Гитлеровское командование еще хозяйничало в Крыму, оно еще держалось за Мелитополь, но над его войсками неотвратимо нависла угроза новых сокрушительных ударов.
Перед войсками Юго-Западного фронта встала задача форсировать Днепр и начать изгнание врага с Правобережной Украины.
Однако, прежде чем приступить к рассказу о дальнейших сражениях, в которых пришлось участвовать 8-й гвардейской армии, я хотел бы остановиться на некоторых вопросах тактического и оперативного характера, которые возникли в ходе борьбы за Запорожский плацдарм.
5
Великая Отечественная война развертывалась на огромных оперативных просторах. Никогда ранее армии не имели такой мобильности. При армии моторов, при войне моторов со всей важностью встал вопрос о преодолении водных рубежей.
Давайте на одну минуту взглянем на карту. Сколько больших и малых рек, именуемых в военной практике водными рубежами, пришлось преодолеть гитлеровским войскам, когда они владели стратегической инициативой и рвались в глубь нашей страны. Я назову лишь главные из них: Прут, Южный Буг, Березина, Десна, Днепр, Западная Двина, Днестр, Дон…
Переправа через такие водные преграды требует особых технических средств, особых армейских служб, особых и немалочисленных воинских частей.
Ряд обстоятельств, благоприятно сложившихся для немецко-фашистских войск в начале войны, позволил организовать форсирование крупных рек с ходу. В 1941 году в большинстве случаев это форсирование происходило на наиболее ослабленных участках нашей обороны при подавляющем превосходстве противника в танках и авиации. Используя превосходящую маневренность своих войск, противник находил слабо обороняемые участки на водных рубежах и именно на этих участках осуществлял переправы. При этом его войскам не часто приходилось создавать и долго удерживать плацдармы для переправы войск и техники, ибо, переправившись, ударные танковые и моторизованные части переходили в наступление, глубоко вклинивались в боевые порядки наших немногочисленных войск и вынуждали их к отступлению.
Когда ход военных действий изменился, когда после Сталинградской и Курской битв свершился перелом в ходе войны и в наступление перешли советские войска, перед нами встала проблема преодоления, форсирования крупнейших водных рубежей.
Во многом пришлось перестраивать и всю армейскую структуру, насыщать армии инженерными средствами, создавать крупные саперные и понтонные части. Встали перед нами и вопросы чисто оперативного и тактического характера.
Отступая, немецко-фашистские войска цеплялись за каждый клочок нашей земли, их командование прекрасно понимало, что не может совершить планомерного отхода, сохранив при этом армию. Нынешние западногерманские военные историки и бывшие гитлеровские генералы проигрыш войны всячески стараются переложить на Гитлера, выискивая его стратегические ошибки, не желая признать, что корень ошибки заключался вообще в нападении на Советский Союз, а не в тех или иных удачных или неудачных военных операциях или приказах.
Но поскольку, фашистские орды вторглись на советскую землю, с огнем и мечом прошли по этой земле до Сталинграда, то уйти с нее было не так-то просто. Перед Гитлером маячил пример Наполеона, который, по существу, без единого серьезного сражения при отступлении, лишь параллельно преследуемый русской армией, растерял всю свою армию. Все это побуждало Гитлера сопротивляться желанию некоторых генералов «выпрямить фронт». «Выпрямляя фронт» отступлением, он, естественно, терял и технику, и живую силу. Поставив на карту все, Гитлер и его генералы пытались по водным рубежам создать такого рода укрепленные линии, на которых наши войска можно было бы остановить надолго. Фактор времени приобретал для Гитлера фатальное значение. Выиграть время! Во что бы то ни стало оттянуть поражение!
Форсирование крупных рек превратилось для нас в решение сложнейших тактических и оперативных проблем. Для того чтобы форсировать реку, противоположный берег которой заранее укреплен, для того чтобы перекинуть через реку крупные армейские соединения, технику, артиллерию, танки, вооружение, боеприпасы, продовольствие — словом, сотни тысяч тонн грузов, необходимо было создавать на берегу, занятом противником, плацдармы для устройства переправ.
Такие плацдармы, в свою очередь, требовали особой обороны от контрударов и контратак противника. Они требовали крайне плотного насыщения огневыми средствами, размещения на них многих соединений и частей для последующего развития наступательных операций.
Для примера возьмем два плацдарма на реке Висле, захваченные нами в августе 1944 года, — Магнушевский и Пулавский. Каждый из этих плацдармов занимал площадь около 150–200 квадратных километров. В январе 1945 года на Магнушевском плацдарме развернулось пять армий со многими частями усиления. На Пулавском плацдарме развернулись в то же время две армии, также со средствами усиления для наступления. То же самое было и на Сандомирском плацдарме, захваченном войсками 1-го Украинского фронта. В результате ударов с этих плацдармов войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов за 20 суток разгромили крупные соединения гитлеровских войск, освободили Варшаву, Лодзь, Познань, Силезию, сотни других городов и вышли на реку Одер; форсировали ее и захватили на левом ее берегу плацдармы для наступления на Берлин. Плацдармы на реке Висле удерживались нами с августа до января, а на реке Одер — с первых чисел февраля до середины апреля.
Значение плацдармов для наступающей стороны бесспорно. Нам пришлось при освобождении советской земли преодолеть многие водные рубежи, форсировать европейские реки с берегами, превращенными в сплошные линии укреплений. Без создания таких плацдармов вести наступление в тот период Великой Отечественной войны при том уровне техники было невозможно.
Но при этом встает вопрос: а имело ли смысл армии вторжения, каковой была гитлеровская армия, при отступлении с чужой земли удерживать плацдармы на оставленном в процессе отступления берегу? Конкретнее, нужен ли был гитлеровскому командованию осенью 1943 года Запорожский плацдарм? Нужен ли был ему плацдарм после убедительного поражения в Курской битве, после того как его войска под ударами Красной Армии откатились за Днепр и почти целиком очистили Левобережную Украину?
Не было ли попытки со стороны гитлеровского командования рассматривать такого рода плацдармы как миниатюрное повторение сталинградской ситуации? Возможно.
Но одно дело — удерживать плацдарм на своей земле. В своем доме и стены помогают. Мы держали Сталинград до последнего, но он был наш и на нашей земле. На чужой земле удержание плацдарма в момент утраты стратегической инициативы изменить ничего не могло.
Частный вопрос: мог ли Запорожский плацдарм помочь гитлеровцам предотвратить форсирование Днепра советскими войсками? Конечно, нет.
Ни само по себе наличие Запорожского плацдарма, ни сражение на нем не могли повлиять на форсирование Днепра советскими войсками. Сражение за плацдарм велось вплоть до середины октября, а Днепр, как известно, был форсирован войсками Центрального и Воронежского фронтов еще 22–30 сентября, 25–30 сентября форсировали Днепр и войска Степного фронта. 29 сентября войсками Степного фронта был освобожден Кременчуг, а вместе с этим был ликвидирован и Кременчугский плацдарм немцев.
Стало быть, и с чисто оперативно-тактической точки зрения оборона Запорожского плацдарма не оправдала себя. Его оборона стоила германской армии 25 тысяч убитых и раненых солдат и офицеров. На плацдарме было сковано более шести дивизий, половина из них — дивизии 40-го танкового корпуса, который был так нужен Манштейну для контратак по войскам Степного фронта, форсировавшим Днепр!
Так в чем же дело? Почему Манштейн не настоял на том, чтобы оставить Запорожский плацдарм без боя? Нежелание спорить с Гитлером? Нет. Как ни стараются сегодня битые гитлеровские вояки отмежеваться от бесноватого фюрера — своего идейного вождя и вдохновителя, они не смогут скрыть той истины, что их стратегия была стратегией авантюристов, имеющей мало общего с настоящей военной наукой, что тактика их была также авантюристичной, что победы, ими одержанные, были временным явлением, а поражение — закономерностью политического характера, стратегического, а, если хотите, то и тактического.
Каково же возможное будущее плацдармов? Имеются различные мнения по этому вопросу. Полагаю, что плацдармы отжили свой век. Плацдарм — это прежде всего сосредоточение войск, искусственно лишенных подвижности. Для обороняющейся стороны в условиях возможного применения атомного оружия, хотя бы и тактического назначения, они просто противопоказаны.
Для наступающей стороны они также утратили свой смысл. Современные средства переправы через водные рубежи сняли проблему плацдармов. Плавающие танки и бронетранспортеры, танки со средствами подводного продвижения облегчили и упростили форсирование крупных водных рубежей. Главным препятствием для наступающих войск остается лишь система огня противника перед зеркалом воды. При всех условиях перед форсированием водного рубежа система огня противника должна быть подавлена. Подвижные войска, подавив систему огня, сохраняя внезапность, теперь способны форсировать водные рубежи с ходу.
В прошлую войну захват плацдарма совмещался с паузой для накопления сил для наступления. В ракетно-ядерной войне пауза может быть только перед подавлением огневых средств противника на противоположном берегу, захват плацдарма — это уже, по существу, стремительное развитие наступления, первый его этап.
Трудный переход
1
Стояла поздняя, но мягкая осенняя пора. Нес свои воды еще не скованный льдом Днепр. Враг оттеснен, но не разгромлен, впереди битва за Правобережную Украину.
Сегодня Запорожье — завтра Никополь и Кривой Рог. Так вырисовывается задача перед Юго-Западным фронтом, а стало быть, в своей полосе — и для 8-и гвардейской армии. Гитлер цепляется за последнюю возможность оставить в своем распоряжении украинскую руду и украинский марганец. И то и другое ему крайне необходимо для бесперебойной работы военной промышленности.