Галимов продвигался по запутанным переулкам и улочкам поселка. Впереди гитлеровцы зажгли хату — видно, в знак общей тревоги или как ориентир для сбора. В свете пожара мелькали силуэты вражеских солдат.
Подполковник Михайлов приказал батальону, развернувшись фронтом на восток, занять насыпь железной дороги и тем самым отрезать противнику пути отхода.
На участке 3-го батальона 226-го гвардейского полка обстановка сложилась не столь благоприятно. Бойцам майора Черняева удалось захватить несколько крайних домов станционного поселка, но батальон вынужден был залечь под плотным ружейно-пулеметным огнем.
Старший лейтенант Катков, после того как его разведчики у железнодорожного переезда встретились с подразделениями 269-го гвардейского стрелкового полка, решился на новый дерзкий поиск. От гитлеровских офицеров, попавших в плен, он узнал, что юго-западнее Зеленого, в районе поселка Андреевка, расположена батарея 105-миллиметровых гаубиц, артиллеристы с которой уходят ночевать в поселок Андреевка, оставляя на ночь на батарее лишь несколько человек боевого охранения. Катков с тремя взводами разведчиков сел на немецкие автомашины. Пленные шоферы повели машины с зажженными фарами на батарею.
Старшина Корш, оставленный на кургане 84,4, отвечал почти каждые пять минут на телефонные вызовы и пояснял, что на его участке «все спокойно». Несколько раз он «прерывал» связь, чтобы выиграть время в этих переговорах с неизвестными ему командными пунктами врага.
Командир дивизии генерал-майор Панков, получив информацию о ночных действиях батальонов, а также донесение от старшего лейтенанта Каткова, приказал командиру 269-го гвардейского полка с рассветом очистить поселок Зеленое от противника, накормить людей и подготовить для наступления на Войково.
Командиры 226-го и 271-го гвардейских стрелковых полков подполковники Павленко и Григорьев получили приказ переправить полки на западный берег реки и с рассветом возобновить наступление.
Дивизионный инженер получил приказ — к утру 3 марта подготовить переправу через Ингулец для танков и артиллерии. Артиллерийские наблюдательные пункты еще затемно переносились на правый берег реки.
А что же в это время делали командир 16-й моторизованной дивизии генерал-лейтенант фон Шверин и его штаб? В четвертом часу утра его разбудил начальник штаба, тоже поднятый с постели.
Из станционного поселка, из Зеленого и от артиллеристов в штаб 16-й мотодивизии поступили тревожные донесения: на правом берегу реки Ингулец идут бои, советские войска перешли в наступление. Эти донесения в штабе дивизии были отмечены как панические. Какое такое наступление? Ведь не было артподготовки; по данным разведки, советские части на левом берегу не делали никаких перегруппировок. Начальник штаба дивизии нанес на карту отметки, где вспыхнули ночные бои. В отметку не вошел, конечно, курган, захваченный разведчиками Каткова, ибо Корш оттуда все еще отвечал, что у него «все спокойно».
Батальон противника в поселке Зеленое был полностью окружен, и потому тревожные сообщения поступили в штаб только в первые минуты. Зафиксирована была передача о том, что позиции в Зеленом атакованы советскими разведчиками. Связь после этого оборвалась. Чем могло окончиться нападение разведчиков? Захватом «языка», и только. По-видимому, оснований для серьезной тревоги командир дивизии фон Шверин в этих сообщениях не усмотрел. Может быть, он устал, может быть, и его измотали бои в районе Апостолово? Усталость частенько обезоруживает человека, он утрачивает способность к быстрой реакции. Во всяком случае, фон Шверин не сделал нужных выводов и успокоил свой штаб. А штабные офицеры спросонья, видимо, тоже пожелали быть успокоенными. Апатия помешала среагировать и среднему составу в батальонах: стоило ли обращать большое внимание на поиск разведчиков?
Короткая тревога во вражеском стане затихла…
А в это время Катков с колонной немецких грузовиков пробирался почти по целине к поселку Андреевка.
Не доезжая до поселка с полкилометра, он приказал остановиться. На востоке заалела зорька. Посветлело.
Катков приказал двум взводам под общим командованием лейтенанта Шевчука ждать возле машин сигнала к атаке. Договорились, что, когда взвод во главе с Катковым завяжет перестрелку, Шевчук со своими разведчиками атакует поселок.
Катков со взводом разведчиков пошел в обход поселка в поисках артиллерийских батарей. Западнее поселка заметили в серой предрассветной мгле стволы орудий, нацеленные на восток. Скрытно подошли к артиллерийским позициям, броском поднялись в атаку. Боевые расчеты батарей были застигнуты врасплох.
Несколькими минутами позже Шевчук атаковал гарнизон поселка и артиллеристов, расположившихся там на ночлег.
Катков оставил часть разведчиков на батарее, а сам двинулся к поселку. Навстречу ему к батарее бежали вражеские артиллеристы. Их встретили огнем на дороге, а тех, кто прорвался к батарее, добили из засады. Гарнизон Андреевки и личный состав двух батарей были окружены, частично уничтожены, частично взяты в плен. Катков организовал круговую оборону вокруг батарей и через поселок Зеленое послал донесение в штаб дивизии.
Командир 3-го батальона 226-го гвардейского стрелкового полка, услышав стрельбу в Андреевке, понял, что это разведчики Каткова прорвались в глубину обороны противника. Правым флангом своего батальона он перерезал дорогу со станции Ингулец на запад и дружной атакой овладел к рассвету станционным поселком.
Итак, оборона противника на левом берегу реки на участке Зеленое — станция Ингулец фактически была прорвана. Теперь у нас на левом берегу были плацдармы для наступления. Нужно было без промедления развить успех.
Должен сказать несколько слов о судьбе героя. Месяц спустя Федор Леонтьевич Катков погиб смертью храбрых во время выполнения боевого задания. В политдонесении 88-й гвардейской стрелковой дивизии от 6 апреля 1944 года сообщалось:
«…В бою 5 апреля с. г. смелость и дерзость проявили разведчики под командованием ст. лейтенанта Каткова. Захватив пленного немца, разведчики узнали, что в селе Адамовка расположилась на ночлег рота немецких солдат и что за селом расположена немецкая батарея. Ночью разведчики бесшумно пробрались в населенный пункт. Предварительно разбившись на мелкие группы, разведчики ворвались в избы, где ночевали немцы. Захватив 80 солдат и отправив их в расположение подразделения, группа разведчиков во главе с Катковым отправилась в село, чтобы захватить артиллерию врага.
В короткой схватке разведчики осуществили и эту задачу. Орудия были захвачены, их расчеты, оказавшие сопротивление, были истреблены. В этом бою смертью героя погиб командир разведроты гв. лейтенант Катков — член ВКП(б)…».
Сталинградец, герой великой обороны на Волге, молодой талантливый офицер…
Вспоминая о потерях, об утратах, мы говорим часто о том огромном ущербе, который принесло нам нашествие врага. Но никак невозможно взять на учет тот ущерб, который нанесен нашему народу вот такими потерями… Как развернулся бы талант Каткова, молодого еще человека, в дни мирной жизни… Может быть, он был бы ученым или художником, из него мог вырасти видный военачальник…
Считаю необходимым отметить, что форсирование реки Ингулец благодаря расчетливым и умелым действиям офицеров младшего звена, таких как Катков, Черняев, Галимов, и младших командиров — Примака, Корша, Лопахина, — вовремя поддержанное главными силами, прошло для нас с малыми потерями. В стане противника разразился скандал. Гитлеровское верховное командование недоумевало: что же произошло? Никто не решался прямо ответить на этот вопрос. Сам Гитлер, а за ним командующий армией уже 4 марта потребовали объяснений у генералов фон Эдельсгейма и фон Шверина. Несколько позже с трофейными документами к нам попал любопытный текст телефонограммы из 30-го армейского корпуса. Привожу по своим записям того времени:
По кабелю. Секретно
4.3.44 г. 24.00
Командиру 24 ТД фон Эдельсгейму
Командиру 16 МД фон Шверину
Командование корпуса получило нижеследующий приказ господина верховною главнокомандующего:
Из быстрого и глубокого прорыва неприятелем фронта 16 МД и неясного положения там до сих пор я заключаю, что некоторые командиры подразделений дивизии утратили боеспособность. Я требую тщательного расследования и наказания виновников — командиров и их заместителей — со всей строгостью военным трибуналом, согласно создавшемуся положению. О принятых мерах немедленно информировать.
А далее командированный генерал Мюллер писал:
Командиру 24 ТД фон Эдельсгейму и командиру 16 МД представить мне такой материал до 6.3.44 г.
В материалах указать:
1. Почему у Зеленого противнику удалось вклиниться и быстро совершить прорыв?
2. Чем вызвано беспорядочное отступление из «пункта 2»?
3. Почему в ночь с 3 на 4 марта правый фланг 16 МД беспорядочно отступил вопреки приказу корпуса и тем самым поставил под серьезную угрозу левый фланг 3-й горнострелковой дивизии?
Всех виновных командиров и их заместителей снять с должностей и отдать под суд военного трибунала соответственно требованию верховного главнокомандующего.
Итак, в наступление…
В ночь на 3 марта, пока разведчики вели бои на правом берегу реки Ингулец, войска армии успели провести перегруппировку, переправив часть войск на западный берег.
К рассвету 3 марта все войска 8-й гвардейской армии по приказу командующего фронтом Р. Я. Малиновского заняли исходное положение для наступления. Этот приказ нацеливал армии фронта на решение больших и сложных задач. Приказ о наступлении получила конно-механизированная группа генерала И. А. Плиева, объединявшая в своем составе 4-й гвардейский мехкорпус, 4-й гвардейский кавалерийский корпус и 5-ю гвардейскую мотострелковую бригаду.