1. Палач связал преступнице руки и вздел на дыбу, причем стал завинчивать в колодки разные части тела, и делал это с такой силой, что у нее могло лопнуть сердце.
2. Так как, несмотря на подобную пытку, обвиняемая не сознавалась сейчас же ни в чем, то пытку повторили снова; палач снова связал ей руки, обрезал волосы и снова вздел на дыбу, поливая голову спиртом.
3. Палач жег серу под мышками и на шее.
4. Палач вывернул руки и таким образом вздергивал на дыбу.
5. На вздымание и спускание с дыбы ушло целых четыре часа, пока судьи не отправились завтракать.
6. Когда они снова вернулись, то палач притянул обвиняемой ноги и руки к спине.
7. Налил на спину спирту и зажег.
8. Затем привязал к спине тяжелый груз и снова вздернул на дыбу.
9. После этого снова обвиняемую положили и катали по гвоздям.
10. Под спину ей подсунули нестроганую доску с гвоздями и снова вздернули.
11. Палач связал ей ноги, привязал к ногам груз в пятьдесят фунтов и снова вздернул, так что думали, что обвиняемая не выдержит, умрет и у нее разорвется сердце.
12. Она не умерла; поэтому палач снова развязал ей ноги и завинтил их в колодки так, что у нее брызнула кровь из пальцев.
13. Затем снова стали завинчивать все части ее тела.
14. Палач приступил к третьей пытке, но сначала усадил обвиняемую на скамью. Когда она надела рубашку, он сказал ей: «Я беру тебя не на день, и не на два, и не на три, и не на неделю, не на месяц, и не на полгода или целый год, а буду пытать тебя всю жизнь, сколько у тебя хватит сил. Если же ты собираешься дать себя замучить насмерть, но не хочешь признаться, то будешь в конце концов сожжена живой».
15. Палач схватил обвиняемую руками за язык и тянул до тех пор, пока она не могла больше дышать.
16. Стегал ее плеткой по бедрам.
17. Посадил ее в колодку, в которой она просидела шесть часов.
18. Избил до полусмерти плеткой, чем окончился первый день.
19. Когда на другой день снова явились судьи, началась четвертая пытка: обвиняемой завинтили в колодки все части тела, и она просидела таким образом шесть часов.
Если и после таких пыток обвиняемая не сознавалась, то ее отпускали на свободу совершенной калекой, если же от боли она сознавалась, то ее сжигали на костре.
Счастливее были те, которые становились жертвой народной ярости или народного суда. Их либо сейчас же сжигали, либо окунали в воду, так что потом они могли влачить свои дни в одиночестве и в стороне от остальных людей.
Можно ли было ставить в вину такой несчастной, если она проклинала людей, из суеверия прибегавших за ее помощью и мучивших ее, если средство оказывалось недействительным?
Обитательница подземелья в аббатстве, старуха Хью, накормила гостей и стала рассказывать:
– Была ночь. Я сидела в своей комнате; вдруг в дверь постучались. Я подумала, что это какой-нибудь больной, который пришел за лекарством, и отодвинула железный засов. Но дверь раскрылась, и вошел лэрд Бэкли с всадниками.
– Так вы уже знали его? – воскликнул Брай.
– Да, я знала его, так как мне про него рассказывала моя родственница Джил, когда я увидала у нее бледную хорошенькую девушку.
– Значит, Кэт жива? Ведьма обманула меня! Дальше!
– Я иногда приносила ей платье и припасы, – продолжала Хью, – за что получала от нее коренья, которые она собирала. Когда я была там в последний раз, то увидала там хорошенькую крестницу хозяина трактира «Красный Дуглас», про которую люди болтали, будто она была в связи с дьяволом и будто именно дьявол и утащил ее от папистского столба. Кроме того, родственница рассказала мне также и о вас, Брай, и прибавила, что в случае, если вам понадобится помощь и вы обратитесь за нею к нам, детям ночи, то пусть проклятие поразит ту, которая откажет ему в этой помощи. Я не знала вас, Уолтер Брай, да и Кэт была мне чужой, но я лучше дала бы себя разрубить в куски, чем выдать лэрду Бэкли сведения о том, куда вы отвезли несчастную девушку.
– Он спрашивал вас об этом? Но откуда он знал, что вы знакомы с Джил?
– Я умею приготовлять целебные напитки, и люди считали меня ведьмой. А ведь они думают, что одна ведьма должна знать другую. Я стала отнекиваться, но Бэкли приказал связать меня, заткнуть мне рот и взвалить на лошадь. Затем его люди ускакали со мной, привезли меня в какой-то замок, где бросили в погреб. Здесь принялись стегать меня плетьми, пока от боли я не обещалась провести этих мучителей к месту нахождения Кэт. В следующую ночь меня доставили к берегу озера, откуда я должна была провести их в аббатство к Джил. Я пошла впереди всадников, они же с пистолетами в руках грозились, что убьют меня, если я попробую убежать от них. Но их угрозы нисколько не страшили меня, так как предо мной было болото и туман был очень густ. Я довела их до места, где перекрещиваются рвы аббатства, и скрылась в ольховых кустах. Всадники стали стрелять, но не попали в меня. Пока же они блуждали среди рвов и тонули с лошадьми в болоте, я кинулась к аббатству, чтобы предупредить мою родственницу Джил и Кэт. Но до Джил уже дошли слухи о том, что ее ищут всадники, поэтому она поручила Кэт какому-то страннику, обещавшему проводить ее за горы. Я советовала Джил бежать, но она отвечала, что во сне получила предсказание о близости смерти, да и вообще утомлена жизнью. Я предоставила ее своей судьбе и окольными путями вернулась в город, чтобы спасти свои пожитки. Но чернь уже разгромила мой дом, так как люди уверяли, будто меня схватил черт. Я несколько дней блуждала по лесу, пока не узнала, что дугласовцы поймали мою родственницу Джил и сожгли ее. С тех пор я поселилась здесь и проклинаю людей.
– Ужасно! – пробормотал Сэррей. – Но скажите мне, разве вы не боитесь, что всадники или народ могут когда-нибудь заявиться сюда, чтобы узнать, не поселилась ли здесь другая ведьма?
– Они уже попробовали сделать это, – хрипло рассмеялась старуха, – они явились с дерзкими песенками и надменными улыбками, а потом бросились бежать так, словно за ними гналась сама чума. Они сделали меня ведьмой, так я доказала им, что умею колдовать. Существует такая смесь, которая дает ядовитые пары, как только зажигают ее. Я вырыла на дворе четыре ямы, наполнила их этой смесью, соединила серной веревкой и снова закопала. Когда пришли мои преследователи, то из подземелья я крикнула им: «Вам нужно бабушку Джил? У меня в гостях черт, который приглашает вас разделить с ним компанию!» С этими словами я подожгла нить. Поднялся отравленный дым, и шестеро из преследователей попадали, словно мухи, а остальные бросились бежать. С тех пор они думают, что душа сожженной ведьмы поселилась вместе с чертом в этих местах, и сюда никто не осмеливается подойти, кроме тех, кого нужда заставляет искать помощи хотя бы у самого черта.
– Что сталось с этими шестерыми, которые упали здесь? Они умерли?
– Нет, но они стали искалеченными на всю жизнь, так как яд выел у них мозг из костей. Их эдинбургские родственники явились сюда целой процессией, с кадильницами и иконами, чтобы забрать их. Но этих шестерых народ в конце концов все-таки сжег, так как решил, что в их тела вселился черт.
– Но скажите мне, откуда у вас этот парнишка? – спросил Брай.
– Вам какое дело! – воскликнула Хью. – Разве я спрашиваю, кто такие ваши друзья?
– Да, но вы умолчали еще кое о чем, а я не буду вам благодарен, пока вы не скажете мне этого. Где Бэкли?
– Так спрашивайте вот этого! – огрызнулась старуха, внезапно показывая на Дадли, который смущенно покраснел.
– А, вы знаете это, сэр? – крикнул Уолтер, и его глаза заметали пламя. – Да, да, теперь я вспоминаю, что и в первый раз вы вместе с ним явились в Ментейт!
– Уолтер Брай, – возразил Дадли, – эта женщина права, предостерегая вас от разыскивания Бэкли. Но меня все-таки не спрашивайте, потому что мой язык связан клятвой.
– А! – заскрипел зубами Уолтер Брай, хватаясь за меч. – Так если не его самого, мне, по крайней мере, удалось найти одного из приятелей негодяя!
– Стой! – крикнул Сэррей и бросился между ними. – Не надо ссоры, Уолтер. Скажите ему, сэр Дадли, что вы не можете быть другом такому негодяю, как Бэкли. Если же вы не в состоянии сказать это, тогда лучше берите свою лошадь и поезжайте другой дорогой.
– Вы оба ошибаетесь! – ответил Дадли. – Как не из дружбы к Бэкли промолчал я в первый раз, так и теперь не скажу из боязни меча Уолтера. Я поклялся третьему лицу хранить эту тайну и потому не смею назвать место, где скрывается Бэкли. Но настанет время, когда мое слово уже не будет больше связывать меня, и тогда, если сэр Уолтер не хочет внимать предупреждению, я сам отведу его туда, где находится лэрд Бэкли, и сам помогу ему, насколько это будет в моих силах.
– Я ловлю вас на слове, и пусть ваша честь будет мне порукой в том, что вы его сдержите! – произнес Уолтер Брай, протягивая Дадли руку, которую тот пожал не без внутреннего трепета.
На следующее утро всадники поскакали дальше, щедро одарив старуху.
Глава 10. Двойная измена
Мы снова поведем читателя в Лондон ко двору. Корону носил мальчик Эдуард VI, а страной правил от его имени старый Уорвик, герцог Нортумберленд. Чарлз Килдар правил Ирландией в качестве вице-короля, но его дочь, несчастная невеста убитого Сэррея, осталась статс-дамой принцессы Елизаветы.
Прошло несколько лет с тех пор, как шотландская королева Мария Стюарт бежала во Францию. Прибыв в Лондон, Роберт Сэррей отправился к Уорвику, чтобы поблагодарить его, а затем вместе с Уолтером Браем уехал в свой родовой замок, причем, расставаясь с ними, Роберт Дадли еще раз повторил свое обещание относительно Бэкли. Последний был ближе от них, чем они могли думать. С того момента, когда Бэкли отправился в английский лагерь и предложил свои услуги увезти Марию Стюарт из Инч-Магома, он отдался в руки Уорвика. Когда же атака не удалась, то он счел более благоразумным остаться на службе у щедрого лорда, чем продолжать дразнить с партией Дугласов регента Шотландии. Гилфорд Уорвик рекомендовал Бэкли отцу, и могущественный герцог нашел в дерзком, хитром и гибком характере лэрда благодарный материал для своих планов. Как шотландский дворянин, лэрд встретил при дворе, где мечтали о завоевании Шотландии, отличный прием. Генрих VIII дал ему титул графа Хертфорда, так как хитрый лэрд живо втерся к нему в доверие, а Уорвик, рекомендациям которого он был обязан своим счастьем, пользовался им как шпионом при дворе. Таким образом, Бэкли пользовался благоволением обеих сторон, и его значение и влияние еще возросли, когда после смерти Генриха VIII Уорвик стал регентом. Бэкли удалось попасть в милость к той принцессе, которая имела больше всего прав на престолонаследие после Эдуарда VI, и Уорвик ценил его тем более, что предполагал, будто Бэкли делал это только ради того, чтобы услужить ему, так как эта принцесса – Мария Тюдор, дочь первой супруги Генриха Восьмого была его заклятым врагом и за нею стояла все еще влиятельная католи