Параллельные отметки от шин, виляющие на дороге. А посреди травы – россыпь осколков от разбитой велосипедной фары. Я поднимаю оранжевый осколок, чтобы показать Дэвису.
– Черт, Уэзерли. – Вот и все, что он может выдавить, потрясенный нашим открытием.
– Ага, – говорю я. Это чрезвычайно важно, и мы оба это знаем. Но я все еще не понимаю.
«Что ты здесь делала?» – про себя спрашиваю я Адэйр, оглядывая кладбище, будто в ожидании появления огромной мигающей стрелки, указывающей на ответ.
– Лучше бы нам уйти, – тихо говорит Дэвис, указывая головой на садовника, постригающего кусты розы на заднем дворе.
Мы уже отъехали на приличное расстояние, когда Дэвис говорит, что попробует вызнать у Ванды в суде, не может ли она найти бумаги на право собственности и регистрацию машины Лорелей, вызнать ее ВИН-номер и отследить ее дальнейшую судьбу.
Я достаю синюю пробку из кармана и несколько раз кручу перед собой. Лучик света от тускнеющего солнца прорывается сквозь нее.
«Рецепт, чтобы увидеть».
Хоть ты тресни, не могу понять, что Гэбби имела в виду, говоря о чем-то, что поможет мне увидеть то же, что и Адэйр.
– Ха! – восклицаю я, осознавая вдруг, что рецепт, многие рецепты, лежат у меня прямо под носом каждый день, когда я мою посуду в раковине на кухне. Прямо там, в узкой нише, находится ящичек с нашими семейными магическими рецептами.
– Высади-ка меня лучше у Рейлин.
– Ты уверена? Ма не будет против, если на пару дней зависнешь у нас пересидеть шторм.
– Передай своей ма, что я ценю предложение. Но сперва мне нужно кое с чем разобраться.
Глава 18Грехи отца
У бабулиного ящичка с рецептами есть глаза.
Неважно, где ты в комнате, он как будто всегда следит за тобой. Или, может, это оттого, что, где бы я ни была в комнате, я всегда следила за ним. Он стоял в крошечной нише на нашей кухне, сколько себя помню.
Бабулины семейные рецепты я видела только краткие мгновения. Иногда удавалось заглянуть ей через плечо, когда она не осознавала, что я рядом. Пара слов тут. Рисованные наброски или инструкции там. Никогда никаких подробных списков или инструкций, как и что делать. С их помощью она исправляет то, что медицина или народные средства не могут. То, что требует нетрадиционного подхода. Она знает, сколько масла пожирателя грехов добавить в пирог, чтобы ты чувствовал себя поганей некуда, а сколько – чтобы умер с одного укуса.
Или рецепт, способный помочь слепой старухе увидеть грехи, которые люди предпочли бы скрыть.
И что бы там ни хранилось, оно укажет мне на то, что пытается сообщить Адэйр. Я в этом уверена.
Что до волшебных ключей, они не универсальны. Когда я попробовала ключ с зубчиками-зубами, который Адэйр нашла под полом в своем доме, меня ударило как током. Не тот замок. Если я собираюсь взломать бабулин ящичек с рецептами, мне понадобится ее ключ.
– И зачем мне это делать? – Рейлин сердито смотрит на меня с другой стороны окна моей спальни. Она еле слышно шепчет, чтобы не разбудить бабулю.
Воздух от дневного дождя тяжелый. Сверчки и лягушки отмечают его трескучими разговорами.
– Затем, что ты меня любишь. – Я сверкаю своей широчайшей улыбкой. Она фыркает, ни соглашаясь, ни споря.
– Ты вообще знаешь, что ищешь?
А вот тут-то и вся загвоздка. Я понятия не имею, что ищу. Моя цель – просто «рецепт, чтобы увидеть», что бы это ни значило.
– Я пойму, когда увижу. – Ну… на это я надеюсь. Она стоит там, не двигаясь. – Так ты поможешь мне или что?
Она неотрывно смотрит на меня еще одно длинное напряженное мгновение:
– Ты ведь понимаешь, что у нас односторонняя дружба, где я всегда помогаю тебе, да?
Рейлин права, но сейчас я с этим соглашаться не собираюсь.
– Ладно, договорились. Если хочешь, чтобы я отправилась в тюрьму, тогда топай домой. – Я делаю вид, что закрываю окно, сдаваясь судьбе.
Она бормочет под нос пару ругательств и что-то о том, что убьет меня, если сама окажется за решеткой.
– Ты мне должна. – Она указывает мне в грудь пальцем. – Теперь дважды, – добавляет она.
– Ты лучшая. – Я посылаю ей воздушный поцелуй, от которого она отмахивается, будто от назойливой мухи. – Не забудь шуметь погромче. – Я закрываю окно, крадусь к двери из спальни и жду.
Кровь от ожидания кипит. Я выжидаю несколько секунд. Еще несколько. После еще одного короткого промежутка я напряженно вслушиваюсь, гадая, не слишком ли тихо она себя ведет. Я уже готова вернуться к окну и спросить, чего она тянет, когда я слышу грохот стука ее кулака по двери коптильни Могильного Праха.
Идеально.
Я глубоко вздыхаю и готовлюсь.
Я не могу разобрать точные слова Рейлин, но голос у нее возбужденный и полный паники – достаточно, чтобы привлечь внимание бабули. Несколько секунд спустя я слышу кряхтящий скрип несмазанных петель двери в ее спальню, когда она выходит разобраться.
Я рассчитываю на тот факт, что ей нужно знать все, что происходит в округе.
– Что здесь творится? – требует с крыльца ее хриплый голос, пока она пробирается к коптильне вызнать, в честь чего шум. Тогда я делаю свой ход.
Я быстро выскальзываю из своей спальни и бросаюсь в ее. Не включая света, чтобы не привлекать нежелательного внимания, я вслепую шарю в темноте по ее тумбочке в поисках ключа с зубчиками-зубами.
Я чувствую тепло, когда моя ладонь проходит над ключом. Я хватаю его, ощущая, как от страха и возбуждения кипит кровь. Я бросаюсь из бабулиной комнаты в кухню.
На заднем дворе Рейлин извиняется за то, что разбудила их, и рассказывает сказку о том, что Вайолет напилась и снова заехала в кювет – такое раньше случалось нередко. Ей нужно, чтобы Могильный Прах вытащил машину. Я «позаимствовала» машину тети Вайолет, и Рейлин помогла мне загнать ее в неглубокую канаву, чтобы ложь не была очевидной.
Ящичек с рецептами рычит из ниши, напоминая, что мне не разрешено трогать его. Я сглатываю сомнение и достаю ящичек.
К моему удивлению, он не кусается.
Можно было бы ожидать щелчок, следующий за поворотом ключа в закрытом замке. Но никакого звука не раздается. Крышка просто распахивается, и мир внутри открыт мне.
Я замираю, наслаждаясь властью на кончиках моих пальцев.
– Пожалуйста, не сердитесь, миссис Уайлдер, – довольно громко говорит Рейлин, не давая бабуле вернуться в дом.
Черт. Я торопливо перебираю рецепты без малейшего понятия, какой именно мне нужен. Обещание бородавок ходящему налево любовнику. Следующий – об изъятии жара из ожогов и остановке крови стихами из Библии. Лечение разбитого сердца. Сыпь для врагов. На каких-то карточках классическое название, затем список ингредиентов и точные пропорции – кошачий язык отмечен как верное средство остановить сплетни. На других – наброски редких медицинских трав или рисунок частей тела и какой им можно нанести вред. Когда я уже готова сдаться, я нахожу карточку с точным изображением нашей бутылочки из-под духов с подходящей пробкой.
«Способ увидеть», – от руки нацарапано под ним. В груди бьется надежда. Я выдергиваю карточку из ящичка.
– Вы же знаете Вайолет, – говорит Рейлин особенно громко. – Она всегда попадает в неприятности.
Крыльцо скрипит.
Я засовываю карточку под майку, захлопываю крышку и возвращаю ящичек в нишу, где он живет. Прежде чем нырнуть под кухонный стол, я хватаю бутылочку с моим маслом пожирателя греха.
Карточка с рецептом жжет осознанием. Пробка от бутылки легонько позвякивает в кармане, и я сжимаю ее в ладони, пытаясь успокоить нервы. Снаружи раздается рев мотора, когда Могильный Прах заводит пикап, чтобы достать разбитую машину из канавы. Бабуля шаркающей походкой заходит в дом.
Тогда я чувствую легкое покалывание в руке и открываю ладонь.
Магия ключа с зубчиками-зубами пульсирует в ожидании, когда я верну его на место покоя рядом с бабулиной кроватью.
Черт. Черт. Черт.
Бабуля останавливается на полушаге, будто услышав мои мысли. Ее полупрозрачная белая ночнушка легонько развевается вокруг ее тонких высохших ног. В груди жжет от поверхностного дыхания.
«Пожалуйста, боженька, – молю я. – Пусть она уйдет».
Бог не часто прислушивается к моим мольбам, но сегодня он щедр. Шаркая ногами, она идет в свою комнату.
В ту же секунду, как закрывается ее дверь, я сбегаю. У меня в руках обличающая улика – ключ с зубчиками-зубами. На стене висит фартук, в котором бабуля печет. Я засовываю ключ в его карман, от всей души надеясь, что она подумает, будто забыла, где его оставила.
Я сбегаю в окно спальни.
«Выпей со спиритом.
Вкуси смерть.
Пройди у завесы».
– Это самый мутный рецепт всех времен и народов, – сообщаю я Рейлин из ее ванной, переодеваясь в свежую одежду, которую она мне одолжила после душа: футболку с лого радио WKRP и красные шорты. – Понятия не имею, как мне что-то увидеть, следуя этим инструкциям. – Я высушиваю концы волос и пробегаюсь по нам расческой.
Трейлер Рейлин – крошечное жилье с ванной и кухней по разным его концам и гостиной в центре. Древний пластиковый стол, ярко-голубой с хромовыми краями, будто прилетел прямиком из шестидесятых. Мы садимся за него, она напротив меня, и янтарный стеклянный абажур вокруг лампочки бросает на нас желтый свет.
Линованная картонка, когда-то белая, с годами пожелтела. В верхнем левом углу устроился напечатанный петух – такой же, как и на ящичке для рецептов. Этот набор датируется, наверное, сороковыми.
Внизу нацарапан текст, вероятно, рукой прабабушки: «Увидеть чужие грехи помогут метки». Метками могут выступать вещи мертвых или что-то с ними связанное.
– Что за дичь ты делаешь? – Рейлин подбородком указывает на банку, которую я наполняю.
– Ведьминскую банку.
– Не нравится мне, как это звучит.
– Ничего такого. Просто могильная земля и вещи мертвых.
Осколок оранжевой фары велосипеда Адэйр, который я забрала с кладбища. Синяя пробка от бутылочки. Последняя записка Адэйр. Фото моей матери с Гэбби. Запонка Стоуна Ратледжа – от нее давно уже стоило избавиться. Набор случайных кусочков, которые, возможно, помогут мне.