Происходя из старинной дворянской семьи, генерал граф Феодор Артурович Келлер был воспитан в духе традиций своего славного рода, которым по справедливости можно было гордиться. Среди его предков с отцовской стороны были два фельдмаршала – граф Миних и князь Виттгенштейн, а также известный своей беспредельной отвагой граф Браун, с материнской – храбрый генерал Кульнев. Образы этих выдающихся полководцев нашего славного прошлого витали в воображении маленького графа и, падая на благотворную почву его природных качеств, создали из него того воина-рыцаря, которым всегда, до последней минуты своей трагической смерти, оставался генерал граф Келлер.
Отец генерала гр. Келлера был также кавалерийским офицером, но в строю оставался недолго и перешел на службу по ведомству государственного коннозаводства, которую соединял с занятиями по управлению своими собственными имениями в Калужской и Смоленской губерниях.
Детство графа прошло почти безвыездно в этих родовых имениях. Когда же наступило время поступать в училище – отец отвез его в Ригу к бабушке и поместил графа в пансион некоего Баренгаупта. Через 2 года он был переведен в Москву к его дяде гр. Виктору Феодоровичу Келлеру, женатому на графине Бобринской, и там он продолжал свое образование. Оттуда он переехал в Петербург, где после непродолжительной специальной подготовки поступил в Николаевское кавалерийское училище.
В это время началась Русско-турецкая война, и 18-летний граф, без ведома родителей, бежит из Николаевского Кавалерийского училища и поступает вольноопределяющимся в отбывающий на театр военных действий 16-й Драгунский Тверской полк.
Отец, поставленный перед «fait accompli», не противодействовал и благословил своего сына на воинский подвиг. Сражаясь в отряде известного героя турецкой кампании генерала Скобелева, граф неоднократно отличался в боях и был собственноручно награжден двумя солдатскими георгиевскими крестами великим князем Николаем Николаевичем Старшим и, наконец, произведен за отличие в офицеры. По окончании войны граф сдает офицерский экзамен при Тверском кавалерийском училище и переводится в 6-й Гусарский Клястицкий полк.
После женитьбы на внучке графа Коцебу он по настоянию последнего принимает должность адъютанта при генерал-губернаторе гр. Тотлебене; однако эта должность была не по душе воинственному графу, и вскоре, несмотря на протесты родных, он снова возвращается в свой родной 6-й Гусарский Клястицкий полк. Прослужив там несколько лет, он переводится в 8-й Гусарский Лубенский полк и оттуда назначается командиром Татарского дивизиона. Вследствие недоразумения со своим ближайшим начальником граф, не без сожаления, покидает этот пост, ибо к дивизиону он очень привязался и полюбил его.
Через короткий срок его назначают командиром 5-го Гусарского Александрийского полка (Гусары смерти), стоявшего в гор. Калише.
Там застает графа первая революционная волна, прошедшая в 1905 г. почти по всей России, и ему, как старшему военному начальнику, поручается охрана города.
Эту задачу он выполняет блестяще, и, хотя никто из бунтарей не был казнен, однако они возненавидели его, как человека воли, который всегда с презрением относился к ним. Он, например, приказал своим солдатам «не пачкать оружия», и при разгоне толп восставших пользоваться «нагайками». Революционеры организуют на него покушение и бросают в него две бомбы: первая не разорвалась, вторая же, упав под лошадь, оторвала графу пятку левой ноги и нанесла ему около тридцати мелких ранений. Однако граф не потерял в эту минуту присущего ему хладнокровия и, несмотря на нестерпимую боль, продолжал спокойно отдавать приказания, что предотвратило разгром еврейского квартала солдатами, возмущенными этим покушением.
После 5-го Гусарского Александрийского полка граф Келлер назначается командиром лейб-гвардии Драгунского Ея Императорского Высочества Великой Княгини Maрии Павловны полка. Далее, прокомандовав короткое время бригадой Кавказской кавалерийской дивизии, граф Келлер в 1912 г. получает 10-ю кавалерийскую дивизии, с которой он и выступает на театр военных действий великой войны.
В самом начале войны 10-я кав. дивизия, наряду с другими дивизиями русской конницы, была выдвинута перед фронтом 3-й русской армии для прикрытия ее развертывания, т. е. для образования завесы и в целях разведки.
При выполнении этой задачи 10-я кав. дивизия, вступив 8/21 авг. под дер. Ярославицей в конный бой с 4-й австрийской кав. дивизией генерала Зарембы, одержала над ней полную победу. Этот замечательный бой представляет редчайшее явление в событиях великой европейской войны, являя собой типичный образец кавалерийского боя со всеми фазами его развития, исключительный как по количеству участвовавших в схватке всадников, так и по наличию в нем чисто кавалерийского «сhос’а».
Можно с известною определенностью сказать, что великая война 1914–1918 гг. ни на востоке, ни на западе, ни на Южном фронте не знает примера, подобного конному бою 10-й русской и 4-й австрийской кавалерийских дивизий.
В этом славном бою обе дивизии показали, что роль конницы в современной войне далеко еще не окончена и что там, где будут кавалерийские начальники с пылкой душой и доблестью генерала графа Келлера или со смелым порывом генерала Зарембы, кавалерийские схватки и «choc» будут иметь место.
История конницы есть история ее вождей, и в данном случае, в бою 10-й кавалерийской дивизии особенно ярко выступили высокие военные качества ее начальника графа Келлера.
Вот несколько выдержек из описания этого боя одним из его участников, Генерального штаба полковника Сливинского.
«Имел ли право генерал граф Келлер при подобных обстоятельствах дать бой значительно превосходящему по силам противнику?
Большинство научных исследователей ответит на этот вопрос отрицательно. Подавляющее большинство командиров, попав в положение подобное приведенному, предпочло бы уклониться от боя, хотя бы до подхода подкреплений.
Но генерал граф Келлер решил иначе… и, пожалуй, имел на то свои основания.
Основания эти нужно искать в психике, опиравшейся на глубокое довериe вождя к своим войскам и на не менее сильную веру в своего командира.
Необходимо сказать, что генерал граф Келлер был иногда слишком суровым начальником и командиром, но в то же время беспредельно внимательным и сердечным отцом своих подчиненных. Не было, казалось, предела строгости генерала гр. Келлера, но в то же время не было границ его заботливости в отношении вверенных ему войск. Никто так сильно не преследовал малейшее упущение по службе, но и никто не умел так просто, искренно и доброжелательно подойти к солдатской среде, понять ее нужды и желание, как то всегда удавалось графу.
Подчиненные боялись, но были преданны ему, любили и преклонялись перед могучей личностью, железной волей и неутомимой энергией своего начальника. Войска трепетали, но обожали, беззаветно верили своему командиру и также беззаветно вверяли ему свою жизнь.
Генерал гр. Келлер обладал присущей только выдающимся военачальникам способностью наэлектризовывать войска, воодушевлять и увлекать массу на самые отчаянные и опасные предприятия, на блестящие подвиги и на тяжелые жертвы…
Разумеется не случайно установилась эта живая связь между командиром и войсками, генерал граф Келлер более двух лет перед войной был начальником 10-й кав. див., это был период упорного непрестанного труда по боевой подготовке частей и воспитанию личного состава. Генерал гр. Келлер не только в совершенстве знал всех своих офицеров, но и каждого солдата и казака.
В наш век увлечения техникой и теоретическими формулами известный афоризм Наполеона: “Победа на 3/4 зависит от духа и на 1/4 от материи”, иногда, казалось, готов был поблекнуть или принимался на веру без должного проникновения в смысл его, не выходя к тому же за пределы военной школы. Привыкали смотреть на боевые действия в крупном или малом масштабе как на механическое явление. Упускались из виду свойства души человеческой; забывалось о том, что бой прежде всего есть человеческая драма, в которой психика достигает наивысшего напряжения, где она могуче борется со сковывающими и регулирующими ее формами и формулами, разорвав который, дух побеждает часто математически точные расчеты материи.
В день 8/21 авг. психологическая связь начальника с войсками и могущество духа чувствовались особенно сильно от начала до конца. Если в подготовительный период в конном бою с нашей стороны не было принято необходимых мер, чтобы поставить части в выгодные для атаки условия и тем подготовить успех, а наоборот замечалась излишняя горячность начальника дивизии, то с другой стороны, во время самого боя генерал граф Келлер проявил удивительное присутствие духа, ясность мысли, быстроту решений и отличный глазомер. В бою 8/21 августа с особой яркостью обрисовались дарования этого истинного кавалерийского начальника.
Не имея точных сведений о группировке и силах австрийцев и ожидая возможных неожиданностей со стороны влево расположенной рощи, у которой стояла неприятельская артиллерия, начальник дивизии прибег к маневру – как для парирования могущих произойти случайностей, так и для нанесения противнику флангового удара: идущему уже в атаку 10-му гус. полку генерал граф Келлер отдает приказание: “Держаться на уступе!”… и… “Атаковать во фланг!”
Это приказание превосходно. Последствия его были блестящи. Этим маневром был сметен фланг идущей в атаку третьей австрийской линии, удар которой, разумеется, был бы для нас катастрофическим; в то же время в руки гусар попали две австрийские батареи и, надо полагать, не без их влияния два неприятельских эскадрона, стоявшие у опушки рощи, бежали с поля сражения, не приняв никакого участия в бою.
Не менее блестящим надо признать решение графа Келлера бросить в атаку свой штаб, ординарцев и конвой во фланг прорвавшемуся в наш тыл противнику.
Надо знать, видеть собственными глазами и прочувствовать всю трагичность обстановки, чтобы понять то величие духа и остроту глазомера, какие проявил в те критические минуты боя генерал граф Келлер. Критические – не только в отношении возможностей полного проигрыша сражения, но и в смысле личной для него опаснос