стве генерала Деникина на довольствие, но, к сожалению, там не только семьи, но и офицеры не были обеспечены. Между тем у меня в армии семьи моих чинов были зачислены на довольствие и получали ежедневно по 11 марок.
События в Прибалтике развивались ускоренным темпом. Латышские войска, сосредотачиваемые у Олая (20 километров к югу от Риги) под командой полковников Земитана и Сукура, численностью около 3 дивизий, стали проявлять активность, нападая ежедневно на русские посты. С целью предотвратить возможность начала ненужных военных действий, генерал граф фон дер Гольц еще 24 сентября отправил генералу Берту экстренное сообщение о занятии демаркационной линии к северу от Митавы русскими войсками. Граф фон дер Гольц просил англичан для предотвращения нападений со стороны латышей и эстонцев на эвакуирующиеся с громадными затруднениями германские и прикрывавшие их русские части содействовать отводу эстонских войск на линию Лемзаль – Венден – Лубанское озеро, а латышские войска, за исключением сторожевых частей, – за реку Двину. Граф фон дер Гольц подчеркнул, насколько эта мера облегчит проведение эвакуации.
Генерал Берт не счел нужным ответить на это письмо, что дало повод графу фон дер Гольцу 4 октября снова сообщить свои соображения союзнической миссии в Ригу.
Это второе обращение гласит:
«На сношение мое от 24 сентября, в котором я Вас просил способствовать очищению Латвии германскими имперскими войсками, я до сих пор не получил ответа. Напротив, все новые латышские войска скопляются у Олая и Риги у демаркационной линии по нашу сторону последней. Латыши переходят в наступление значительными передовыми частями и открывают артиллерийский огонь. Мною, после необходимых перегруппировок войск, возобновлена была их эвакуация, при чем на фронт и для охраны железной дороги вместо германских отрядов выступили русские части. Я еще раз подчеркиваю, что своевременное окончание эвакуации неосуществимо, если эстонские части и массы латышских войск не будут оттянуты от опасной близости к Олайскому фронту, иначе арьергардам германских войск грозит серьезная опасность, тогда как мне и моему преемнику приказано в порядке вывести войска в Германию, что соответствует и латышским интересам. Я настаиваю на исполнении моей просьбы от 24 сентября, в противном случае, что ясно для всех, нельзя рассчитывать на мирное очищение Латвии. В момент, когда Германское правительство отзывает меня, я особенно близко принимаю к сердцу заботу о покидаемых мною в критический момент войсках. По-моему, я обращаюсь с просьбой, исполнение которой в Ваших интересах».
6 октября я обратился к премьер-министру временного латышского правительства с телеграммой следующего содержания:
«Находя настоящий момент подходящим, чтобы отправиться на антибольшевистский фронт, я прошу Ваше Превосходительство озаботиться созданием условий, позволяющих моим войскам незамедлительно вступить в борьбу против Красной Армии Советской России, находящейся на границах Лифляндии и представляющей угрозу для всех соседних с ней культурных наций. Относительно распоряжений, которые возглавляемое Вами правительство намерено отдать, чтобы гарантировать немедленный пропуск стоящих под моим командованием войск на фронт, я прошу меня уведомить».
Ответа как на обращение графа фон дер Гольца, так и на мою телеграмму не последовало.
6 октября было утверждено «Положение Совета Управления при командующем Западной добровольческой армией». Указанный Совет был создан мной для управления на территории, занимаемой моей армией. В состав Совета вошли: председателем граф К.К. Пален, членами сенатор А.А. Римский-Корсаков, генерал Черниловский-Сокол, барон Р.Р. Энгельгардт, инженер Ильин, А. Арайс, К.К. Зимин, барон Нолькен, князь Кропоткин.
6 же октября я обратился ко всем жителям города и страны со следующим воззванием:
«Объявляю всем жителям, что впредь я не допущу никакого нарушения порядка и посягательства на личность или имущество кого бы то ни было.
Призываю всех без различия национальности, партий и религий продолжать свой мирный труд, во всем подчиняться поставленным и утвержденным мной властям, памятуя, что русская власть в этом крае всегда направляла свои усилия к благополучию его и в течение многих лет давала ему мир и заботилась о его процветании.
Созданная мною армия идет бороться с врагами народа большевиками, с которыми бесчестные люди собираются заключить мир. Я иду помочь России освободиться от ига и рабства.
Призываю население всеми силами содействовать мне в моих начинаниях и не поддаваться нашептываниям врагов свободы и культуры.
Всех преступников я буду строго наказывать, обездоленным буду помогать, обиженных защищать. Да поможет мне в этом Господь Бог».
7 октября вечером я передал Германскому посольству в Митаве следующую ноту:
«Германскому Имперскому Правительству
В освобожденных от большевиков областях Западной России я взял на себя при поддержке со стороны вновь образованного 7 октября Особого Совещания Западной России, от имени Великой России, задачу восстановления государственного порядка и дисциплины.
Как представитель государственной власти России я не хочу упустить случая, чтобы не высказать Германскому Правительству своей благодарности за неоценимые услуги, оказанные германскими частями при освобождении окраинных провинций России от большевиков. После отозвания германских войск, охрану занятых моими войсками областей я беру на себя.
Моей особой заботой будет обеспечение безопасности отправки германских частей на родину. Я имею твердую уверенность в том, что после уничтожения большевистской заразы у всех народов найдется общая цель, которая поведет к устранению всемирной опасности и к мирному процветанию всех стран.
Полковник князь Авалов.
Председатель Совета Управления Западной Области России Сенатор граф Пален».
8 октября рано утром мои войска подверглись внезапному нападению латышей у Олая, но подоспевшими подкреплениями оно было отбито.
Ввиду постоянных нападений я приказал перейти в контрнаступление, чтобы отбросить латышей за Двину; в тот же день я сообщил о положении дел генералу Юденичу следующей телеграммой:
«Сегодня латышские и эстонские части угрожая мне стали переходить демаркационную линию и вынудили меня дать им отпор; для обеспечения своей базы я занимаю линию Двины и иду на фронт для соединения с Вашей армией. Полковник Авалов».
Эта телеграмма была принята радиотелеграфной станцией Воксхольм (близ Стокгольма) в 11 час. 51 мин. для передачи по назначению.
8-го я издал следующее обращение к населению:
«Все жители областей, занятых войсками вверенной мне армии для меня равны и все честные и порядочные люди пользуются моим покровительством и защитой. Все же у кого отсутствует честь и желание поддерживать порядок, пусть знают, что я обладаю достаточными средствами, чтобы заставить повиноваться закону и поставленным мною властям.
Все жители края для меня равны, обо всех власти края должны одинаково заботиться и я не допущу нанесения обид и оскорблений кому бы то ни было, будет ли это русский, немец, латыш, еврей, литовец или поляк.
Ожидаю от всех дружной работы на благоустройство края, а в остальном справлюсь сам».
В это время у Двинска успешно сражался с большевиками отряд полковника Баллода, не принимавшего никакого участия в интригах латвийского правительства против меня. Я обратился к офицерам и солдатам этого отряда, чтобы объяснить им создавшееся положение вещей.
«Латышское правительство намеревается заключить мир с большевиками, смертельными врагами всякой культуры и цивилизации.
Зло большевизма взывает к небу, миром хотят закрепить большевики бесчеловечные условия в России и распространить их дальше на другие страны. Я обращаюсь к Вам, офицерам и солдатам, так как знаю, что и Вы смертельные враги большевизма. Большинство из Вас гордится тем, что служили офицерами и солдатами в Русской Армии.
Недавним успехом у Двинска Вы обратили на себя взоры всего мира и показали, что Вы готовы уничтожить большевизм и мир ожидает, что с Вашей помощью будет проведена последняя решительная борьба с большевиками.
Я приложу лично все мое усилие, чтобы латышскому народу было обеспечено культурное развитие. Сражайтесь с большевиками. Этим Вы покажете России, которая с Божьей помощью воскреснет, что Вы достойные ее сыны.
Только таким путем послужите Вы Вашей стране и Вашему народу».
В то же время начальник «Железной дивизии» полковник Бишоф издал своим солдатам следующий приказ:
«Мы хотим, чтобы в краю освобожденном нами – развевалось русское знамя. Мы хотим помочь русским освободить Россию от бича человечества. Вы знаете, что я немец и останусь немцем до конца.
Вы можете не задумываясь идти со мною и верить, что помогая нашим друзьям русским, мы действуем на благо Германии. Бок о бок с корпусом графа Келлера мы будем защищать наши права и, если так суждено, завоевывать их вновь. Если Антанта и в этом помешает нам, она откроет свое истинное лицо. Ее угрозы по нашему адресу только предлог для насилия над германским народом. Поэтому будьте тверды, солдаты железной дивизии! И если англичане направят на нас латышей и эстонцев, мы покажем, что мы с правом носим наше наименование».
В этот же день мной был отправлен представителям Антанты, а также для сведения через начальника русской военной миссии в Бухаресте генерала Геруа генералу Деникину следующее сообщение.
«В качестве командующего русской армией западных губерний я должен был ради борьбы против большевиков и восстановления в моей операционной базе порядка и безопасности заключить с начальником германских войск, занимающих страну, соглашение, на основании которого я гарантировал германскому командованию постепенное отступление его войск и безопасность их отправки на родину и обязался содействовать прекращению хаотических порядков управления, господствующих в занятых моими войсками провинциях. Я назначил Совет Управления и поручил таковому выработать организацию временного управления, а также подготовку основ правительственных мероприятий согласно желания народа.