Сын Карла I, наследный принц Филипп Испанский, предложил свою руку королеве Марии, несмотря на то что она была обручена девять раз и была на двенадцать лет старше его. Чтобы Англию превратить в католическую страну, церковь дала Марии в помощь этого чопорного, мрачного испанского владыку.
И вот началось кровавое царствование, более ужасное, чем тирания Генриха VIII. В течение трех лет сожгли на кострах, как еретиков, 3 епископов, 24 священников, 4 дворян, 84 мещан, 700 поселян, слуг, мастеровых, 54 женщин, 4 детей. От шестидесятисемилетнего епископа Кранмера потребовали, чтобы он отказался от своего учения и перешел в правоверную католическую веру. Угрозами заставили старца подписать свое отречение, но когда он увидел, что его все же не помиловали, то отказался от своего отречения и был приговорен к сожжению. Идя на костер, Кранмер протянул в огонь свою правую руку, подписавшую отречение, сжег ее на медленном огне и тогда только вступил сам на костер. Жестокостям фанатизма противопоставлялось геройство мучеников, так как всегда насилие и преследование порождает упорное сопротивление.
Восьмидесятилетний епископ Латимер обратился со следующими словами к епископу Ридли, когда они оба были возведены на костер:
– Будь бодр, мой брат, мы сегодня зажжем для Англии факел, который с Божьей помощью никогда не угаснет.
Фанатизм преследователей доходил до того, что помощник Гардинера, епископ Боннер, собственноручно бичевал еретиков и лишь тогда приказывал бросать их в тюрьму, когда от усталости не мог более держать в руках бич. Одному ткачу, который не пожелал произнести клятву отречения, он вырвал бороду и держал его связанную руку над огнем до тех пор, пока кожа вздулась и жилы полопались. В Гернсее сжигали одну беременную женщину. Когда пламя охватило ее, от мучительного потрясения лопнул живот и младенец выпал. Один сердобольный солдат из стражи бросился спасать ребенка, но один из членов магистрата, присутствовавший при казни, приказал бросить ребенка в огонь, так как «он также заражен ядом ереси».
Горе и ужас наполняли страну, но в Уайтхолле вероломная королева Мария наслаждалась во влюбленном водовороте и мучила супруга своей навязчивой нежностью, желая его любовью вознаградить себя за утерянную молодость. Он помогал ей преследовать еретиков с неумолимой строгостью, но все же остерегался удовлетворять все ненасытные желания ее мстительного сердца. Мария повелела объявить смертный приговор своей сводной сестре, принцессе Елизавете, и он был бы приведен в исполнение, несмотря на увещание ее совета министров, если бы не вмешательство Филиппа.
Мог ли этот человек, спасая Елизавету, предчувствовать, что приговорит к смерти своего собственного сына, дона Карлоса, и будет претендовать на руку этой спасенной?!
По его настоянию Елизавету освободили из заключения и предоставили ей для жительства замок Вудсток.
Глава 14. У церкви парижской богоматери и в лувре
Оставим плавающую в крови Англию и перенесемся к веселой жизни парижского двора. При ближайшем рассмотрении этот блеск окажется мишурным, а под веселой личиной мы увидим остов, источенный червями. Народ стонал и голодал, когда короли веселились и пировали, и там, где они наслаждались, плакала поруганная невинность и тихо склонялись опозоренные седые головы отцов.
История Франции изобилует рассказами о веселых похождениях королей и рыцарского двора, приведшего королевство на край пропасти.
Франциск I создал «блестящую Францию» и посеял зерно, давшее кровавую жатву 1793 года; он положил начало господству развратных женщин, тирании продажных царедворцев и произволу министров. При этом короле супружеская неверность и власть любовниц были введены в правило. Однако его преемники не обратили внимания на предостережение, выразившееся в смерти этого короля. Пленник Карла V – король Франциск I – погиб не от кинжала убийцы; другая, более утонченная месть привела его к гибели. Когда он похитил у мужа красавицу Ферроньер, последний не пожелал платы за нее деньгами и почестями; он разыскал одну публичную женщину, пораженную самой ужасной венерической болезнью, заразился сам, заразил жену и через нее короля-прелюбодея. Можно ли было измыслить месть, более утонченную и вместе с тем более справедливую, как отравить любовные объятия и тем противопоставить власти короля права супруга?!
По свидетельству историка Альбери, Франциск I уже в ранней юности был испорчен дурными примерами и даже, как говорят, подстрекательством родной матери, а к двадцати четырем годам его необузданность не знала никаких границ. Министры внутренних дел должны были одновременно служить и его похоти. Следствием его развратной жизни явились продолжительные мучительные болезни, жертвой которых сделалась и его юная супруга, королева Клавдия. При этом можно было только поражаться тем неслыханным бесстыдством, с каким он говорил о подобных вещах и позволял другим говорить.
Сладострастие, как всегда наблюдается, сопровождалось жестокостью.
Королю доставляло удовольствие присутствовать при жестоких казнях; так, однажды он шествовал во главе процессии осужденных по многолюдным улицам города Парижа. В каждом из шести главных пунктов были устроены алтари для принятия Святых Тайн, молитвенное кресло для короля и костер, на котором сжигался еретик, притом не обычным способом, а особым, утонченным. Король приказал соорудить на некотором расстоянии от костра машину, состоящую из одной горизонтальной и одной вертикальной балки, наподобие весов. К одному концу привязывали преступника и, по желанию, его то опускали в огонь, то поднимали вверх, и таким образом делали его муки более продолжительными.
Фавориты короля следовали его примеру. Так, барон Адрит находил удовольствие в том, чтобы людей, от которых он хотел избавиться, сбрасывать с башни в Монбриссоне. Даже парламент, представитель народа, постановил избиение вальденской колонии по обвинению в ереси. Четыреста пионеров последовали за войском, чтобы разрушить дома и замки, опустошить поля, засыпать колодцы, срубить деревья, а леса, где люди укрывались, поджигать, чтобы выгнать их оттуда, как диких зверей. По свидетельству историка де Ту, женщин загоняли на сеновалы, и после изнасилования их солдатами сеновалы поджигали со всех сторон, тех же, которые хотели спастись от огня, солдаты подхватывали пиками и бросали обратно в огонь.
Генрих II следовал примеру своего отца. По свидетельству Минье, ничто не могло сравниться с роскошью и блеском придворной жизни, заведенной Франциском I. Он привлек к своему двору всех знатнейших дворян, молодежь французского дворянства получала там свое образование; более двухсот дам виднейшего дворянства украшали двор и размещались то в роскошных дворцах Фонтенбло и Сен-Жермен на берегу Сены, то в замках Амбуаза и Блуа на берегах Луары.
Генрих II сохранил ту же роскошь и во всем следовал отцу; а ловкая итальянка, Екатерина Медичи, деятельно и умно управляла двором. Екатерина образовывалась под руководством Франциска I; она была в среде его фавориток, охотилась на оленей, вместе с королевой и ее дамами участвовала во всех играх и увеселениях Генриха II; а король со своей свитой проводил в покоях Екатерины несколько часов по утрам и по вечерам. Там, по словам Брантома, было много богинь, одна прекраснее другой, каждый дворянин занимал ту, которая ему больше всего нравилась, а король забавлялся с королевой, ее сестрой, королевой наследной (Мария Стюарт) и принцессами. Так как у короля были любовницы, то и у его подданных должны были быть таковые, а у кого их не было, тот считался глупцом.
Кроме общепризнанных любовниц, у обоих королей были и различные другие связи. Франциск I, например, очень любил сам заниматься обучением вновь поступающих ко двору дам, и деятельным помощником в этом деле являлся родной дядя Марии Стюарт, очень богатый и развратный кардинал Лотарингский.
В такой школе утонченности и разврата, откуда вышли остроумные, безнравственные короли и изящные, легкомысленные принцессы, воспитывалась Мария Стюарт. Но, раньше чем перейти к нашей героине, необходимо указать, кто из придворных дам имел наибольшее влияние на ее будущую судьбу.
Супруга Генриха II, Екатерина Медичи, происходила из знатнейшего рода Медичи и родилась 13 апреля 1519 года во Флоренции. По обычаю того времени, астрологу было поручено по созвездиям предсказать судьбу ребенка; Екатерине была предвещена бурная, переменчивая жизнь. Ее мать умерла вскоре после родов, пав жертвой безграничного сладострастия своего супруга; но уже через пять дней он последовал за нею в могилу, изнуренный позорной болезнью, приобретенной во время пребывания в Париже. Вскоре смерть похитила и остальных родственников Екатерины Медичи, а она была отдана на воспитание в монастырь во Флоренции. Во время осады Флоренции Карлом V ненависть народа к роду Медичи была так велика, что одни предложили выставить Екатерину на зубцах стен, как мишень для неприятельских выстрелов, другие же советовали прямо убить ее, но молчание ребенка смягчило сердца. Однако, когда узнали, что монахини молились о победе Медичи, бывших в союзе с Карлом V, Екатерину перевезли в другой монастырь. После завоевания Флоренции ее перевезли к дяде, Папе Клименту I, который из политических видов предлагал ее то одному, то другому герцогу в жены и наконец окончательно обещал ее дофину Франции. В 1533 году Иоанн Стюарт, герцог Олбени, дядя Екатерины с материнской стороны, явился за невестой через Марсель на двадцати галерах. Бракосочетание совершалось с величайшей поспешностью.
Екатерине предстояла трудная задача упрочить свое положение при дворе, где правили фаворитки короля, а вскоре ей пришлось бороться за свои преимущества и с фаворитками супруга.
Из фавориток Генриха II наиболее заслуживает внимания Диана де Пуатье, которую Франциск I избрал с целью возбудить слабые жизненные силы своего молодого наследника. Несмотря на сорокалетний возраст, она обладала всеми чарами неувядающей красавицы и всецело завладела сердцем Генриха II. Екатерине пришлось смириться, что она и сделала, затаив злобу с упорством характера, который умеет все сносить, но и за все отомстить. В течение десяти лет она была бесп