Совсѣмъ другое нашелъ я у отца Винченцо Ванутелли, котораго называю полнымъ именемъ, потому что его положеніе иное, чѣмъ русскаго католическаго патера, отца А. Къ Ванутелли я имѣлъ два письма: отъ парижскаго іезуита и отъ одного знатока Рима, русскаго ученаго, живавшаго тамъ подолгу:
О. Ванутелли — двоюродный братъ двухъ братьевъ кардиналовъ. Изъ нихъ одного многіе прочатъ въ будущіе папы. Онъ считается въ Римѣ знатокомъ греческой церкви, ѣздилъ на востокъ, пробирался и по Россіи, живалъ на Афонѣ, много читалъ и слышалъ о нашихъ церковныхъ дѣлахъ, русскомъ обществѣ и народѣ, издалъ два большихъ тома съ заглавіемъ Россія, русскими буквами (вмѣсто я стоитъ подъ конецъ буква а, потому что въ Римѣ, даже въ многоязычной типографіи Пропаганды не нашлось буквы я) и брошюрки, составляющія второе приложеніе къ его огромной серіи этюдовъ, подъ общимъ заглавіемъ Sguardi d’Oriente. Чего только тутъ нѣтъ: Св. Земля, гора Афонъ, Корея, Константинополь, Патмосъ, Іерусалимъ, гора Ливанъ, берега Дуная, Архипелагъ, Албанія, Черногорія, Карпатскія горы, греко итальянскія колоніи, евхаристическій конгрессъ въ Іерусалимѣ въ 1893 году, религіозный вопросъ на востокѣ, миссія латинцевъ на востокѣ и, наконецъ, послѣдній этюдъ: La Russia е la chiesa cattolica.
И по наружности о. Ванутелли — полный контрастъ съ капелланомъ церкви Св. Станислава. Это — рослый, широкій въ плечахъ доминиканецъ, съ очень большою сѣдѣющею бородой, немного уже павшій на ноги и стѣсненный въ своей походкѣ, но бодрый, оживленный, чрезвычайно обходительный и тароватый на бесѣду. Онъ живетъ въ домѣ, принадлежащемъ ордену, на площади, противъ церкви S. Maria Maggiore. Говоритъ онъ свободно по-французски и наша бесѣда велась на обоихъ языкахъ.
Кому попадется въ руки книжка La Russia е la chiesa cattolica (изданіе 1895 г.), тотъ найдетъ въ ней выраженіе идей, желаній, выводовъ и оцѣнокъ, которые этотъ подвижный и плодовитый доминиканецъ нисколько не скрываетъ и въ разговорѣ съ русскимъ, даже если онъ и видитъ въ немъ настоящаго «схизматика», ни мало не склоннаго къ латинству. Отецъ Ванутелли — монахъ пропагандистъ новаго типа. Онъ проникнутъ духомъ теперешняго Ватикана, терпимаго и гостепріимнаго къ вопросу о греческомъ обрядѣ и даже различіи нѣкоторыхъ существенныхъ догматовъ.
— Бойтесь этихъ нынѣшнихъ! — скажетъ вамъ иной ревнитель государственной религіи. — Они опаснѣе всякихъ іезуитовъ! Съ точки зрѣнія государственнаго исповѣданія, пожалуй! Такіе сыны западной католической церкви могутъ вполнѣ искренно желать «единенія вѣры» и всячески уравнивать всѣ шероховатости, устранять и болѣе существенныя препятствія, и ихъ объединительныя ріа desideriа [52], разумѣется, не могутъ быть пріятны поборникамъ ни самостоятельнаго православія, ни строгаго латинства.
Книжечка отца Ванутелли трактуетъ, въ сжатой формѣ, о всѣхъ самыхъ коренныхъ вопросахъ, важныхъ для всякаго, кто мечтаетъ о присоединеніи многомилліонной массы русскаго народа къ тѣмъ послѣдователямъ восточныхъ исповѣданій, которые уже признаютъ вселенское главенство папы. Онъ кратко, но, такъ сказать, «выразительно» касается сути (entita) православной Руси, ея религіозности и набожности, національнаго развитія нашего народа, греческаго обряда, раздѣленія церквей, теперешней степени культуры народа господствующей церкви, раскола и сектантства; разбираетъ роль Россіи на востокѣ и передъ Западной Европой и кончаетъ вопросомъ о католическомъ единеніи, т.-е. уніи.
На унію о. Ванутелли смотритъ, разумѣется, какъ католическій, монахъ во всемъ, что касается ея исторіи, въ предѣлахъ. Россіи. Въ мою программу совсѣмъ не входило вдаваться съ римскими духовными въ пренія. Въ лицѣ этого бывалаго и живого доминиканца передо мной былъ поборникъ «единенія», который и въ своихъ книжкахъ, и въ бесѣдѣ смотритъ на Россію безъ малѣйшаго предубѣжденія, говоритъ искреннимъ тономъ о ея могуществѣ, о ея культурѣ, о ея миссіи, какъ христіанской державы, которая «призвана» просвѣтить весь востокъ, о необычайной религіозности нашего народа, его евангельскихъ чувствахъ и традиціяхъ. Прежде такъ не смотрѣли на наше отечество сторонники латинства. Да и теперь сомнѣваюсь, чтобы, наприм., префектъ Пропаганды, о ко торомъ рѣчь будетъ ниже, раздѣлялъ такое отношеніе къ русскому народу, исповѣдующему православіе.
О. Ванутелли не употребляетъ даже слова «схизма». Онъ за мѣняетъ его словомъ «dissidio» — разномысліе, — и утверждаетъ, что формальной «схизмы» никогда и не было, а только отчужденіе, въ которомъ, по его толкованію, народъ ни въ чемъ не повиненъ, а виноваты были нѣкоторые его пастыри.
По-русски онъ, кажется, не знаетъ, по крайней мѣрѣ, не выказывалъ знанія русскаго языка въ нашихъ бесѣдахъ. Отъ него я впослѣдствіи отъ другихъ я узналъ, что изъ итальянскихъ духовныхъ, въ Ватиканѣ или въ Пропагандѣ, никто не считается знающимъ по-русски. Есть два ученыхъ, состоящихъ при библіотекѣ, а въ католическихъ высшихъ школахъ, — и спеціально въ Пропагандѣ, — все русское проходитъ черезъ руки польскихъ патеровъ или настоятеля уніатской церкви — руссина, т.-е. по нашему малоросса изъ Галиціи.
Такой сторонникъ уніи, какъ о. Ванутелли слишкомъ хорошо знаетъ, какія препятствія лежатъ на пути къ «соединенію вѣры». Но служители католичества никогда не теряютъ надежды, тѣмъ болѣе, что за послѣднее время имъ извѣстны стали факты, указывающіе на поворотъ въ церковныхъ идеяхъ нѣкоторыхъ русскихъ, склонныхъ видѣть въ папѣ вселенскаго главу христіанства. А вѣдь вся суть вопроса въ атомъ и сидитъ, гораздо больше, чѣмъ въ новыхъ догматахъ. Вамъ это скажетъ всякій понимающій дѣло, и въ Ватиканѣ, и гдѣ хотите, вплоть до русскихъ чиновниковъ, прикосновенныхъ къ этимъ сферамъ. Съ русской, государственно — церковной точки зрѣнія, служители римской церкви, какъ о. Ванутелли, всего менѣе желательны. Его обвиняютъ въ томъ, наприм. что онъ способствовалъ священнику Толстому въ его переходѣ въ унію. Съ нимъ водятъ знакомство всѣ, кто склоненъ къ принятію главенства папы. Можетъ быть, оно и такъ. Но это вполнѣ естественно и понятно. Стоитъ только перевернуть дѣло, предположить, что въ Москвѣ или Петербургѣ живетъ и дѣйствуетъ духовный, много ѣзжавшій за границу, изучавшій латинство изъ первыхъ рукъ, и съ нимъ будутъ водить знакомство католики, склонные къ принятію греческаго обряда. Развѣ онъ не началъ бы дѣйствовать въ духѣ «обращенія» въ православіе? И всѣ бы его одобряли. И про о. Ванутелли, кажется мнѣ, никакъ уже нельзя сказать, что онъ производитъ тайную пропаганду. Онъ такъ много пишетъ и публично говоритъ, что тутъ нѣтъ и подобія чего-нибудь келейнаго. Кромѣ своихъ книгъ и брошюръ, онъ каждую зиму читаетъ публичныя лекціи въ залѣ академіи «Arcadia», той старинной академіи, куда и Гёте попалъ въ почетные члены. Доступъ на ежедневныя лекціи (лекторы или духовные, или преданные Ватикану педагоги и писатели), вполнѣ свободный и безплатный. По средамъ Ванутелли бесѣдуетъ о востокѣ въ разныхъ смыслахъ, въ томъ числѣ и о церковныхъ вопросахъ, связанныхъ и съ русскимъ православіемъ. Но и на этихъ публичныхъ бесѣдахъ онъ все также сочувственно говоритъ о Россіи и нашей народной массѣ. Въ его аудиторію могутъ попадать и русскіе, мужчины и женщины. Его любятъ. Говорить онъ свободно, горячо, не читаетъ, а импровизируетъ и скрашиваетъ свои лекціи картинками и анекдотами изъ своихъ поѣздокъ на востокъ, на Афонъ и въ Палестину, Грецію и Константинополь.
Не отъ него одного знаю я, что греческое высшее духовенство, да и простые священники и монахи, только формально держатся съ нами заодно; но въ сущности весьма недолюбливаютъ русскую самостоятельную церковь, находятъ ее полной разныхъ новшествъ, не одобряютъ обрядовыхъ особенностей, часто возстаютъ противъ нашего «концертнаго» пѣнія.
— Если бы греческіе іерархи, — говорятъ вамъ католическіе патеры, побывавшіе на Востокѣ,—не заискивали въ вашемъ отечествѣ, какъ въ самой могучей державѣ, отдѣлившейся отъ Рима въ своемъ исповѣданіи, они бы трактовали васъ едва ли лучше, чѣмъ своего рода схизматиковъ.
Провѣрить этого я не могъ, потому что не ѣзжалъ на Востокъ и не допытывался, какъ греческое православное духовенство смотритъ на русскую церковь. Но развѣ еще въ Московской Руси наши предки, бывая на Востокѣ, не находили, что греки, подъ турецкимъ игомъ, отпали отъ строгихъ обрядовъ греко-русскаго православія? Они называли ихъ даже «обливанцами».
Отъ парижскаго іезуита, ученаго о. Пирлинга, извѣстнаго и русской публикѣ, уроженца Петербурга, съ рожденія католика, я имѣлъ рекомендацію къ отцу Г., французскому іезуиту, занимавшему въ разныхъ городахъ Франціи кафедры въ коллегіяхъ своего ордена. Отецъ Г. жилъ года два въ австрійской Польшѣ, выучился тамъ по-польски, можетъ читать и по-русски. Когда я въ первый разъ посѣтилъ его, въ домѣ на улицѣ Ripetta недалеко отъ Piazza del Popolo, гдѣ живетъ много іезуитовъ (и въ томъ числѣ тѣ, кто составляютъ редакцію журналовъ Ватикана), на его письмен номъ столѣ лежала извѣстная книга священника Морошкина Іезуиты въ Россіи. Онъ жилъ въ Римѣ временно, работая въ архивѣ Ватикана по исторіи своего ордена. Предметъ его особенныхъ изученій: исторія изгнанія іезуитовъ изъ разныхъ европейскихъ странъ въ XVIII вѣкѣ и въ началѣ ХІХ-го. Стало быть, ояъ изслѣдуетъ и судьбы ордена въ Русской Имперіи, съ Екатерины до Александра I включительно.
Входя къ нему въ скромный номеръ, гдѣ стояли желѣзная кровать и простого дерева столъ, я вспомнилъ невольно всѣ тѣ ужасы, какіе Золя напустилъ въ свой Римъ насчетъ ордена, прибѣгающаго будто бы и къ отравленіямъ, даже въ послѣдніе годы XIX вѣка. Ко мнѣ навстрѣчу съ пріятнѣйшею улыбкой и протянутою рукой подходилъ одинъ изъ этихъ пугалъ, благообразный, съ открытымъ, гладко выбритымъ лицомъ, рослый, одѣтый въ сутану, съ беретомъ на головѣ,—въ комнатѣ было свѣжо, — съ тономъ и манерами говорить свѣтски воспитаннаго француза, профессора или прелата.
Съ іезуитами, — насколько я къ нимъ присматривался, — сношенія всегда очень пріятныя. По нѣкоторымъ вопросамъ нельзя отъ нихъ требовать полной откровенности. Они осторожны и, когда нужно, укло