Такого рода перемена не замедлила сказаться и на лагерной жизни русских военнопленных, выразившаяся там в улучшении положения офицеров и антибольшевистски настроенных солдат. Этой переменой и новым направлением воспользовался один из русских военнопленных офицеров, подпоручик запаса, Лев Владимирович Клумов, который, владея прекрасно немецким языком, подал через германскую комендатуру лагеря проект отправки русской делегации военнопленных на юг России.
Главной задачей этой делегации было получение там от антибольшевистских кругов полномочий на организацию русского национального представительства в Германии. Проект Клумова был принят германскими властями, и, таким образом, из Германии была отправлена русская делегация военнопленных, в состав которой вошли: подпоручик Клумов, два генерала братья Глобачевы и еще несколько офицеров.
Выехавшая делегация попала в Киев, где, войдя в связь с общественными и политическими деятелями, встретила с их стороны живейшее участие и интерес, который был вполне понятен, ибо всем было ясно, насколько важно будет для антибольшевистских организаций заручиться возможностью иметь свое представительство в Германии. Там была образована русская делегация во главе с генералом Потоцким, после чего поставили об этом в известность командование Добровольческой армии и попросили инструкции. В ответ на запрос генерал Деникин прислал своего представителя в лице Генерального штаба полковника Свистунова, который вошел в состав делегации как помощник и заместитель генерала Потоцкого. Кроме того, в состав делегации вошли еще очень многие лица, но часть из них осталась в Польше, где образовала также русскую делегацию во главе с генералом Глобачевым.
В Германию, таким образом, прибыли следующие лица: начальник делегации Генерального штаба генерал-майор Потоцкий, его помощник Генерального штаба полковник Свистунов (военный отдел); Гамм, барон Остен-Сакен (гражданский отдел); барон Врангель, Шелюто-Веревкин, доктор Аксенов, барон Остен-Сакен и Клумов (отдел Красного Креста).
Идея Клумова об установлении связи между Германией и русскими антибольшевистскими кругами заслуживала глубокого внимания, и отправка русской делегации в Берлин имела огромное значение, так как ее прибытие должно было знаменовать установление мирных отношений между Германией и национальной Россией. Вот почему надо было отнестись с большой серьезностью к выбору ее состава и отправить таких людей, которые могли бы действительно выполнить предстоящие военные, политические и дипломатические задачи. К сожалению, этого не было сделано, и начальник русской делегации генерал Потоцкий далеко не оправдал возложенных на него надежд: в его руках было столько возможностей, но он совершенно не использовал своего выгодного положения для пользы Родины, а напротив, шел вразрез с ее интересами, мешая работать другим, желавшим по собственному почину достигнуть необходимых результатов.
Русская делегация прибыла в Берлин в декабре 1918 года, то есть тогда, когда в Германии уже произошла революция и как раз в самый тяжелый период, именно в момент первого спартакистского восстания.
Отсутствие в это время твердой власти в Германии привело к тому, что делегация была арестована и генералу Потоцкому пришлось пережить несколько неприятных дней, которых он никогда не мог забыть и простить германским властям.
Я отлично понимаю настроение генерала, надеявшегося прибыть за границу для удобной, комфортабельной жизни и вместо того попавшего в предварительное заключение, да еще с тревогой в сердце, что он будет выдан своим большевикам. Однако все-таки это не могло послужить достаточной причиной для того, чтобы на основании личных чувств изменить совершенно первоначальные задачи делегации и вместо установления мирных отношений объявить себя в состоянии войны с Германией.
Генерал Потоцкий, игнорируя местные власти, прибегнул к защите наших «союзников», имевших тогда в Берлине свои военные миссии, и те очень любезно согласились ему помочь и взяли русскую делегации под свое покровительство.
Таким образом, русская делегация, прибывшая по желанию германцев и на их средства в Берлин, благодаря недоразумению с арестом перешла в стан врагов Германии и под их защитой пробовала также разыгрывать роль военной миссии страны-победительницы. Такого рода нетактичное поведение генерала Потоцкого на первых же порах установило натянутые и неискренние отношения с германскими правительственными и общественными кругами, хотя, повторяю, у последних были самые лучшие намерения по отношению национальной России. В этом заключается огромная ошибка русской делегации, и от начальника ее можно было потребовать немного больше дипломатического чутья, которое помогло бы ему разобраться в создавшейся довольно сложной политической обстановке и извлечь из нее пользу для русских интересов.
Однако вначале все эти подробности внутренней жизни русской делегации мне были неизвестны, и я видел в ее начальнике генерале Потоцком лишь русского человека, который, мне казалось, должен был пойти навстречу моим начинаниям и облегчить проведение их в жизнь. Такое впечатление я и вынес при первом моем разговоре с генералом, который обещал мне моральную поддержку и выдал на нужды отряда 50 (пятьдесят) германских марок.
После свидания с начальником делегации я встретился там с ротмистром фон Розенбергом, который меня не узнал, а потому я подошел к нему и напомнил нашу встречу и знакомство в гостинице «Армия и Флот» в Петербурге. Мы разговорились, и я почти с первых же слов увидел, что мы работаем в одном направлении, а потому и предложил, не откладывая дела в долгий ящик, сейчас же договориться окончательно. Ротмистр вызвал по телефону своего сотрудника по работе ротмистра Гершельмана, и мы немедленно ознакомили друг друга о своих намерениях и достигнутых результатах.
Проведя вместе несколько часов, мы убедились, что отныне нам необходимо работать сообща, чтобы дружными усилиями добиться своего и провести свои планы до желаемого конца.
До настоящего времени мы, работая в одном направлении, делали это в разных местах и были разъединены лишь расстоянием: ротмистр был инициатором и организатором русской добровольческой так называемой Северной армии в гор. Пскове, а я работал в Южной армии в Киеве, причем задачи и условия формирования обеих армий были одинаковы и обе они создавались при помощи германцев.
Ротмистр фон Розенберг, работая все время в военно-политическом направлении, имел большие связи среди военных, политических и общественных кругов Германии и был поэтому весьма хорошо ориентирован в настоящем положении, и, таким образом, нам легко было наметить ближайшие задачи и составить план будущих действий. Кроме того, мы оба, начав работать по собственной инициативе здесь, в Германии, словно сговорились предварительно и, стремясь к одной и той же конечной цели, совершенно случайно уже разделили сферу нашей деятельности в этом общем деле: ротмистр должен был заняться подготовкой в политическом и военном отношении благоприятной почвы для отправки в Прибалтийский край пополнений, составленных из русских военнопленных, находящихся в Германии, а я приступил к формированию отряда, долженствующего стать ядром военной организации, в которую должны были вливаться пополнения.
Сама судьба, соединившая нас вместе, указывала, что нами правильно выбран путь и что наша работа здесь, в Германии, может явиться продолжением всей предыдущей деятельности тех групп русских правых патриотов, которые в борьбе с большевизмом еще в Киеве и в Пскове хотели опереться в этом деле на германцев, считая, что только союз России и Германии в состоянии дать желаемое обеим великим державам.
Дабы уничтожить в корне все те небылицы и толки, распространяемые обо мне и моей армии, главным образом, русскими, оплачиваемыми «союзными» миссиями, я считаю необходимым подробно коснуться всей предыдущей работы русских монархистов, которые в борьбе с большевизмом опирались на Германию. Такая работа имела место, как мною было указано выше, в Малороссии и в Прибалтике. О событиях в Малороссии или, вернее, в ее столице Киеве мною уже было изложено, поэтому в следующей главе я перейду к описанию истории формирования Северной армии в гор. Пскове и всего того, что произошло затем в Прибалтийском крае. Оба так успешно начатых дела борьбы с большевизмом потерпели крушение благодаря разыгравшейся революции в Германии и откатились в лице главных своих деятелей в Берлин, где, соединившись, дали мне те данные, которые послужили основанием всей моей последующей деятельности.
Таким образом, я выступил со своей армией в Курляндию не по стечению случайных обстоятельств, а по глубокому убеждению в правоте выбранного мною пути, и я уверен, что беспристрастные читатели, ознакомившись теперь с обстановкой того времени, вполне согласятся со мной и придут к тому заключению, что иначе поступить было нельзя.
Глава II. Русская добровольческая. Северная армия
I. Перед формированием
После неудавшегося благодаря изменившейся внешней политической обстановке заговора русского корпуса в апреле – мае 1918 года, в Петербурге и его окрестностях было сделано различными антибольшевистскими группами еще несколько попыток организовать восстание внутри страны, но все они кончались неудачей и приводили только к лишним новым жертвам. Одновременно большевики, оправившись, старались всеми способами закрепить свое положение и беспощадно расправлялись с теми, кто хотя бы косвенно быль замешан в заговоре.
Началась эпоха поголовных арестов всех офицеров бывшей императорской армии и затем безумное уничтожение их путем расстрела, простого убийства, потопления и избиения.
Я думаю, что человеческое воображение не в состоянии себе нарисовать картину тех ужасов, которые тогда скрывали тюремные стены, и отдаленные времена инквизиции и татарского зверства, безусловно, поблекнут перед большевиками – этими новыми светилами в деле изобретения наибольших моральных и физических страданий для жертв своего гнусного злодеяния.