В час ворон — страница 34 из 45

Всплеск, я пробиваю потолок и с грохотом приземляюсь на полу в пустой комнате. Не просто в какой-то комнате, а в спальне фермерского домика. Адэйр подтягивает колченогий стул к шкафу и исчезает. Когда она выходит, коричневая жестянка матери у нее в руках. Желая увидеть, что внутри, я пересекаю комнату к ней. Густой воздух замедляет меня. Я пытаюсь прорваться сквозь него…

Напряжение спадает, и я вваливаюсь в шикарный кабинет. Я размахиваю руками, чтобы удержать равновесие. Под ногами роскошный восточный ковер. Суровый книжный шкаф набит книгами по юриспруденции. Адэйр сидит за огромным столом из красного дерева. Напряжение ее нервов такое сильное, что я чувствую его, будто статическое электричество во рту.

Через ее плечо я вижу сжатое в ладони рукописное письмо. Завитушки женского почерка. Стоун Ратледж, нахмурив брови и размахивая руками, пытается успокоить ее. Его злость отдается горьким металлом на моем языке, и она резко встает. От того, что мы с ней оказались будто в одном теле, кружится голова. Я хватаю ртом воздух, когда наши души врезаются друг в друга. Решимость гонит ее из поместья. Она оборачивается на резкий окрик…

Мои колени подгибаются, и я бросаюсь бежать. Крутящее, сбивающее движение, от которого разносится трава под ногами – не моими ногами, Адэйр. Разрушающийся гранит торчит из земли, подобно черным гнилым зубам. Могильные камни. Сердце Адэйр колотится, будто крылья тысячи колибри, заточенных в ее груди. Ужас разрастается, когда преследующий ее металлический зверь догоняет. Она быстрее крутит педали. Ловкий толчок сзади посылает ее кубарем на землю. Чудовищный хруст столкновения, после которого мир вокруг нас чернеет.

Запах травы стоит в носу, когда мы лежим на земле, пялясь в небо. Медь тысячи монеток наполняет рот и стекает красным по подбородку, когда мы захватываем ртом влажные глотки воздуха. Жадная ручонка у талии заставляет опустить глаза. Гэбби Ньюсом шарит по нашим карманам – вытаскивает синюю каплю дождя. Рецепт, чтобы видеть. Ее улыбка восторженно пляшет на лице. Письмо из нашей руки уносит ветер.

Боль.

Боже правый, боль. Ослепляющая, раскаленная добела, по всему телу. Чернота пьет меня. Глаза медленно моргают. Я сдаюсь смерти, когда земля поглощает меня целиком…

Очнувшись, я встаю или, скорее, падаю в обратной перемотке, пока не оказываюсь на ногах. Вокруг меня бескрайнее поле травы. Я вращаюсь в головокружительном танце, пока резкая остановка не помещает меня прямо перед Стоуном Ратледжем. Его взгляд пуст. Цвет его кожи бледнее, чем обычно. Он смотрит на меня проницательным взглядом, а затем поворачивается и уходит прочь.

Как и с Адэйр, я следую за мертвым…

В тусклую, дымчатую комнату. Красный шерстяной ковер снова под ногами. Запахи ванили и кожи разлетаются вокруг облаками, когда Стоун Ратледж, обдавая меня ледяным холодком, проходит сквозь меня в кабинет. Яркий и живой и намного моложе когда-либо виденного мной. Сломленный. Тяжесть его печали будто якорь тянет на дно океана.

За столом сидит семейный адвокат, тот же, что помог снять обвинение в смерти Адэйр. Стоун расписывается на протянутых ему документах, затем выходит. Его горечь на вкус как едкая скорлупа пекана. Я следую за ним, когда он проносится мимо бабули, ждущей у двери. Мое сердце замирает от ее вида, заставляя меня споткнуться…

Оказываюсь в шикарной спальне. Стоун Ратледж чеканит шаг к окну, смотрит в него. Я заглядываю ему за плечо, успевая заметить, как старенький зеленый «Форд Пинто» тети Вайолет пробирается по подъездной дорожке. Мое милое одиннадцатилетнее личико виднеется в заднем окне, смотрит на Стоуна. Боль, какой я никогда не чувствовала, пронзает сердце. Я прижимаю ладонь к груди от тоски…

В руке стакан виски. Не в моей, в мужской. В руке Стоуна. Передо мной над столом из красного дерева нависает взбешенная Лорелей. Ее злость обжигает мое лицо, как полыхающий костер. Изнурение. До самых костей я изнурена. Разочарование в ней на вкус похоже на скисшее молоко. Стоун резко встает и швыряет бокал с виски в стену, крича…

Встревоженный звук заманивает меня по темному коридору, пока я не сталкиваюсь с Эллисом. Мягкий и приглушенный. Глаза, которыми он смотрит на меня, пусты. Серая версия юноши, которым он был при жизни.

Как и двое до него, Эллис отворачивается, и я следую за мертвым…

Из-за темного дверного проема мы подглядываем сквозь щель, как ругается Лорелей с отцом. Что бы они ни говорили, это разжигает во мне страх. Эллис слишком сильно опирается на дверь и падает…

Мои ноги устраиваются на земле, и я юркаю за дерево, когда он бежит сквозь лес. Я бегу за ним, или бежит тело того человека, в котором я оказалась. Гнев бурлит в крови, перерастая в ярость. Я не могу позволить ему сбежать. Я не могу позволить ему рассказать. Я отчаянно хватаю Эллиса за руку. В отвращении от моего прикосновения он вырывает руку и резко разворачивается ко мне. Я вижу возможность остановить его и не могу контролировать себя. Я толкаю его изо всех сил. Он спотыкается, взмахивает руками, изгибается. Ужас застывает на его лице, когда он цепляется за воздух. Его рука хватается за мою шею – рывок! Он падает назад на торчащую из земли палку. Он испускает крик, которым может разбудить мертвого, и я…

Я просыпаюсь.

Я.

Только я.

Какого черта?..

Реальный мир вокруг – пульсирующее эхо. Размытая черная рамка от масла растворяется. Приглушенные звуки дождя наполняют пространство вокруг. Кроны деревьев словно зонт над головой.

Я с минуту лежу там. Туманные обрывки во времени, которые показали мне мертвые, плавают в голове, уходя вглубь и возвращаясь, рассказывая историю. Рассказывая мне о чужих грехах.

Это была Лорелей. Она догнала Адэйр и переехала ее своей машиной. Она догнала Эллиса, когда он узнал. Толкнула прямо на ветку, которая насмерть пронзила его. Все Лорелей. Потому что Адэйр узнала что-то, за что можно было убить.

Я сажусь, пытаясь прийти в себя. Лес вокруг ничем не отличается от леса в этих местах. Уже утро, солнце встает на востоке – ну хотя бы чувство направления меня не покинуло.

Когда я встаю, голову пронзает чудовищная боль, примерно такая же, когда я изрядно перепиваю. Я не двигаюсь, пока барабанная дробь не стихает.

Мне требуется секунда-другая, чтобы оглядеться и понять, что я там, где встретились смерть и Эллис. Острая ветка, на которую он насадился, всего в нескольких футах передо мной.

На размытой дождем земле лежит разбросанный букет Лорелей, теперь гниющий. Золотой блеск привлекает мой взгляд. Я наклоняюсь, перебираю листву, чтобы достать его. Тоненькая золотая цепочка, что-то разломанное надвое. Я инстинктивно тянусь к шее, все еще чувствуя на ней призрак рук из туманного сна. Ожерелье Лорелей.

Зодиакальные весы висели у нее на шее на тонкой ленточке. По этой причине она вернулась сюда. Не оставить поминальные цветы на месте смерти брата. Но найти цепочку, которую Эллис сорвал с ее шеи в день смерти. Она не пригоршню грязи засунула в карман, это была золотая подвеска. Весы правосудия.

В тот день именно Лорелей гнала своего брата по лесу. Отчаянная необходимость не дать ему уйти все еще лежит тяжестью в моей груди.

«Она не хочет, чтобы я рассказал».

Эллис знал. Он знал, что Лорелей убила Адэйр. Он знал, что отец прикрыл ее. Грех, о котором Эллис не хотел молчать, и поэтому Лорелей убила снова. Думаю, Стоун об этом догадался. У него это было написано на лице в тот день у Лэтэмов. Потерянный и разбитый мужчина, который понял, что вырастил монстра. Дурное семя. Стоун не мог жить в мире с собой и собственной ответственностью за случившееся.

Небо начинает выжимать облака, будто мокрую тряпку, и я делаю оттуда ноги.

Мне приходится добрый час топать, прежде чем удается найти проезжающего мимо фермера, готового подбросить меня к трейлеру Рейлин. Холодный дождь, грубый и неумолимый, льется с неба, когда я захожу на ее переднее крыльцо. Мой настойчивый кулак дубасит в дверь.

Она распахивается.

– Куда ты, черт возьми, делась? – Лицо Рейлин искажено болью, волосы в кривом пучке на макушке, вчерашняя тушь и подводка размазаны вокруг глаз. Даже в такую рань она хороша. – Ты исчезла – реально растворилась в воздухе. В один миг ты сидишь напротив меня за столом, готовясь выпить эту жуткую дрянь, а в следующий тебя нет. Я как будто моргнула и заставила тебя пропасть. – Она щелкает пальцами, говоря это, чтобы подчеркнуть внезапность моего исхода.

– Прости, – настаиваю я, но она знает, что я не виновата. Надеюсь.

Ее скованные напряжением плечи чуть расслабляются. У крошечного крыльца ее трейлера нет крыши, и я промокаю насквозь. Едва она понимает это, то отходит в сторону, собирая халат у шеи.

– Ты должна отвезти меня домой.

Я принимаю у нее полотенце, делая все возможное, чтобы высушиться. Затем я рассказываю ей, что видела в наведенном маслом пожирателя грехов сне, куда он увел меня – хоть я и понятия не имею как, что это все значит и почему мне нужно домой.

Ее лицо наполняется ужасом, но она безропотно вздыхает:

– Дай мне одеться.

Я благодарна, что она больше не чувствует необходимости спорить со мной.

Я опрокидываю ведьминскую банку и достаю свое кольцо и ключ с зубчиками-зубами и надеваю их. Остальное возвращаю на хранение в жестянку.

Я глубоко вздыхаю. Готовлю себя к тому, что ждет меня дома.

Потому что мне хотелось бы знать, какие именно дела бабуля вела со Стоуном Ратледжем.

Глава 19Достать кости

Дворники на лобовом стекле с усердием трудятся всю дорогу до дома. Едва мы заворачиваем к моему дому, Рейлин отпускает педаль газа, потому что подъездная дорожка забита машинами шерифа.

– Ты точно уверена, что хочешь этим заниматься?.. – Ее голос звенит особо высоко. Приподнятая бровь насмехается надо мной.

С полсекунды меня терзает соблазн сказать ей давить тапку в пол и гнать оттуда. Но рядом с машиной шерифа стоит фургон коронера. Увидев его, Рейлин подается вперед.