В борьбе с большевизмом — страница 41 из 92

Главнокомандующий войсками Северо-западного фронта генерал от инфантерии

Юденич».

Для выполнения вышеизложенного приказа мне был дан десятидневный срок. Обострение наших отношений, благодаря вмешательству Антанты и ошибок генерала Юденича, было вынесено на улицу. Оперативный приказ отдавался не начальнику, как это принято во всех армиях, а был прочитан полковником Прюсингом непосредственно офицерам и солдатам в присутствии многочисленной публики, как царский манифест в доброе старое время. Конечно, печать не замедлила использовать эту гласность, и уже на следующий день газеты пестрили самыми уродливыми комментариями – и к приказу, и к приезду генерала Юденича в Ригу.

В одной из газет была помещена статья под заголовком: «Ленин, Авалов и Митава». Под этим заголовком были не менее сенсационные новости.

«В пятницу вечером в Митаве в русских частях распространился слух, что в Москве произошли важные события: Ленин издал приказ об аресте Троцкого, но Троцкий сам арестовал Ленина. Поэтому в Москве происходят беспорядки. В связи с полученным приказом, Юденичем на Олайский фронт послана телефонограмма, чтобы русские части немедленно прибыли в Митаву для отправки непосредственно их в Pocсию. Весть о поездке в Россию во всех русских частях возбудила величайшую радость. До субботы русские части в Митаву еще не прибыли».

Суммируя все вышеизложенное, надо удивляться политической близорукости генерала Юденича и его помощников. Нечестная игра «союзников» была так ясна, что не требовала пояснений, но, однако, генерал Юденич прошел мимо этой интриги, упорно ее не замечая даже тогда, когда я и мои сотрудники вполне определенно и обоснованно докладывали ему о положении в Курляндии. Он считал себя вправе больше доверять английской миссии, чем русским офицерам, выразившим свое желание бороться за спасение своей Родины. Неужели генералу Юденичу было не ясно, что «союзники», настаивая на подписании только что изложенного приказа, имели в виду свои вполне определенные цели, которые далеко не соответствовали интересам русского антибольшевистского движения. По-видимому, это было так, ибо он безропотно подписал продиктованный английской миссией приказ моему корпусу и наивно думал, что действует в интересах России. Я мог бы понять его действия, объяснив их полной зависимостью от «союзников», но тогда был выход путем особого тайного соглашения со мною и предоставления мне свободы решения судьбы моей армии. Ведь надо было понимать, что различие наших ориентаций было невыгодно лишь для «союзников».

Кроме того, он должен был сознавать, что если «союзники» заставили его подписать подобный приказ, то одновременно и я был обязан считаться с моими союзниками-германцами.

В приказе генерал Юденич пишет: «Вы обуты, одеты, исправно получали жалованье, имели продовольствие и вооружение», но он не упоминает о том, что все это было дано не «союзниками», а германцами. С этим он не хотел считаться и думал, что поступает правильно, равняясь в данный момент на сильнейшего. Он также совершенно равнодушно отнесся к тому, что «союзники» не пропустили мою армию на Двинский фронт, где я, при бывшем тогда положении, мог бы принести наибольшую пользу для нашего общего русского дела. «Союзники» это сознавали и неоднократно мне это высказывали, но они были против такого движения, так как оно происходило бы совместно с германцами, что, конечно, совершенно не устраивало их.

Генерал Юденич, как русский патриот, должен был бы разобраться в положении и точно отделить все, что относится действительно к русским интересам, и что – к «союзным». Ведь было бы наивно думать, что в тот момент наши интересы были тождественны.

«Союзники» умышленно потребовали от него признания меня, как командующего всеми отрядами в Курляндии и Литве, исключительно для того, чтобы при посредстве генерала Юденича, моего прямого начальника, взять меня в свои руки и заставить таким путем выполнять их веления. Они надеялись таким образом вывести мои войска из Прибалтики и оторвать меня от моих друзей германцев. Получив этот приказ Юденича о признании меня командующим Западной армией, я подчинился ему, надеясь, что он, как русский генерал, поймет меня, борющегося так же, как и он, против общего врага, но оказалось совсем наоборот. Генерал Юденич подчинил русские интересы требованиям «союзников».

Я указывал начальнику оперативного отдела полковнику Прюсингу, что поход на Петербург с теми силами, какими располагала Северо-Западная армия, если даже и перевезти мои русские части, может окончиться полной неудачей, как это уже было летом, тем более что не был обеспечен тыл армии: эстонцы относились к русским очень враждебно.

Совершенно другие перспективы открывались моей армии здесь, на Двинском фронте. Моя Западная добровольческая русско-германская армия достигала численности до 55 000 человек, прекрасно вооруженных и могущих быть вполне обеспеченными, если бы генерал Юденич настоял на открытии германской границы. Мы, pycские, должны были действовать сообща и всеми своими силами помогать друг другу в борьбе против общего врага – большевизма. В данном случае генерал Юденич должен был мне помочь своим авторитетом при переговорах с «союзниками» и твердо встать на мою сторону. Генерал же Юденич занял совершенно обратное положение и сделался сам орудием борьбы со мной «союзников», чем только еще более затруднил мне достижение моих целей. «Союзники» вполне ясно сознавали, что моя армия с непрерывно поступающими пополнениями в лице русских и германских добровольцев, выйдя на Двинский фронт, сыграет решающую роль в борьбе с большевиками и положит конец их господству. Однако это не входило в планы англичан, которые умышленно затягивали Гражданскую войну в России, не желая восстановления в ней ни порядка, ни законного правительства; они вполне определенно творили свое злое дело расчленения Российской империи и все, что было против их планов, уничтожали самым бесцеремонным образом.

Конечно, если «союзники» вполне искренно захотели бы помочь нам, русским, в нашей борьбе с большевиками, то они могли бы сделать это в очень короткий срок, ибо сила была на их стороне и авторитет непоколебим. Одного только слова «союзников» было бы достаточно, чтобы положить конец Гражданской войне в России. Вот это-то и надо было понимать.

Глава IX. Политическое положение в Курляндии перед разрывом с латышами

Положение, созданное приказом генерала Юденича, было для меня очень тяжелым. Я понимал всю гибельность переброски моей армии на Нарвский фронт, ведь это было равносильно уничтожению всей моей работы, всех моих планов и расчетов. Каких трудов, каких усилий воли стоило создание Западной армии для меня и моих сотрудников, и вот теперь, когда все достигнуто и армия, грозная по своей численности и по духу, готова была исполнить свой долг, одним росчерком пера генерала, слепо выполнявшего веления англичан, все это должно быть разрушено и грозная армия превращена в небольшой отряд силой в 6–7 тысяч человек. Да и эти 6000 человек должны быть брошенными на Нарвский фронт для действия в той местности, где весь живой материал уже был использован предыдущими операциями и где поэтому нельзя было рассчитывать на пополнение новыми добровольцами.

Так вот к чему меня привело подчинение генералу Юденичу: я нашел в нем не защитника русских интересов, а помощника англичан в их борьбе против меня. Теперь мне оставалось или без оговорок исполнить приказ генерала Юденича, как это уже было сделано ротмистром князем Ливеном, или же остаться в Курляндии и продолжать свою работу независимо от Северо-Западной армии.

Свой взгляд на отправку войск на Нарвский фронт я неоднократно высказывал и в свое время вполне точно его формулировал в своем ответе ротмистру князю Ливену, который пригласил меня к себе перед отправкой своих войск в Северо-Западную армию. Князь Ливен тогда сказал, что он солдат и должен беспрекословно исполнить приказ начальника, и предлагал еще тогда последовать его примеру. Я отказался и ответил ему следующее: «Вы начали работу с германцами, сегодня вы покидаете их и идете к англичанам, которые меньше всего хотят видеть Россию в ее прежнем величии. Вы не оправились от ранения и потому вынуждены будете доверившихся Вам людей оставить на произвол судьбы и без защиты их интересов в новой организации и в новых условиях[40]. На Вашем месте я отказался бы от исполнения этого абсурдного приказа и остался бы здесь, где мы общими усилиями создали бы действительно грозную силу. В Нарве Ваши солдаты погибнут – не следует повторять ошибок минувшей войны, когда наши военачальники упорно долбили в одну точку до потери сознания. Мы начали свои формирования здесь, в Курляндии, и потому наше место на общем антибольшевистском фронте находится в районе Двинска, вот почему я предпочитаю остаться здесь и по окончании формирования начать наступление главными силами в направлении на Двинск – Великие Луки, выслав одновременно левофланговую колонну в направлении на гор. Псков, которая, выйдя в тыл противника, должна будет облегчить тяжелое положение Северо-Западной армии и войти с ней в непосредственную связь.

Такого рода решением будет создан тот общий антибольшевистский фронт, о котором якобы так хлопочут “союзники”. Кроме того, касаясь вопроса переброски моих войск в Нарву, я должен Вам доложить, что я, приступая к формированию отряда, дал слово доверившимся мне офицерам и солдатам, что, пока войска не будут снабжены абсолютно всем необходимым как для себя лично, так равно и для населения занимаемых в будущем областей, а также не будут обеспечены вполне надежным тылом, я свои войска в бой не поведу. Только при таких условиях, то есть когда войска действительно представят современную армии и когда даже намека на реквизиции и т. п. грабительские приемы не будет, я считаю возможным ожидать успеха от добровольческого движения».

Принимая все вышеизложенное во внимание и не желая служить игрушкой англичан в ущерб интересам моей Родины, я решил остаться в Курляндии и продолжать свою работу, и армия поддержала меня в этом решении. Поступая так, я был убежден, что выбираю лучший исход из создавшегося положения, и думаю, что я не ошибся. Во всяком случае история впоследствии скажет, был ли я прав или нет.