Генерал Марч говорил по-русски, и генерал Берт и мы остальные ничего об этом не знаем.
Барон Энгельгардт: Я не допускаю мысли, что Вы сомневаетесь в правоте сказанного; я прошу Вас еще сегодня снестись с генералом Марчем по телефону.
Почему Литва до сих пор не считается с нашим правом на пользование железнодорожной линией Тильзит – Двинск, которое нам было предоставлено?
Maйop Кинам:И об этом мы ничего не знаем.
Барон Энгельгардт: Я и здесь подтверждаю, что генерал Марч выразил свое согласие по этому вопросу, и прошу сделать запрос относительно этого у генерала Марча.
Я попросил бы Вас объяснить нам, как мы по-Вашему должны идти на Двинск, если упомянутые условия не будут выполнены.
Maйop Кинам: Очень просто – по дороге Митава – Крейцбург – Режица – Двинск.
Барон Энгельгардт: И от кого или откуда мы будем получать снаряжение и продовольствие?
Maйop Кинам: Разумеется, от Германии.
Барон Энгельгардт: Известно ли Вам, что железнодорожное сообщение между Митавой и Крейцбургом прервано, что даже мосты взорваны?
Мы не можем подвезти нашу артиллерию к Крейцбургу. Мы плохо снабжены лошадьми, так что поддержка не сможет быть подана. По желанию Антанты наши лошади были задержаны на границе. Если мы и впредь должны будем получать все из Германии, то граница должна быть открыта и в нашем распоряжении должно быть прямое железнодорожное сообщение. Единственная линия и есть та, между Тильзитом и Двинском через Шавли.
Maйop Кинам: Мы право не можем Вам тут помочь, так как линия Шавли – Двинск принадлежит Литве, и Вам только остается взять дорогу через Крейцбург.
Барон Энгельгардт: Ваше желание вещь неисполнимая. Если бы даже нам удалось дойти до Крейцбурга и дальше, то мы погибнем, ибо нет возможности ничего подвезти.
Несмотря на это, я сегодня же от имени Западной армии изъявил бы согласие начать поход через Крейцбург, если Вы от имени Антанты обязуетесь снабжать нас снаряжением, продовольствием и деньгами, так как мы тогда не будем в зависимости от прямого железнодорожного сообщения с Германией.
Нами руководят чисто pycские интересы, и мы охотно отказались бы от поддержки Германии, если Вы дадите нам достаточные гарантии.
Россия помогла Вам выиграть войну. Было бы вполне естественно, если бы Вы, как наши союзники, поддержали бы нас и не заставляли нас прибегать к помощи бывших врагов.
Maйop Кинам: Материальная поддержка со стороны Антанты немыслима. Вы должны брать деньги, снаряжение и продовольствие от Германии, чем больше – тем лучше: в Германии и так слишком много военного материала.
Барон Энгельгардт: Но Вы требуете невозможного от нас. Мы должны идти на Двинск, получать все необходимое от Германии и в то же время Вы отнимаете у нас возможность доставлять все необходимое, заставляя нас идти через Крейцбург.
Вы также не желаете направить Ваше влияние на открытие границы. Ваши желания неосуществимы.
Maйop Кинам: К сожалению, не могу помочь Вам. Я только могу переговорить с генералом Марчем по телефону.
Барон Энгельгардт: Я надеюсь, Вы скоро придете к убеждению, что вы требуете невозможного. Я и не сомневаюсь, что генерал Марч будет поступать согласно своим обещаниям. Если же Вы настаиваете на том, что мы снаряжение и продовольствие должны получать от Германии и тем не менее не допускаете прямого сообщения с Германией, то мы должны прийти к заключению, что Англия, требуя невозможного от нас, посылает нас на верную смерть и этим препятствует возможности совместно с генералом Юденичем положить конец большевизму.
Мы pycские, поэтому должны считать, что наши союзники, для победы которых мы проливали кровь, не желают восстановления порядка в России.
В заключение прошу Вас назначить срок, к которому мы можем ожидать окончательного ответа генерала Марча.
Maйop Кинам: Скажем, 4–5 дней.
Барон Энгельгардт: Разрешите мне еще раз от имени нашего командующего просить Вас о соблюдении договора, заключенного 26 августа. Если же к назначенному Вами сроку условия этого соглашения не будут исполнены, то мы должны предполагать, что нам на содействие Антанты – каковое нам было обещано, – и на соблюдение договора 26 августа нечего рассчитывать и согласно с этим будем поступать.
Характерно, что в этих переговорах представитель Англии ни разу не коснулся вопроса об отправке Западной армии в Нарву, а неоднократно высказывался за выступление в направлении Режица – Двинск (через Крейцбург), хотя неосуществимость этой операции ему была совершенно доказана.
Здесь с исключительной откровенностью представитель Англии обнаружил, что в свержении большевиков они не заинтересованы.
Граница после моего ультиматума была открыта, но все эти мероприятия Антанты не могли, естественно, не отражаться на состоянии моих войск. Они вызывали большое раздражение среди офицеров и солдат, так как мешали нашим задачам и были на руку большевикам. Все мои усилия быть пропущенным на Двинский фронт не получили благоприятного разрешения. Отношения как с Антантой, так и с Латвией и Литвой стали резко ухудшаться.
Латышская пресса предприняла открытую травлю русских и германцев, восстанавливая население и армию друг против друга. Создавались ложные слухи. Писали, например, что «германцы хотят устранить командующего», «Германский офицер пытался стрелять в командующего, но неудачно. Офицер был расстрелян, командующий армией показывается теперь под усиленным конвоем».
«Pycские офицеры арестовывают германских, служащих в рядах русских добровольцев, вследствие чего германские офицеры обратились за помощью к фон дер Гольцу – в результате чего был приказ от штаба VI резервного корпуса об аресте нескольких русских офицеров. В числе других были арестованы начальник контрразведывательного отделения и судебный следователь. Ввиду вышеизложенного германцы перестали вступать в русские части, формируя отряды исключительно из германских солдат».
Газеты сообщали далее: «Полковник князь Авалов забирал себе все эшелоны, которые предназначались князю Ливену; тех же, кто не хотел идти к нему, арестовывали, как большевиков».
Все это была явная ложь. Хотелось избавиться поскорее от русских и германских войск, и в этом желании латыши забыли всякую меру. Из всех приведенных сообщений зерно истины имело лишь одно – где сообщалось об аресте «начальника контрразведывательного отделения». Действительно, 11 сентября был арестован начальник охраны (но не контрразведывательного отделения) Селевин, совершивший со своими подчиненными ряд насилий над местными евреями. Арестован он был, однако, не по германскому, а по моему приказу.
На этом деле, впрочем, я остановлюсь подробнее впоследствии, ибо им пользовались неоднократно и другие газеты для клеветнических выпадов против меня и против моей армии.
Чтобы рассеять ложные слухи и предупредить латышское общество, что его правительство и пресса вводят его в заблуждение, я опубликовал следующий приказ:
«Мною отстранен от должности и подвергнут аресту не начальник контрразведывательного отделения, а начальник охраны за незаконные действия по отношению к мирному населению: по этому делу ведется расследование.
Я предупреждаю всех тех, кто взял на себя смелость управлять латышским народом, что если травля не прекратится, то я сочту ее за вызов. В одной из газетных статей мои солдаты названы бандитами и хулиганами и неспособными к боевым действиям. Должен сказать, что они одеты, обуты и дисциплинированы, в то время как латыши голодны, оборваны и дисциплины и боевой готовности я у них не вижу. Что касается моих солдат, то наличность названных мною качеств у них я могу доказать тем, кто сомневается. Я думаю, что большинство латышского народа еще не забыли моего к ним обращения, сделанного два месяца тому назад. Я его не нарушил».
За всеми этими грязными и темными делами проглядывала рука начальника союзной миссии генерала Берта. Уже 20 сентября я получил от него следующее письмо:
Полковнику князю Авалову, Митава.
«Следующее сообщение было получено от генерала Юденича для передачи Вам: Германская граница закрыта Британским Правительством. Считаю, что при теперешних условиях наступление на Двинск невозможно. Приказываю Вам послать всех русских офицеров и солдат, вместе с Вами в Нарву. Обратитесь в Британскую Миссию в Риге для пересылки телеграммы в кратчайший срок.
Одновременно генерал Юденич прислал мне следующую телеграмму:
“Считаю, что при теперешних условиях продвижение полковника кн. Авалова на Двинск невозможно[37]. Приказав ему послать всех русских офицеров и солдат в Нарву, прошу Вас оказать ему содействие переправить их в Нарву в кратчайший срок”».
Рига, 20—9—19 Альфред Берт
Бригадный генерал начальник союзной военной миссии.
26 сентября приехал из Риги полковник Хомутов (мой представитель при генерале Десино) и уведомил меня, что из Ревеля прибыл генерал Юденич, который просит меня приехать в Ригу для переговоров.
Одновременно полковник Хомутов передал мне и предупреждение латышского коменданта гор. Риги, что если я туда поеду, то назад не вернусь.
Считаясь с враждебным отношением ко мне Антанты, я для переговоров в Ригу не поехал, а командировал с этой целью к генералу Юденичу полковника Чеснокова. В то же время удержало меня от поездки и то оживление, которое латыши внезапно стали проявлять у станции Олай, между Ригой и Митавой. Нужно было приготовиться к возможности внезапного нападения с их стороны на мои войска.
Полковник Чесноков прибыл в Ригу в гостиницу «Петербург», где остановился главнокомандующий, в тот же день в 2 часа дня. Генерал Юденич отдыхал и никого не принимал. Состоявший при нем ротмистр Гоштовт выразил полковнику Чеснокову сожаление, что не приехал сам полковник князь Авалов, так как может расстроиться дело с получением денег от англичан. Далее он объяснил, что англичане дают деньги лишь при условии, если корпус имени графа Келлера пойдет в Нарву.