При этой же эвакуации, носившей характер панического, постыдного бегства, тяжко пострадало лояльное население города и в особенности семьи чинов Добровольческой армии.
Брошенные на произвол судьбы, потеряв последнее свое достояние, они, в небольшом лишь числе, голодные и нищие, спаслись на транспортах. Большая же часть их была брошена и обречена на все ужасы большевистского насилия.
Бригада генерала Тимановского принуждена была отойти в Румынию, где по распоряжению французских властей была обезоружена и затем, испытав массу унижений и оскорблений, была на транспортах доставлена в Новороссийск.
Из английских источников мы впоследствии получили сведения, что эвакуация Одессы, вопреки мнению англичан, последовала по постановлению Совета «Десяти» в Париже, на основании донесений генерала Д’Ансельма и полковника Фрейденберг (начальник штаба при генерале Д’Ансельме) о катастрофическом продовольственном положении и “прекрасном состоянии большевистских войск”»…
Дальше идут не менее доблестные действия французов в Крыму, которые заслуживают также внимания, а потому я привожу описание их тем же генералом Лукомским.
«Непрочность положения в Крыму сознавалась и прибывшим в Севастополь 13/26 марта генералом Франше д’Эспере, который тогда указал, что надо постараться продержаться в течение двух недель, после чего французами будет оказана помощь.
Гарнизон Севастополя состоял из двух батальонов 175-го пехотного французского полка, 1 батальона греков, 2 батарей и небольшого числа вспомогательных французских войск; на берегу находился экипаж севшего на мель французского корабля “Мирабо”. На рейде были французские, британские и греческие суда.
Со дня на день ожидалось прибытие колониальных французских войск.
Французское командование заявило, что Севастополь ими оставлен не будет.
30 марта (12 апреля) прибыло 2000 алжирцев, а 1/15 апреля столько же сенегальцев.
Командовал всеми союзными частями французской службы полковник Труссон.
30 марта (12 апреля) полковник Труссон и адмирал Амет предложили Коменданту крепости генералу Субботину и командующему русским флотом адмиралу Саблину отдать распоряжение, чтобы все добровольцы, находящиеся в Севастополе и все учреждения Добровольческой Армии немедленно покинули Севастополь».
После описания этих печальных событий генерал Лукомский делает справедливое замечание:
«Весенний период 1919 года ознаменовался не только крупными военными неудачами вооруженных сил юга России, но и полным разочарованием в размерах той помощи, которую мы ожидали от союзников, основываясь на заявлениях их представителей при армии.
Несмотря на ряд телеграмм, посылавшихся в Англию военным представителем Британии генералом Пулем, транспорты с обещанным материалом и вооружением не приходили».
На севере России, в Архангельске, англичане в это время занимаются торговыми делами, или вернее, эксплуатируют этот богатый край, и военные действия на этом фронте замирают до 27 сентября 1919 г., т. е. до дня отхода оттуда англичане.
На блестящие успехи Сибирской армии адмирала Колчака и на признание его всеми антибольшевистскими армиями и группами Верховным правителем России «союзники», вместо того чтобы ответить также признанием его правительства Всероссийским и тем самым нанести моральный удар большевикам, заверяют лишь в своей готовности оказать содействие, но не Верховному правителю России, а адмиралу Колчаку как таковому, и то больше словами и обещаниями, чем на деле.
Генерала Деникина в этот же самый период времени они кормят обещаниями, которым он почему-то считает необходимым верить, несмотря на то, что факты кругом говорили о другом – о предательстве.
Во время смены представителя при Добровольческой армии прибывший 30 мая (12 июня) новый английский генерал Хольман привез генералу Деникину письмо от военного министра Великобритании лорда Черчилля, в котором, между прочим, было сказано: «цель приезда генерала Хольмана – всяческим образом помочь Вам в Вашей задаче сломить большевистскую тиранию»…
Это заявление военного министра совпало как раз по времени с разгаром разрушительной для России работы англичан в Прибалтийском крае. Туда прибыл в гор. Ревель «диктатор» и «вице-король» – генерал Гоф, который открыл свою деятельность предательством Балтийского ландесвера и поддержкой латышского полубольшевистского правительства Ульманиса. Диктаторский приказ Гофа по этому поводу был передан командованию ландесвера 13 июня в гор. Вендене, то есть на другой день после получения письма военного министра генералом Деникиным.
Генерал Деникин, окруженный представителями Союзных Держав, изолированный от европейских событий и их развития и, по-видимому, мало интересующийся ими, мог слепо верить лицемерным заявлениям «союзников» в их желании помочь России, но нам, русским, бывшим в центре Европы – Берлине и испытавшим первыми их «помощь», трудно было находиться в блаженном заблуждении относительно истинной политики «союзников».
Для нас было вполне ясно, что «союзники», в данном случае англичане, если бы захотели действительно помочь нам, русским, свергнуть большевиков, то они это могли бы организовать в две недели, и для этого вовсе не надо было начинать борьбу с юга России и возить туда военное имущество, а достаточно бы было поддержать все русские добровольческие части (Северную армию, Балтийский ландесвер) в Прибалтике. Главным фронтом против большевиков и самым удобным для скорых действий был, конечно, Западный – на территории Прибалтийского края – это ясно для каждого и военного, и политика. И на этом фронте англичане как раз больше всего вредили, создавая там под маской якобы помощи только затруднения. Между тем обстоятельства были настолько благоприятными, что уже одно их невмешательство гарантировало бы полный успех на этом фронте и одновременно конец большевистскому властвованию.
Таковы были действия наших «союзников» в это первое полугодие 1919 г. И как мы, pycские, пережив эти факты, могли не пересмотреть наших отношений и склонностей к союзникам? Ведь ясно: горе России, им легче – на много много лет. Хватай свое где можно и разоряй Россию! И союзники делали это, как мы видим, не без успеха. Таким образом, если касаться вообще политических дорог, по которым союзники тогда подходили к нашей Родине, разобрать их совершенные уже действия, надо неизменно помнить: налицо если и были интересы, то только их интересы.
Я уже приводил много выписок из книги генерала Гофмана, выясняющих некоторые военные и политические положения в этот период. Приведу и еще выдержку, заключающую в себе прямо направленные вопросы по этому поводу.
…Мир во что бы то ни стало больше всего пропагандировала, конечно, печать Антанты. Мне хотелось бы по этому поводу предложить Антанте вопрос, почему она не изменила условия мира после того, как она выиграла войну и под ее диктовку была в самом корне изменена политическая обстановка Европы? Несмотря на то что Брест-Литовский мир был объявлен недействительным, его главнейшие условия остались в силе. Антанта и не думала о том, чтобы возвратить Польшу, Литву, Латвию, Эстляндию и Бeccaрабию своему бывшему союзнику России. Изменены были только условия зависимости отнятых у русских областей…»
Касаясь теперь Германии, относительно ее политики я должен сказать, что в этот период она была искренно дружественной и соответствующей нашим интересам. Германцы, увидев с прибытием англичан в Прибалтийский край, что там вырастает опасность в лице новообразованных республик получить вклинившуюся английскую колонию, резко изменили к нам свою политику врагов и перешли на дружескую. Истинные германские патриоты поняли, что интересы России и Германии, как стран, наиболее пострадавших от войны, теперь тесно переплелись и что наше будущее зависит исключительно от совместных действий. И на самом деле, Германия побежденная событиями внутреннего характера, и Россия, преданная в силу тех же условий, были в одинаковых положениях – эксплуатируемых и угнетаемых. Перед нами вставали две вполне определенные задачи: во-первых, прежде всего освободить наши империи от пагубного влияния своих крайних левых партий, во-вторых, общими усилиями вернуть потерянное нами место в политической и экономической жизни европейских государств. Эти главные две задачи распадались на частные, которые приходилось разрешать уже по пути нашей совместной работы.
В главе VIII я подробно описал ход подготовительных действий для нашего выступления, а потому здесь я только укажу на более существенные его особенности, а также на главных наших противников.
В начале 1919 г. внутреннее положение в Германии было очень тяжелое, у власти стояло неуверенное в самом себе социалистическое правительство, которому угрожали и справа, и слева.
Восстание спартакистов и явное вмешательство большевиков во внутреннюю жизнь Германии создали для нас к марту месяцу благоприятную обстановку для переговоров с германским правительством о совместном выступлении против советской России.
Министр государственной обороны Носке согласился с тем мнением, что восстания спартакистов будут только в том случае окончательно ликвидированы, если будет уничтожена большевистская власть в России, которая и морально, и материально поддерживает их.
Соглашаясь с этим, Носке пошел навстречу нашим планам борьбы с большевиками. Однако левые партии, конечно, восстали против этих действий, и газеты вроде «Rote Fahne» трубили о предательстве умеренных социалистов и разжигали страсти уставшего от войны германского народа. Крайние германские социалисты этим криком и протестами сильно повредили своему отечеству, и только одни они виноваты, что Германия была вынуждена заключить мир на таких тяжелых условиях.
Мы, pycские националисты, предложили тогда через Носке широкий план, который мог бы совершенно изменить военно-политическое положение европейских государств, сделав из победителей побежденных и наоборот.
В то время Германия еще не заключила мира, и на фронте действовало лишь длительное перемирие. Антанта потребовала от германцев, чтобы к моменту заключения мира они совершенно демобилизировали бы свою армию. Первый этап этой работы заключался в