Вечером того же 15 октября многие члены конгресса получили приглашение в советское посольство на коктейль по случаю тридцатой годовщины… победы над «венгерской контрреволюцией»! Некоторые делегаты не поняли шутки и пришли — то ли порадоваться юбилею успехов Советской армии, подавлявшей восстание в Будапеште, то ли в надежде на бесплатную выпивку.
Первая реакция посольских работников была: «Провокация! Никакого приема не намечалось!» Но потом они решили изменить тактику: собравшимся у ворот делегатам было объявлено, что прием состоялся, но мест для всех желающих уже не осталось.
Главой советской делегации был Юрий Жуков, председатель советского Комитета защиты мира, политический обозреватель «Правды», ведущий на советском телевидении передачу «Девятая студия», где он поливал грязью Запад и давал «правильные» ответы на острые вопросы. Присутствовал в Белла-центре и известный советский журналист Генрих Боровик. Именно он представлял пропагандистский фильм «Заговор против Страны Советов», немалая часть которого была посвящена НТС.
Вот наконец Боровик появился у советского стенда — подтянутый блондин с «усталыми глазами», как будто только что сошел со страниц какого-нибудь романа Юлиана Семенова. После некоторых колебаний и вопросов он все же решился «поговорить»:
«…Причины накопившихся в стране нерешенных проблем — субъективные. В ходе перестройки, которая есть часть продолжающегося процесса демократизации нашего общества, планируется также и изменение Уголовного кодекса. Но за антисоветскую пропаганду мы преследовали и будем преследовать. Все перемены в стране будут проходить в рамках однопартийной системы, но будет дана большая власть общественным организациям. А фильмы типа “Заговор против Страны Советов” будут ставиться и в будущем, пока не кончатся сами заговоры.
В нашей стране свобода слова широко предоставляется как своей, так и зарубежной общественности. Вот недавно в Юрмале проходил представительный съезд сторонников мира, на котором присутствовали люди различных политических убеждений. Их объединяло только одно: стремление к миру. А в США эта встреча прошла не замеченной средствами массовой информации.
Сейчас многие антисоветчики, поняв бесчеловечность западного общества, возвращаются в СССР. Так, просится назад Игорь Синявин, эмигрант из Ленинграда, ныне проживающий в США. На нашу сторону переходят и бывшие сотрудники ЦРУ, как Говард, или ученые, как Арнольд Локшин.
Людей, которые демонстрировали перед началом конгресса, я хотел бы просто поблагодарить: они показали, насколько они смешны. А все делегаты проявили свою сплоченность, когда они, не сговариваясь, начали скандировать: “ЦРУ — убирайся домой!”
На слова тех, кто говорит, что весь конгресс организован КГБ, я могу ответить, что если это так… то дай бог здоровья КГБ!»
Пройдет несколько лет, и люди, которые говорили такое, будут рассуждать о свободе прессы и ответственности журналистов. А про свою пропагандистскую работу на тоталитарный режим скажут, пожимая плечами: «Такое было время, такие правила игры…»
Несмотря на препятствия, чинимые устроителями, несколько нежелательных гостей попали на конгресс. Два чешских эмигранта, один польский оппозиционер и афганский профессор Батин Шах Сафи приехали в составе западных делегаций; удалось проникнуть туда и членам московской группы «Доверие» Юрию и Ольге Медведковым. Но что значили их голоса в переполненном просоветской публикой Белла-центре? Когда профессор Сафи попытался говорить о положении афганских школ после советской оккупации, поднялся шум в зале: «Делегат говорит не на тему!» Тогда один из западногерманских «зеленых», бывший делегат бундестага Милан Хорачек, бросился к сцене со словами: «Но мы же не в Москве, наконец!» Это позволило профессору договорить. Но советский переводчик повторил: «Делегат говорит не на тему» — и замолк.
На одной из организованных в рамках конгресса прессконференций обсуждались «нарушения прав человека». Многообещающе. Но где? Конечно, в США!
Многим молодым ребятам, съехавшимся на конгресс из разных стран Европы и не придерживающимся коммунистической идеологии, все это начало надоедать…
И вот последний день. Уже повесила болгарская девочка гирлянду цветов на шею Ланнунгу, уже забрался на трибуну сандинистский делегат и начал читать отчет о работе молодежного клуба (который, кстати, все время был полупустой из-за не совсем юного возраста большинства делегатов)…
Мы сидели в зале. «А как вы думаете, будут еще провокации?»— спросил позади нас какой-то женский голос с московским акцентом. «Не-е, — хмыкнул ее сосед, — видите, сколько охраны? А как они тех, вначале, быстро заткнули? Не рискнут…»
Часы показали одиннадцать. Мы переглянулись: «Пора?» И направились к сцене.
Предоставим сперва слово «Комсомольской правде»:
«…Эта акция была спланирована и осуществлена профессионально. Ровно в 11 часов около полусотни молодчиков ворвались на сцену и набросились на никарагуанского делегата (…). Оглашая зал воплями ненависти, провокаторы, состоящие на содержании западных подрывных центров, начали потасовку. Не остановил их и гул возмущения делегатов конгресса. Всеобщее негодование только подогрело группу подонков, которые в ответ на дружное скандирование зала ”Провокаторы из ЦРУ, убирайтесь вон!” повели себя еще более разнузданно и нагло. Десять минут потребовалось сотрудникам службы порядка и самим участникам конгресса, чтобы очистить помещение от нечисти…»
Неправда, тринадцать. Тринадцать минут группа из представителей датской, немецкой, бельгийской, английской, афганской и русской молодежи удерживала сцену, не издавая «вопли ненависти», а скандируя лозунг: «Свободу Афганистану!» «Потасовку» начали служители порядка, нанятые советской стороной. Они бросились на демонстрантов, кого-то били ногами. Демонстранты сцепились руками, а охранники и делегаты пытались их растащить. В это время стенды конгресса обклеивались лозунгами «КГБ — убирайся домой и забирай свой фальшивый конгресс с собой!», а также плакатами против советской оккупации Афганистана. Визжали и прыгали вокруг престарелые датские коммунисты, один из них вес старался ударить кого-нибудь из девушек, ребят побаивался.
Телекамеры, установленные прямо перед трибуной, имели возможность заснять всю акцию. По советскому телевидению тоже был показан небольшой отрывок. Зал был растерян: кто-то запел пацифистскую песню «Мы преодолеем», кто-то кричал: «ЦРУ — убирайся домой!», некоторые делегаты из ГДР ударились в слезы…
Когда спокойствие было восстановлено, выяснилось, что досматривать окончание конгресса журналистам было малоинтересно, а телеоператоры побежали передавать репортаж о случившемся по своему телевидению.
Конгресс закончился раньше установленного времени — и без резолюции… «Его участники и не ставили перед собой такой цели». Так утверждала «Комсомольская правда». На самом деле хозяева конгресса поняли, что вести антизападную пропаганду спокойнее в Восточной Европе.
Захват трибуны спланировал Юрка Миллер. По образцу Ледового побоища. Так что оригинальный план принадлежал Александру Невскому. В центр ударила группа из четырех человек: парень из датской морской пехоты, Иван Фризен, мой брат и я. Нас быстро скрутили дюжие охранники из датских коммунистов. Но они бросили на это все силы охраны! В этот момент с двух флангов трибуну захватили две основные группы. Охрана растерялась, отпустила нас и бросилась в свалку. Тринадцать минут мы удерживали трибуну, пока нас не разбили на три группы и не вытеснили вон.
У входа в Белла-центр нас ждали датские полицейские. Они, улыбаясь, подошли к нам и спросили: зачем мы все это устроили? Выслушав наше несложное объяснение, они заулыбались еще шире: «Правильно! Мы их сами терпеть не можем».
В доме, где собирался штаб, была замечательная машина но изготовлению нагрудных значков. Рисуешь на бумажном кружке что хочешь, закладываешь его в машину, нажимаешь на рычаг, и оттуда вылезает значок с пластиковым покрытием. Я изготовил несколько штук, которые могли пригодиться при демонстрации. Конечно, не без хулиганства. На значке было по-русски написано: «КГБ — х… тебе!» А рядышком — английский перевод: «Fuck you, KGB»! Во время демонстрации на значки никто внимания не обращал, и я привез их назад во Франкфурт. Один подарил Эдику Гинзбургу, который часто передавал литературу советским туристам. Он мне потом рассказал, что этот значок у него выпросил… гебист-коллекционер! Он гордился, что такого значка нет ни в одной коллекции в Москве.
В 1985 году генеральным секретарем ЦК КПСС стал Михаил Сергеевич Горбачев. Перестройка. Гласность. Ускорение.
Как мы должны были воспринимать все это? Как перерождение советской власти? Как хитрый маневр тоталитарного режима, который в очередной раз пытается обмануть мировое общественное мнение? Как вынужденное отступление из-за продолжающегося экономического развала системы социализма?
Еще генерал Врангель говорил, что большевистский режим может только гнить, но переродиться он не в состоянии. «Либералом» в свое время пытались представить главу КГБ Андропова, но, кроме закручивания гаек и облав на прогульщиков, он ничего сделать не смог.
Антиалкогольный указ привел к вырубанию виноградников и росту самогоноварения.
«Ускорение» не привело ни к чему, если не считать ускорения развала экономики.
«Закон об индивидуальной трудовой деятельности» даже близко не напоминал нэп.
Однажды от Ивана Фризена я услышал забавную оговорку, из которой получился каламбур.
— Закон об индивидуальной трудовой деятельности — это что? Мелкая частная собственность? Нет, это горбачевская собственная частная мелочность.
Во время всех разговоров о реформах Горбачев неоднократно заявлял, что частной собственности он «не приемлет».
Именно эта «мелочь» и была для него причиной краха всего.
Советский Союз мог развалиться еще в семидесятых, если бы не высокие цены на нефть, которые помогали номенклатуре худо-бедно кормить страну. Падение цен на этот главный товар советского экспорта не случайно совпало по времени с более судьбоносными событиями.