Захват города Ясладань был большим успехом. Но темп наших действий в общем был замедленным. Топкая, размытая дождями местность снижала подвижность войск, стесняла свободу маневра. Это было на руку оборонявшемуся противнику.
12 ноября конно-механизированная группа подошла к Яскишер и завязала за него бой. Танки и конница буквально увязали в грязи, но казаки и танкисты с поразительным упорством преодолевали вражескую оборону, ломая отчаянное сопротивление гитлеровцев и салашистов. Храбрость и выносливость наших солдат и офицеров, казалось, не имели предела. Каждый бой рождал все новых и новых героев. И через четверть века скупые строки боевых донесений воскрешают в памяти их подвиги.
Вот одна строка из боевого донесения 6-го гвардейского кавалерийского корпуса от 14 ноября 1944 года. В ней было сказано, что под Алаттьян бессмертный подвиг совершил танкист Коврижко. Я хорошо помню этот населенный пункт. Он затерялся между городами Сольнок и Хатван, на берегу речушки Задьва, впадающей в Тиссу. Вдоль этой речки на Алаттьян наступал 6-й гвардейский кавалерийский корпус. Как и все другие населенные пункты, Алаттьян был подготовлен противником к продолжительной обороне. Танковая рота капитана Коврижко входила в состав, кажется, 154-го танкового полка 8-й гвардейской кавалерийской дивизии, которым командовал подполковник И. А. Солсохом. Во время атаки капитан Коврижко повел роту за собой. Противник открыл сильный огонь. Танк Коврижко ринулся на вражеский танк и, ведя огонь на ходу, подбил его. Стремительно маневрируя, командир роты ворвался на огневую позицию противотанковой батареи гитлеровцев и успел раздавить два орудия. Но от прямого попадания его танк загорелся. То, что произошло вслед за этим, трудно передать словами.
Танкисты роты получили по радио приказ своего бесстрашного командира: «За мной, вперед!». Все видели, как охваченный пламенем танк рванулся вперед и с ходу раздавил пулеметы. Гитлеровцы в ужасе бросились в стороны. Затем танк горящим факелом метнулся вправо на огневые позиции минометов, стоявших за сараем и, раздавив два миномета, устремился дальше… Когда населенный пункт был взят, казаки-морозовцы обнаружили догорающий танк капитана Коврижко.
Герои, подобные Журавлеву, Юсову, Коврижко, были ярким примером мужества и отваги в бою, беспредельной верности советской Родине. Они поднимали на выдающиеся подвиги тысячи других героев. Так бывало во всех боях.
14 ноября сопротивление противника усилилось, а раскисшая земля и топи высасывали у людей и конского состава последние силы. Затруднялся подвоз материально-технических средств. Соединения группы продвигались вперед с непрерывными боями. Наступавший левее нас 4-й гвардейский механизированный корпус вел бой весь день за Ясберень, а 2-й гвардейский механизированный корпус продвинулся вперед всего на несколько километров.
7-я гвардейская армия вела бои совместно с подвижными войсками. Ее соединения, с боями продвигаясь на север, вышли на рубеж Эрк, Ясберень, Сентмартонката. Правофланговые части 46-й армии, оставаясь в основном на прежних рубежах, продолжали бои.
Противник перебросил в эти дни на будапештское направление значительные силы, средства и усилил сопротивление. Все это в исключительно неблагоприятных условиях местности и погоды: густая сеть каналов и населенных пунктов, топь, половодье, дожди и непролазная грязь. Враг прилагал невероятные усилия, стремясь остановить наше продвижение. И все же ему это не удавалось из-за массового героизма наших войск. Мы упорно продолжали продвигаться все дальше на север, захватывая один населенный пункт за другим. Казаки были верны клятве, данной своим землякам: «Бить смело и беспощадно врагов нашей Родины». Эта клятва прозвучала ответом на многочисленные письма трудящихся Кубани, Дона, Ставрополья, Осетии и других районов нашей Родины, присланные к 27-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. Эти письма вдохновляли и окрыляли весь личный состав наших соединений.
Неослабевающие, ожесточенные бои продолжались все дни. И каждый из них приносил все новые примеры героизма, которые быстро становились известными в соединениях группы через специальные выпуски боевого листка-летучки. Я часто думаю, вот если бы все эти боевые листки собрать и издать отдельным сборником, какая это была бы безыскусная, непревзойденная по искренности и правдивости летопись героизма Великой Отечественной войны.
В одном из таких листков рассказывалось о парторге 2-го эскадрона 36-го кавполка гвардии старшем сержанте Лабонине. Полк в составе 4-го гвардейского кавкорпуса наступал на город Ясароксаллаш. На его пути протекал канал Тарна, переправа через который была заминирована и простреливалась пулеметным огнем. 2-й эскадрон первым вышел к берегу и остановился перед минным полем. Ждать подхода главных сил полка и саперов — значило дать противнику время закрепиться на этом выгодном рубеже. Коммунист Лабонин понимал серьезность обстановки и знал, что только он один из числа вышедших к переправе знаком с устройством немецких мин. Он обратился к командиру своего эскадрона:
— Разрешите мне, я хорошо знаком с немецкими минами. — И, видя нерешительность командира, спокойно добавил: — Я пойду к переправе, поработаю. Все будет хорошо. Только вы прикройте огоньком.
Под бешеным огнем врага смельчак пополз к переправе. Вокруг него рвались мины, вспыхивали трассирующие очереди пулеметов. Наши обрушили на гитлеровцев удар артиллерийских батарей. Обе стороны, поливая друг друга огнем, следили за Лабониным. Фашисты со злобой и отчаянием, наши — с восхищением и надеждой. Несколько раз командир эскадрона посылал к переправе вестовых. Те, кто добрался обратно благополучно, докладывали: «Все идет нормально». Наконец, Лабонин дал знать, что путь открыт.
Атака эскадрона была стремительной. Он форсировал канал и сбил вражеское прикрытие. За ним переправился и весь полк. Потом выяснилось, что Лабонин извлек и обезвредил 50 противопехотных и противотанковых мин. И это под яростным огнем врага, ежесекундно рискуя жизнью!
С рубежа канала Тарна соединения 4-го гвардейского кавалерийского корпуса во взаимодействии с 23-м танковым корпусом неотступно преследовали врага до самого города Ясароксаллаш.
— Я не могу сейчас точно сказать, чья часть первой ворвалась в город — конников или танкистов (да теперь это и не столь важно), но, судя по полученным тогда донесениям, и те и другие ворвались первыми. 23-й танковый корпус доносил, что 56-я мотострелковая Ясская бригада под командованием Героя Советского Союза полковника Штанько вышла к окраинам города и рота, которую возглавил вместо выбывшего из строя командира сержант Кузнецов, первой ворвалась в город. Сам комсомолец Кузнецов шел в атаку впереди роты и в рукопашной схватке уничтожил восемь солдат противника. В донесении 4-го гвардейского кавалерийского корпуса говорилось, что 138-й кавполк 30-й Краснознаменной кавалерийской дивизии в конном строю первым ворвался в город и завязал уличные бои. А когда я прибыл к месту боя, то танкисты и кавалеристы дрались как на окраинах, так и в самом городе. Наибольший успех удалось развить кубанцам и танкистам.
Продолжая наступление, соединения конно-механизированной группы захватили населенные пункты Лудаш, Адач, Вамошдьёрк, расположенные на железнодорожной линии Будапешт — Мишкольц, а затем и город Дьёндьёш — крупный узел шоссейных дорог.
Взять этот город оказалось легче, чем удержать его. Противник в течение всего дня 19 ноября пытался крупными силами прорваться в город и вернуть его. Местность вокруг города закрытая. Этим пользовался противник, которому без особого труда удавалось скрыто подходить к нашим позициям и атаковать их. Часто разгорались кровопролитные схватки. Наиболее напряженная обстановка сложилась на восточной окраине Дьёндьёша. Здесь сразу за городом поднимается гора, с которой просматриваются все улицы. Используя численное и тактическое превосходство, враг шесть раз пытался прорваться в город. Однако все его попытки были тщетны. Убедившись в бесплодности своих атак, гитлеровцы и салашисты к вечеру перенесли свой удар на части 4-го гвардейского кавкорпуса, которые к этому времени обошли Дьёндьёш с запада и перерезали дорогу, ведущую из города на северо-запад. Разгорелись тяжелые бои за населенные пункты Дьёндьёштарьян и Дьёндьёшпата.
Натолкнувшись на горы, покрытые лесным массивом, мы в известной мере утратили маневренность, то есть важнейшие качества подвижных войск, и, вынужденные действовать на захваченных рубежах, не могли создать решительного перелома в боевой обстановке. Противник нес большие потери, но сопротивление его не ослабевало. В район боевых действий он все время подбрасывал новые силы и средства.
Наши потери стали сказываться и на темпе наступления. Бои носили на редкость кровопролитный характер. В 4-м гвардейском корпусе в некоторых частях выбыло из строя много офицеров. В эти дни в корпусе были ранены полковник Машталлер, начальник штаба 10-й гвардейской кавдивизии Губанов, командир 9-й гвардейской кавдивизии полковник Демчук, заместитель начальника политотдела корпуса подполковник Шутковский, четыре заместителя командиров полков, три первых помощника начальников штабов полков, двадцать командиров эскадронов, двести шестьдесят семь командиров взводов и другие. Многими взводами командовали сержанты, а в 9-й гвардейской кавдивизии во главе двух эскадронов стояли старые опытные сержанты. Подобная картина была и в 6-м гвардейском кавкорпусе. В 23-м танковом корпусе к 23 ноября в строю осталось, к сожалению, лишь незначительное число танков.
Несмотря на потери, которые были восполнены за счет прибывающих резервных подразделений и частей, высокий боевой дух наших воинов давал возможность успешно продолжать сражение. Помню, когда войска группы вышли в район северо-западнее Дьёндьёша, командир 4-го гвардейского кавкорпуса гвардии генерал-майор Головской доложил мне, что противник проводит сильные контратаки пехотой и танками, и просил поэтому ускорить выдвижение наших танков вперед. Пришлось с небольшой оперативной группой и радиостанцией выехать в 23-й танковый корпус. Оказалось, что он уткнулся в большой канал и не может его преодолеть из-за крутых скатов и отсутствия переправы. Подходы к каналу находились под сильным артиллерийским, минометным и пулеметным огнем. Командир корпуса доложил, что ведется инженерная разведка с целью установления места переправы. Помнится, пришлось серьезно указать ему на то, что разведку необходимо было вести раньше, а при подходе к рубежу следовало организовать работы по обеспечению форсирования канала. Я приказал немедленно направить 176-й отдельный саперный батальон корпуса на постройку переправы.