Из того, что генерал Гоф требует от генерала Юденича, чтобы его офицеры прочли такие-то пункты мирного договора, явствует, что перед нами законченный политиканствующий дурак.
Россия не подписывала мирного договора, и никакие английские домашние проблемы нас не интересуют. Мы лили кровь не только «в первый год войны», как отмечает этот идиот, а и до конца вообще войны и проливали ее больше, чем наши «союзники». Он пишет: «За помощь Великой России в те дни союзники будут навсегда благодарны. Но мы уже более чем возвратили наш долг натурой». Гоф по скудоумию решает, что русскую кровь можно окупить пароходом старой обуви, десятком-двумя ржавых орудий и таким же количеством нестреляющих пулеметов. Далее он пишет: «Многие pycские командиры до такой степени тупоумны или памятью коротки, что уже открыто говорят о необходимости обратиться за помощью к германцам… скажите этим дуракам…» Можно скорбеть, что старый русский генерал, получивший это письмо, а также и все другие генералы, служившие в Северо-Западной армии, выслушивали это пьяное излияние английского осла. Вряд ли он осмелился бы, находясь в расположении моей армии, бросаться такими словами по адресу многотерпеливого русского офицера. Я не постеснялся бы его подвесить за демократическую шею на сук.
Угрозы же, что «союзники, огорченные неблагодарностью могут прекратить помощь», не были уж так страшны, чтобы на них следовало отмалчиваться генералу Юденичу. Где эта помощь реально и ощутительно сказалась? Северо-Западная армия все также была голой и безоружной с начала до конца.
Гоф задает вопрос: «Какими путями могут германские войска прибыть на Мурманск, на Кавказ или на фронт адмирала Колчака?» (Намекает на отсутствие у германцев военных кораблей.)
Прежде всего, никаких кораблей и не требовалось, ни в какой перевозке на Кавказ нужды не было… Германские войска, помогая русским добровольцам, могли выйти на фронт через новорожденные, никому не нужные, кроме самих «союзников», Латвию, Литву и Эстонию прямо на большевистский фронт; распространиться на Петербург, в центр – Москву и в юго-западном направлении для связи с флангом армии генерала Деникина.
Конечно, каждый честно мыслящий русский отлично сознает, что времена расплаты придут и «союзники» вынуждены будут просмотреть бухгалтерские счета, которые им аккуратно представятся. Рассуждающий г. Гоф безапелляционно постановляет, что будущность России «во всяком случае будет демократической». У себя же они не потерпели демократа Макдональда со всем его окружением, вплоть до рабочего, вице-короля в Ирландии.
Наглость пьяного генерала и его развязность доходят до того, что в хамском письме он распределяет ответственные роли в будущей России и обещает послушным поддержку союзников.
Гоф отмечает в самом начале своего письма «лояльность генерала Юденича в вопросах политических и выражает «полное удовлетворение» по этому поводу.
Лояльность эта – обыкновенное смирение и покорность «союзникам», выслушивание с извинительным видом словоизлияния таких господ, как генерал Гоф, и поддакивание им в угоду.
В другом месте Гоф разошелся в своих рассуждениях еще больше, он пишет:
«Германия взлелеяла большевиков за счет человечества и ее руки обагрены кровью русских». Насчет обагрения рук и крови русских – совсем наивно, прием демагогический, и если он вообще может на кого-нибудь действовать, то лишь на чернь, не умеющую разобраться ни в чем. Здесь Гоф не только смешон, но и жалок, да кроме того обнаруживает в себе способности агитатора. По-видимому, в устроении русской революции в свое время он приложил эту способность, хотя бы и косвенно, через сэра Бьюкенена.
Генералу Гофу следовало бы вдуматься хорошенько: не были ли его руки в германской крови, да заодно и в русской – ведь в то время, когда лилась эта обильная кровь русских под Петербургом, г-н Гоф бешено играл через своих агентов на Стокгольмской бирже и капли русской крови обращал в фунты стерлингов.
Это – уже после великой войны, а не тогда, когда Россия и Германия стояли во враждебных лагерях и, сражаясь честно, лили кровь в открытых полях. Г-н Гоф лил: и германскую (врагов своих), и русскую (друзей).
Наконец, война не игра в футбол, а событие грозное и жестокое. И если решаются на нее, то о гуманности и мягкосердечии говорить уже поздно. Что же касается революции, то ее создали в России не германцы, а «союзники» и начало разложения и общего психического помешательства также положили «союзники», сознательно кидая Россию в хаос и революционное безумие. Демократизм же, за который ратует генерал Гоф в лице гг. Керенских и К., помог уже доразвиться большевизму.
В том месте, где сэр Гоф распространяется насчет кучки юнкеров и проч., он лишний раз подчеркивает свое невежество в знании германского народа.
Видимо, генерал Гоф не ощутил на собственной шкуре, как эта «кучка» в течение ряда лет гордо и победительно отбивалась от целого мира. Народ, горевший пламенным чувством патриотизма, спасавший себя от жадных рук «союзников», втянувших и нашу страну в неизмеримо глубокое несчастье бесполезных жертв, – далеко не кучка юнкеров.
Что касается до объединения Литвы, Эстонии, Латвии и латышей (что за бессмыслица в письме?) в «одну демократическую единицу», то г. Гоф, по-видимому, забыл, насколько «демократичны» Египет, Индия, Ирландия, придавленные кулаком покровителей из правящих сфер, и непонятно: если «союзники» (в данном случае англичане) так бесстыдно и отвратительно растаскивают Pocсию по кускам, отделяя Эстонию, Латвию, Литву и пр., то почему они с такой жестокостью давят ирландских гомрулеров, индийских националистов и т. п., зажимая им рот? Явное общемировое противоречие, которое надо рассматривать как преступление.
Я употребил выше, говоря о «союзниках», эпитет – торгаши.
В этом сознается сам г. Гоф, касаясь вопроса о снаряжении: «Эстонцы уже купили и заплатили до моего прибытия, за то снаряжение, которое они сейчас получили» пишет генерал Гоф в пункте д. Явное указание, что генералу Юденичу надо бы подумать тоже о торговой сделке с «союзниками» по этому вопросу, а не ждать добровольной присылки снаряжения.
В свое время, ознакомясь с этим письмом генерала Гофа, я напечатал открытое письмо-ответ в немецкой газете «Deutsche Tages-Zeitung», подробно разобрав по пунктам его оскорбительное содержание по адресу России и Германии.
Я не избегал в моем ответе прямых и резких фраз по адресу тупоумия г. Гофа. Если он мог себя счесть оскорбленным моим ответом, я предлагал ему, при наличии чести, объясниться со мной у барьера на дистанции шести шагов. Ответ мой был перепечатан в «Монархическом еженедельнике» и других печатных органах.
Вряд ли следует разбирать это писание более подробно – из него видна вся та же оскорбительная для нас русских политика предательствующих «союзников». А я уже много привел фактов и пояснений по этому вопросу. Стыдно за генерала Юденича, что он покорно выслушивал бредни генерала Гофа и унизительно отмалчивался.
И против воли возникает в душе, медленно утверждается одно крепкое решение – каждый шаг и каждое слово «союзников» отныне рассматривать как торгашеский ход в пользу своих интересов и никогда больше не подпускать их к себе, к своим мыслям и решениям.
Идти прямо, открыто и неукоснительно с Германией, униженной, как мы, и ограбленной не меньше России. Честный союз благороднее торгашеского соглашательства, а как иначе назвать нашу связь с бывшими союзниками, полную явных выгод для них и уничтожающе-бесполезную для нас?
Уже перечисление этих фактов вполне ясно подтверждает, что в лице «союзников» мы имели врагов, которые неустанно вредили нам в течение всей нашей работы. Повторяю: препятствий было много, и бороться было трудно.
Трудно еще потому, что, не говоря уже о социалистическом правительстве Германии, шедшем против наших действий, создавшаяся к концу 1919 г. обстановка не была также достаточно верно оценена германскими промышленными кругами. И те и другие боялись открытых выступлений против «союзников», указывая на возможность оккупации и блокады.
«Союзники» чувствовали этот упадок духа германского народа и с каждым днем становились все требовательнее в своих желаниях и, наконец, дошли до такого нахальства, что заговорили о выдаче императора Вильгельма и офицеров.
Как-то в разговоре с графом фон дер Гольцем я высказался:
«Неужели Германия, помимо всего прочего, выплатит Антанте еще по двум последним векселям: а) выдаст Императора и офицеров и в) оружие?»
Граф, отрицая возможность удовлетворения первого требования, указал, однако, на опасность оккупации Германии как на следствие ее отклонения от Версальского договора.
Я предложил графу вспомнить 1812 г., когда французы подошли к самому сердцу России – Москве, топча русские поля, и все же в конце концов под ударами восставшего русского народа развалились и позорно бежали…
А под Лейпцигом решилась и вся судьба Европы. Пусть войдут французы в пределы Германии – этим они только больше разожгут патриотизм германского народа, упавший после революции, и тогда начнутся такие расправы с французами со стороны населения, что треснут ряды их усталых армий и сами они пожелают отойти на безопасные линии. А в это время с 150-тысячной армией, составленной из русских и германских добровольцев, будут свергнуты в России большевики, и тогда союз с Россией обеспечен. Страх Антанты от таких действий и их неожиданность не будут мгновенно возмещены никакими мерами. Сроки и решительные действия Германии в союзе с восстановленной Россией, питание ее из богатого еще нашего тыла будут насыщены такой энергией и противоборством Антанте, что оккупация взлетит на воздух как мыльный пузырь.
«Победил бы тот, у кого оказались нервы крепче». Решиться на эту операцию можно было бы, конечно, с громадными усилиями воли, при твердых нервах – в Германии, руководимой тогда социалистическим правительством, не хватило ни того ни другого. Германские социалисты (партийные) отказались от этого плана по той же причине – как и весной, они боялись в этой борьбе за отечество упустить из своих рук власть, которая с возвратом патриотизма, естественно, могла перейти в правые организации. И они продолжали вести германский народ по пути «соглашательства» и уступок, но в результате своей политики оккупации все же не избегнули.