В час ворон — страница 27 из 45

– Следишь за мной? – говорю я с ухмылкой. Я сажусь рядом с ним. Дорога и парковка у участка обе видны отсюда.

– А стоит? – Он большим пальцем поворачивает мой подбородок, чтобы хорошенько рассмотреть мою щеку. Лицо заливает краска, я не могу не задуматься, видел ли он, как Лорелей вдарила мне.

Мы сидим так несколько тихих мгновений. Я вдруг снова чувствую себя тринадцатилеткой, готовящейся к первому поцелую.

По дороге проезжает машина, и я оживляюсь, но это не Оскар.

– Ждешь его?

Помрачневший взгляд Грача обращается к участку шерифа через дорогу. То, как он выплевывает слова, заставляет меня осознать, что он в курсе того, что мы с Оскаром когда-то встречались. Вина прибивает мой взгляд к земле. Я гадала, не по этой ли причине он держался от меня подальше последние несколько лет. Еще я гадала, были ли у него женщины в те промежутки времени, когда мы не виделись. Но мне не хватает храбрости спросить или, возможно, желания знать.

– У нас с Оскаром ничего нет. Больше нет. – Я поднимаю глаза на Грача. – Давно уже.

Его напряженные плечи расслабляются, взгляд становится мягким.

– Мне надо поговорить с ним о деле. У меня есть теория, – начинаю я. – О том, как умерла Адэйр.

Я рассказываю ему о видениях Адэйр, разговоре с Гэбби Ньюсом, кулоне Лорелей, которая поставила мне синяк на щеке, искореженном бампере и предполагаемом мертвом олене – в общем, обо всем.

Грач не сомневается во мне, в отличие от Рейлин. Не думает, что у меня крыша поехала, как Дэвис. Да и вообще, он внимательно слушает все, что я ему говорю, будто это слово божье.

Он кивает с пониманием:

– Тогда я надеюсь, что Оскар тебе поможет.

Я тоже надеюсь.

Задняя дверь в магазинчик Бобби открывается пинком, заставляя нас обоих вздрогнуть. Но это просто мясник выносит мусор. Он скользит по нам взглядом и возвращается к забрасыванию мешка в бак, когда ничего интересного не замечает.

Случайная ворона приземляется на электропровода у дороги и каркает.

– Подружка? – спрашиваю я, не сдерживая смешка.

Он смеется.

– Нам точно надо что-то сделать с твоим языком.

Его взгляд скользит к моим губам. Мысли разбегаются.

Ворона снова раздражающе громко каркает. Затем она улетает к деревьям. Еще одна машина проезжает по дороге, и опять не Оскара.

В голову приходит мысль. Я склоняю голову, чтобы посмотреть на Грача.

– Ты знаешь, кто я, когда ты в том теле? – с искренним любопытством спрашиваю я.

Он качает головой:

– Вроде того. Когда я здесь… – он машет рукой в воздухе, обозначая Черный Папоротник, – или когда я рядом с тобой, ворона позволяет мне взять контроль. – Странно слышать, как он обращается к вороне как к отдельному существу. Но, наверное, так и есть. – Ее глазами я вижу души. Так я могу найти тебя.

Мне нравится, как это звучит.

– А когда ты не здесь?

Он морщит лоб.

– Это похоже на туманный сон. Все тускнеет. Всплески видов и звуков, но воспоминания затянуты темной пленкой. Я будто где-то далеко. Я не Грач и не ворона, но что-то иное. Потерянное.

– Значит, ты не свободен. – Это не вопрос. Это осознание того, что он привязан ко мне, моему дару и зависит от милости вороны.

– Время для меня течет по-странному, и живет большей частью ворона, – признается он.

Но это же совсем не жизнь.

– Эй. – Он машет рукой передо мной. – Я здесь благодаря тебе.

Он прав. Но слова Дэвиса не уходят из головы: «Ты должна перестать цепляться за нее. Так горевать нездорово». Что, если Грач – просто что-то в моей голове, что помогает мне справиться с горем? Я касаюсь его руки, чтобы обрести равновесие.

Он кажется настоящим.

Я замечаю, что «Бронко» Оскара стоит у участка шерифа по другую сторону дороги. Должно быть, мы за разговором не заметили, как он вернулся.

– Не уходи никуда. – Я встаю. Грач тоже. – Может, придется меня спасать.

– Давай на это надеяться.

Он откидывается на спину и обращается в ворону еще до того, как его тело касается земли.

Капли дождя начинают рассыпаться по жаждущему тротуару, когда я пересекаю улицу и иду к участку. Колокольчик сообщает о моем прибытии электрическим жужжаньем – измученным звуком, более капризным, чем даже мой будильник.

Келли Уилсон – женщина, родившая четырех детей и выглядящая, будто готовится к пятому, – не может поверить своим глазам, когда видит меня. К счастью, она разговаривает по телефону, а рядом уже разрывается другой. Я приветственно машу.

Оскар, перебирающий бумаги в коридоре у кабинета, поднимает глаза:

– Что ж, ты сегодня облегчаешь мне работу. Пришла сдаваться? – Его неодобрительный взгляд сообщает все, что нужно знать. Затем он замечает синяк на моей щеке, просвечивающий, несмотря на попытки тети Вайолет его скрыть, и выпрямляется. – Что за черт? – Он берет меня за подбородок, чтобы рассмотреть получше.

– Нападение с нанесением побоев? – пробую я.

Оскар хмурится:

– Это было до или после того, как ты незаконно проникла на частную территорию Ратледжей?

– А если я скажу, что у меня был билет на экскурсию, это поможет? – Я морщусь, жалея, что выкинула смятую брошюрку.

– Помогло бы, держись ты подальше от этой семьи и позволь мне делать мою работу, Уэзерли. Ты сегодня разворошила осиное гнездо. Они вызвали к себе шерифа. Ты якобы ужасно расстроила сестру миссис Ратледж. Расскажешь, о чем речь? – Прежде чем я могу ответить, внимание Оскара переключается на стеклянную дверь. По зданию пробегает свет фар. Он тяжело вздыхает и тихонько выругивается. Блестящий красный «Корвет» Ратледжей паркуется у входа.

– Ребекка и Лорелей приехали оформить запретительный ордер на приближение, – бормочет он. Обычно такими вещами занимается суд, но я уверена, что судья слишком занят рыбалкой. – Я бы на твоем месте молился, чтобы они не выдвинули обвинение.

– Пожалуйста, сначала выслушай меня. – Я кидаю тревожный взгляд на дверь: если они меня здесь увидят, всему конец. – Клянусь, это важно. Я нашла сегодня доказательства, доказательства, которые помогут делу. – Настойчивость в моем голосе останавливает его. Он замечает пластиковый пакет из «Уолмарта» у меня в руке. – Пожалуйста.

Я кладу ладонь на его предплечье. Плечи Оскара расслабляются от моего прикосновения. Использовать наши бывшие отношения, чтобы уговорить его, кажется неправильным, но я в отчаянии.

– Подожди меня там, – он указывает пальцем на кабинет, из которого только что вышел. – И Бога ради, не высовывайся и держи рот на замке. Поняла?

Я показываю, будто застегиваю губы на молнию, и проскальзываю в кабинет ровно в тот миг, когда дверной колокольчик жужжит.

– Здравствуйте, миссис Ратледж. Лорелей. Я заместитель шерифа Торрес. – Тихая пауза, сквозь которую я едва различаю голос Ребекки. – Мне нужно сперва разобраться с одним небольшим делом, но Келли поможет вам заполнить бумаги. Я скоро вернусь. Келли, не могла бы ты проводить их в комнату отдыха и, возможно, принести кофе? Спасибо. – Затем силуэт Оскара падает на матовое стекло двери, и он заходит.

– Лучше бы тебе рассказать мне что-то стоящее.

Он указывает на стул, на который я должна сесть, а сам устраивается на краешке стола. Сложенные на груди руки служат строгим предупреждением.

– Я думаю, что Лорелей Ратледж убила Адэйр, – прорывает меня.

Его привлекательное лицо искажается от раздражения.

– Ты сказала, что у тебя есть доказательства по твоему делу. Дело Адэйр закрыто.

– Что, если я найду что-то, что снова его откроет?

Я притягиваю к себе лежащий на коленях мешок из «Уолмарта». Дождь снаружи набирает силу, громче постукивая по жестяной крыше здания.

Он тяжело вздыхает. От его терпения почти ничего не осталось.

– Слушаю.

– Адэйр знала, что умрет, – вот как я начинаю.

В этом Оскар не сомневается. Он уже знаком с моими способностями и наверняка слышал шепотки о других странностях нашей семьи.

– За три дня до смерти ей было видение. Она знала, что у меня будут проблемы. Она сказала мне, что у Гэбби есть ответы, а еще дала мне ключ. – Я колеблюсь, рассказывать ли ему о том, что он подходит к той коробке, что была на их фото с моей матерью. – Она сказала: «Найди весы правосудия, в них правда». А сегодня, когда Лорелей на меня набросилась, на ней была подвеска, весы правосудия – это знак зодиака Весов, если ты не в курсе. – Он безэмоционально смотрит на меня. – Я думала, что речь шла о правосудии для меня, но теперь мне кажется, что она имела в виду себя. Мы нашли эту жестянку.

– Кто «мы»?

– Я, – быстро поправляюсь.

Он вопросительно поднимает бровь.

– Я нашла эту жестянку по инструкциям Адэйр, поэтому мы вроде как нашли ее вместе. – Господи Иисусе, Рейлин меня сама убьет, если я создам ей проблемы.

– Нашла где? – Он буквально рычит эти слова.

– В фермерском домике…

– Ты была на месте преступления? – Он вырывает у меня банку. Его злость направлена на меня как кинжал.

– Формально – нет. Ну, возможно… но эта банка была в доме, который не относится к месту преступления. Формально, – повторяю я.

Он читает записку:

– В чем она была права? Что это за капля дождя? Язык загадок? К чему ведет эта история? Это какая-то чепуха. Где доказательства?

– Я к этому веду! Боже, придержи коней. – В стороне раздается жужжание двери, объявляя о появлении кого-то еще и сокращая мое и без того взятое взаймы время. – Гэбби – это язык загадок, она туманно говорит. Она дала мне синюю стеклянную каплю. Это наша семейная реликвия. – Я показываю ему пробку от бутылочки. – Когда я спросила, где она взяла ее, она сказала, что вытащила из кармана мертвого оленя. Она была там, когда оленя сбили, она сама так сказала. Вот только я не думаю, что сбили оленя, я думаю, это была Адэйр. И я не думаю, что сбил ее Стоун Ратледж на своей машине.

Невозмутимый взгляд Оскара сообщает, что последние капли его терпения только что испарились. Он встает, всплескивая руками.