Мы видели, как святая невинность Марии одержала победу над ним и как она преодолела в нем его мрачную страсть. Но это не ускользнуло от зоркой подозрительности Екатерины Медичи, видевшей Кастеляра насквозь. Что же, она желала облагодетельствовать Кастеляра или погубить его? Маркиз достаточно знал придворную жизнь, чтобы ожидать всего от королевы-матери, но лишь не защиты интересов истинного счастья ее невестки. Воспользовавшись беспечностью Марии, обманули шотландскую депутацию; никто даже не скрывал, что брак принесет политические плоды, вовсе не желательные для шотландцев. Кастеляру было известно и то, что Екатерина изо всех сил старалась удержать сына в зависимости от себя и только потому согласилась на брак с родственницей Гизов, что они были смертельными врагами Монморанси. Монморанси помогали герцогине Валентинуа и пользовались влиянием на короля, но Генрих был почти влюблен в свою красавицу падчерицу. Это тем более заставило Екатерину стараться поставить Марию Стюарт в зависимость от нее. Разве она могла успешнее достичь этого иначе, чем предоставив ей обожателя или держа ее под угрозой разрушить ее супружеское счастье лишением доверия мужа? Интрига была в полном ходу, и потому Кастеляр готов был убить соглядатая его свидания с Марией Стюарт, перед тем как нашел в нем друга…
Когда Дадли наконец снова достиг парка, он прежде всего постарался отыскать Марию Стюарт. Ему во что бы то ни стало необходимо было предупредить ее и в то же время найти в ней могучую помощницу против Екатерины Медичи.
Несмотря на то что она шла под руку с дофином, Дадли подошел к ней и сказал:
– Прекрасная маска, не видела ли ты черного рыцаря?
Мария слегка вздрогнула. Дофин хотел оттолкнуть назойливого немца, но последний приподнял маску и сказал:
– Простите, ваше высочество, но под маскарадной шуткой часто скрываются серьезные вещи. Черный рыцарь разыскивает графиню Монтгомери и опасается, что ее ожидает несчастье. Я только что видел его с ее высочеством вашей супругой и сделал вывод, что он просил ее помощи. Я могу лишь сказать, что этот черный рыцарь был не кто иной, как граф Монтгомери, и что ее величество королева-мать осведомлена об исчезнувшей.
– Прежде всего, сэр Дадли, я не понимаю, кто исчез? Мария, тебе известно что-либо об этом?
– Я тоже ничего не понимаю, – пробормотала Мария.
– В таком случае прошу простить, – с глубоким поклоном произнес Дадли, – следовательно, черный рыцарь ошибся в маске; он отыскивал королеву, и я устроил недурную путаницу, сказав королеве, что рыцарь уже выпросил у супруги дофина милость для своей сестры.
– Что же, королева справлялась о рыцаре? – шепнула Мария.
– Да, и я сказал, что эту маску, вероятно, избрал для себя граф Монтгомери.
Теперь Мария угадала намерение Дадли обмануть Екатерину, и она улыбаясь сказала:
– Заверьте его, что Мария Стюарт заступится за его сестру, если графиня Монтгомери только нуждается в этом.
Она приветливо кивнула Дадли, и он, обрадованный тем, что ему удалось провести Екатерину Медичи, пробрался в галерею. Там он сбросил маску и вместо нее надел домино, в котором надеялся инкогнито пройти во внутренний двор Лувра, где предполагал встретить Сэррея и Монтгомери.
Он пришел туда как раз вовремя. Несмотря на увещания со стороны Уолтера и Сэррея, Монтгомери только что решил открыто спросить у сенешаля относительно своей сестры. После того как Дадли рассказал им все вышеописанное, ни Сэррей, ни Монтгомери уже не сомневались, что Клара находится в казематах Лувра.
– Сейчас же туда! – воскликнул Монтгомери. – Помогите мне лишь отыскать дорогу и затем оставьте меня одного; я заставлю тюремщика показать мне каземат Клары.
– Мы не оставим вас, – возразил Сэррей. – Четверо все же лучше одного, и там, где нужно вырвать жертву тирании или раскрыть преступление, я ни за что не отступлю.
– И я тоже, – поддержал его Уолтер.
– Пусть будет что будет, я доведу до конца борьбу, – воскликнул Дадли. – Но советую подождать Филли, этот повеса сродни нечистому и при свете солнца отыщет дорогу в ад.
– Время летит… я не могу ждать, – возразил Монтгомери. – Простите, если я предпочту отказаться от благородно предложенной вами помощи, чем стану медлить хотя еще одну минуту… Позор моей сестры горит в моем сердце.
С этими словами он бросился к маленькой двери, и все трое последовали за ним, хотя Сэррей и настаивал на том, что необходимо выждать возвращения Филли. Однако, едва они открыли дверь и вступили в коридор, как навстречу им скользнула чья-то фигура, почти не производившая никакого шума на ходу, как будто у нее были крылья.
– Это Филли! – шепнул Сэррей, по пятам следовавший за Монтгомери.
– Да, это я! – едва слышно произнес мальчик. – Оставайтесь здесь и остерегайтесь малейшего шума… Недалеко королева Екатерина.
– Где она? Где?
– Она спускается по винтовой лестнице. Сперва я следовал за нею, но потом обогнал ее, чтобы предупредить вас. Оставайтесь здесь, я уведомлю вас.
– Я пойду за тобой, смелый юноша! – шепнул Монтгомери, но Сэррей и Уолтер удержали его.
Паж быстро удалился.
Король Генрих II как-то увидел в Сен-Жерменском монастыре Клару Монтгомери, и шпионы Екатерины сообщили ей, что эта красивая девушка произвела на него очень сильное впечатление. Екатерина тотчас же решила воспользоваться Кларой, чтобы отдалить мужа от герцогини Валентинуа и таким окольным путем снова приобрести влияние на него. Екатерина не впервые замышляла такие планы, но ни один из них еще не сулил такого блестящего успеха, как этот. Клара тотчас же была зачислена в фрейлины, и король стал чаще появляться в ее покоях; Екатерина же, со своей стороны, приложила все усилия к тому, чтобы дать Генриху возможность удовлетворить свою страсть. К тому же и Клара восторженно бредила королем, и не оставалось ничего более, как способствовать продлению страсти короля. План Екатерины был рассчитан на характер ее мужа. Она намеревалась потушить в нем жажду, чтобы затем новым жгучим напитком снова пробудить в нем ее и тогда уже диктовать свои условия его проснувшейся страсти.
Все шло согласно ее желаниям. Новая фрейлина сказалась больной, и ей отвели комнату в нижнем этаже Лувра. Старые статс-дамы знали, что это значит; узнала об этом и одна из завистливых подруг Клары, Мария Сейтон, а через нее узнал и брат Клары, Габриель Монтгомери.
Между тем Клара приняла у себя короля. Неожиданность сделала свое, слабое сопротивление добродетели было побеждено распаленной страстью, и Генрих восторжествовал. Он осушил горячими поцелуями стыдливые слезы и тысячью уверений, утешений и ложных клятв успокоил робкое сердце Клары. Последняя успокоилась. Она не так трепетала перед позором, как перед своим братом. Но Генрих обещал на следующий же день отыскать ей супруга, который даст ей свое имя и свободу. При дворах такие ширмы всегда налицо.
Таким образом, Клара вполне успокоилась и утопала в своих грезах. Она была тщеславна и жаждала наслаждений, король же освободил ее из монастыря и теперь обещал создать ей блестящее положение… Чего же больше? Генрих любил ее, а если и разлюбит, то у нее будет послушный супруг, продавшийся за положение при дворе. Будущее казалось Кларе чудным раем.
Был уже светлый день, а Клара еще спала. Еще бы!.. Она всю ночь провела с королем. Но вот кто-то тронул ее за руку, и она открыла глаза. Перед ней стояла королева Екатерина.
– Клара, мне известно все, – сурово произнесла королева. – Ваша болезнь – пустое притворство. Король любит вас, он был у вас.
– Ваше величество…
– Да не прерывайте же меня… Вы прикинетесь раскаивающейся и запрете перед ним дверь. Он будет писать вам; вы же напишете в ответ, что не хотите ни с кем делиться сердцем возлюбленного, и потребуйте изгнания Дианы Пуатье. Если вы будете упорны, король согласится на все. Я буду диктовать вам ответы.
– Ваше величество, вы приписываете мне власть, которой я не только не обладаю, но и не пытаюсь обладать, – возразила Клара, приподымаясь с постели.
– Ах, вы не хотите? – с улыбкой произнесла королева, и ее взор заметал искры.
– Нет, ваше величество… Но король так добр ко мне! Только он один может спасти меня от позора, и вдруг я стану предписывать ему условия!.. Я не нуждаюсь в них…
– Речь вовсе не идет о вашем желании или нежелании, я предлагаю лишь на выбор: или повиноваться мне, или испытать на себе последствия моего гнева.
– Ваше величество, король защитит меня от кого бы то ни было.
Клара произнесла это с легкой насмешкой; она знала, что Екатерина не пользуется властью, и ее жестокий, повелительный тон раздражал девушку и вызывал в ней упорство.
– В таком случае мне придется просить! – улыбнулась королева. – Одевайтесь и пойдемте ко мне в западный флигель Лувра, вот через ту галерею. Я дам вам доказательство того, как вы можете полагаться на обещания Генриха. Вам следует послушать, что он говорит мне, когда думает, что вы далеко, и тогда мы будем продолжать наш разговор.
Королева произнесла это таким убедительным тоном, что в нем звучало почти сострадание, и Клара почувствовала некоторый страх за себя. Тут же она вспомнила о своей обязанности повиноваться королеве, а потому быстро оделась и последовала за Екатериной.
Королева повела ее по многочисленным переходам и коридорам, тянувшимся вдоль луврских стен, затем спустилась по лестнице и, нажав потайную пружину, открыла дверь в небольшую комнату.
Последняя была расположена как раз напротив той, в которой жила Клара и отделялась от нее только внутренним двором. Королева остановилась посреди комнаты.
– Садитесь! – приказала она, жестом руки указывая Кларе на кресло, стоявшее в нескольких шагах от нее.
Клара повиновалась. Но, едва она опустилась в кресло, железные тиски, представлявшие собою его локотники, обхватили ее руки и ноги и крепко сжали их; королева Екатерина подошла к стене и потянула железное кольцо, вделанное в стену за камином. Тотчас же в полу открылось отверстие, и кресло провалилось в люк.