Мужчину-уроженца Рима въ обществѣ я, подъ конецъ сезона, сталъ довольно легко распознавать, особенно если это молодой человѣкъ. Я бы сказалъ, что у такихъ прирожденныхъ римлянъ (если ихъ матери не иностранки) есть что-то похожее на испанскій типъ, овалъ лица мягкій, закругленный, матовая бѣлизна, нѣкоторая припухлость щекъ, круглые каріе или черные глаза, съ широкими вѣками, гладкіе волосы, мягко лежащіе на небольшой головѣ, хорошій ростъ и длинныя кисти рукъ, съ очень выразительными жестами не одной ладони, а и пальцевъ въ отдѣльности, при разговорѣ.
Такіе типичные римляне даже и въ старомъ дворянствѣ, опять совсѣмъ не древнеримскаго происхожденія. И при папахъ, шестьдесятъ и больше лѣтъ тому назадъ, свѣдущіе люди (особеинно изъ нѣмецкихъ ученыхъ путешественниковъ) считали претензіи многихъ родовъ совершенно пустыми. Извѣстно, что двѣ фамиліи (теперь о нихъ въ Римѣ что-то и не слышно) Сантакроче и Маттинео вели свой родъ, первая отъ Валерія Публиколы, а вторая — отъ Фабіевъ. Да еще фамилія Франджипани считается потомками рода Андіевъ. Въ самой высшей княжеской аристократіи папской эпохи наизнатнѣйшіе роды — ломбардцы, а не римляне. До сихъ поръ дома: Колонна, Орсини и Массими (ихъ склоняютъ: говоря объ одномъ лицѣ произносятъ Massimo, а не Massimi), слывутъ за древнѣйшіе. А знаменитый родъ Конти вымеръ. Большинство теперешнихъ «принчипе» — жалованные, возведенные въ княжеское достоинство папами или же посредствомъ браковъ. Фамилія Торлонья — разбогатѣвшіе банкиры, родомъ изъ Равенны. Такой же разжившійся денежный человѣкъ былъ и предокъ фамиліи Киджи; еще въ двадцатыхъ годахъ этотъ аристократъ занимался банковскими гешефтами.
Въ Римѣ каждый извозчикъ, говоря объ одной изъ этихъ фамилій денежнаго происхожденія, намекаетъ на то, что предокъ ихъ былъ: «un ebreo».
Затѣмъ пойдутъ фамиліи изъ папскихъ племянниковъ, другими словами, продукты непотизма, въ тѣсномъ смыслѣ: Людовизи, Шомбино, Доріа-Памфили, Боргезе, Барберини, Альбани, Одескальки, Оттобуови, Альдобрандиви, Корсики, Роспильози. Всѣ они сплошь — пришлые роды и возведены въ княжество изъ-за родства съ папами. До сихъ поръ въ ватиканскомъ мірѣ племянники царствующаго папы считаются наравнѣ съ самыми первыми римскими домами. Всѣ жалованные папами роды старше XVIII вѣка, за исключеніемъ двухъ, а въ XIX столѣтіи папы создавали князей (на что имѣютъ право и теперь): уже по другимъ мотивамъ. Такъ Торлонья — за богатство и гешефты съ папской казной, Капино — изъ-за родства съ Наполеономъ I.
Къ высшему дворянству причисляютъ и двѣ фамиліи съ титуломъ маркизовъ (Теодоли и Патрици) и называютъ ихъ: Marchesi del Bal-dachino, и одна фамилія Фальконьери, очень древняя, не должна брать никакого титула. При папскомъ дворѣ изъ фамилій, имѣвшихъ высшія наслѣдственныя должности, Орсини и Колонна назывались «Principi assistent! al seggio», Киджи имѣли званіе маршаловъ Конклава, а Русполи (голова въ зиму 1897—98 гг. былъ изъ этого рода) — Maestro di sagro ospizio, Патрици — знаменоносцы его святѣйшества.
Среднее дворянство, внесенное въ родословную книгу, состояло изъ нѣсколькихъ сотъ фамилій. Изъ нихъ нѣкоторыя очень стараго рода. Ведренные ли они римляне — это опять вопросъ, который знающими людьми разрѣшается часто отрицательно.
Но такъ или иначе, всѣ тѣ дворяне, какихъ застали въ Римѣ событія 1870 года, имѣютъ право считаться коренными жителями, не меньше чѣмъ буржуазія или трастеверинскій простой людъ. Только самые старые роды и въ римскомъ дворянствѣ становятся все болѣе и болѣе смѣшанной крови. Безпрестанно вы встрѣчаете въ гостинныхъ князей и другихъ титулованныхъ баръ, у которыхъ матери англичанки и американки. У нѣкоторыхъ молодыхъ людей и дѣвушекъ даже британскія лица, иногда и акцентъ, если не по-итальянски, то по-французски, по которому вамъ легко принять ихъ за англичанъ и англичанокъ.
Въ старомъ дворянствѣ коренныя черты римскаго быта держатся еще въ тѣхъ фамиліяхъ, которыя остались вѣрны Ватикану. Но ихъ дѣлается все меньше. Остальное примиряется съ савойскимъ домомъ и втягивается въ жизнь общеитальянскихъ жителей Рима.
Родовитыя и когда-то богатыя фамиліи обѣднѣли: однѣ оттого, что не хотятъ мириться съ теперешнимъ режимомъ; другія оттого, что ударились въ спекуляціи. Тѣ дома, гдѣ еще тянется прежняя традиціонная жизнь, доживаютъ свой вѣкъ въ старыхъ палаццо, въ бездѣйствіи, сословномъ фрондерствѣ и архиклерикальномъ консерватизмѣ. Но и при папахъ, къ половинѣ XIX вѣка, этотъ коренной римскій мондъ уже не могъ жить такъ же, какъ въ прошломъ вѣкѣ, когда въ каждомъ домѣ была «тронная» зала, держали огромный штатъ прислуги съ «cavalière» во главѣ, родъ церемоніймейстера, когда каждая римская дама имѣла при себѣ чичисбея, когда мужъ ея кромѣ церемоній въ Ватиканѣ не зналъ никакой другой службы, имѣніемъ своимъ самъ не управлялъ, вставалъ поздно, передъ обѣдомъ спалъ, дѣлалъ визиты, катался ежедневно въ раззолоченной каретѣ съ гайдукомъ и выѣзднымъ лакеемъ.
Папскіе порядки не давали большого хода и старому дворянству въ управленіи страной и городомъ Римомъ. Власть была въ рукахъ «князей церкви», кардиналовъ и всякихъ монсиньоровъ. Знатныя фамиліи уже съ конца XVIII вѣка стали менѣе стремиться на папский престолъ, и послѣдній папа изъ барскаго римскаго рода былъ Пій VI (1775–1795 гг.) изъ фамиліи Браски, а послѣдній князь Корсини былъ папа Климентъ VII Теперь нѣтъ ни одного кардинала съ княжескимъ титуломъ. Пій IX происходилъ изъ провинціальной графской фамиліи, вышедшей. изъ мелкой буржуазіи. Левъ XIII также графъ, но не римскій, а провинціальный.
Но если вы присмотритесь сколько-нибудь къ образу жизни, преданіямъ и повадкамъ тѣхъ фамилій, которыя считаютъ себя «del primo cartello» [79], то старый укладъ всетаки еще не исчезъ, подъ давленіемъ духа времени, особенно въ домахъ, оставшихся вѣрными папѣ, гдѣ мужчины — главы семейства; а ихъ дѣти имѣютъ почетныя званія въ Ватиканѣ.
Поразспросите тѣхъ иностранцевъ, кто вхожъ въ ихъ общество; они вамъ разскажутъ, что весь складъ ихъ чувствъ, идей, предубѣжденій и понятій, образъ жизни и привычки отзываются тѣмъ временемъ, когда только они и задавали тонъ. До сихъ поръ еще фамиліи, считающія себя равными по древности царствующимъ домамъ, преисполнены той же гордыни. Они не ѣздятъ даже къ родственницамъ, вышедшимъ замужъ за дворянъ менѣе знатныхъ. Они, обѣднѣвъ, будутъ всетаки держаться своего княжескаго декорума, имѣть экипажъ, лакеевъ въ ливреѣ, одѣваться нарядно на прогулкахъ, а дома вести самую мизерную, просто скаредную жизнь, Богъ знаетъ чѣмъ питаться.
Супружескіе нравы въ XVIII вѣкѣ отличались большой распущенностью. Браки по разсчету были правиломъ. Мужъ предоставлялъ женѣ полную свободу. Теперь чичисбеевъ нѣтъ, но женятся также на приданомъ, съ тою только разницей, что не пренебрегаютъ уже и американками съ милліоннымъ состояніемъ. Какъ и прежде, семейная связь — весьма рыхлая между родителями и дѣтьми, и родственники очень рѣдко видаются между собою. Также часты тяжбы, раздоры, скандалы, разные подвохи и цѣлая система шантажа, какимъ промышляютъ всякіе прихвостни барскихъ домовъ.
Ужъ не по разсказамъ, а въ залѣ трибунала можно было ознакомиться съ однимъ процессомъ, надѣлавшимъ шуму при мнѣ, въ сезонъ 1897–1898 гг., — съ подкладкой аристократическихъ семейныхъ нравовъ, съ тѣмъ, какъ происходятъ свадьбы, до какой тайной мизеріи могутъ доходить молодыя женщины, продающія себя, вмѣстѣ съ приданымъ, за княжескій титулъ. И сколько грязи накопилось въ этихъ родовитыхъ домахъ!
Сословный духъ поддается только духу наживы и спекуляціи, но онъ можетъ еще задавать тонъ и въ нынѣшнемъ Римѣ. Вѣдь теперь вездѣ, по примѣру Парижа, гоняются за титуломъ, за знатными иностранцами, князьями и герцогами. А въ Римѣ два-три десятка фамилій — если и не коренные римляне, то несомнѣнные баре. За ними и прежде ухаживали форестьеры, да и сами они знались, кромѣ людей своего круга, только съ богатыми и знатными иностранцами.
Надо слышать, какъ и теперь въ салонахъ римскаго космополиса, у дипломатовъ, въ гостиныхъ иностранцевъ, задающихъ тонъ, смакуютъ разныя тонкости старо-дворянскаго быта, какъ добиваются знакомства съ домами, куда попасть особенно трудно, какъ разбираютъ: чья фамилія древнѣе и почетнѣе. Обо всѣхъ обычаяхъ сословности говорятъ какъ о чемъ-то чуть не священномъ.
Иной дипломатикъ или барынька средней руки, знакомясь съ вами въ римскомъ Космополисѣ, будетъ васъ сейчасъ же просвѣщать насчетъ того: какъ старшіе сыновья княжескихъ фамилій, когда женятся, получаютъ отдѣльный титулъ. Сынъ князя Киджи, напрпм., зовется principe di Cämpagnano, князя Доріа — Valmonti, а князя Торлонья — Poli; хотя прекрасно они знаютъ, что эти Торлонья — и теперь едва ли не самый богатый домъ — вышли чуть не изъ простонародья, и не такъ давно, о чемъ вамъ разскажетъ всю подноготную любой лавочникъ или извозчикъ.
Которыя изъ старинныхъ римскихъ фамилій держатся Ватикана, тѣ, разумѣется и до сихъ поръ продолжаютъ считать свои обычаи, взгляды и привычки единственно допустимыми. Прежде дѣтей воспитывали дома, при мальчикахъ жилъ аббатъ, дѣвочекъ отдавали въ монастыри-пансіоны, держали сыновей скупо, внѣшній надзоръ былъ строгій, а воспитаніе сводилось къ манерамъ и разнымъ talents d’agrément; физическія упражненія, кромѣ фехтованія, были въ забросѣ. Такъ шло при папскомъ режимѣ. Теперь все это уже поддалось напору времени, даже и въ черныхъ домахъ, но складъ жизни — все еще напоминающій нашъ дореформенный дворянскій бытъ.
Сколько разъ мнѣ приходили на память, когда я смотрѣлъ на катанье вдоль Корсо и на Монте-Пинчіо, картинки изъ нашей крѣпостной эпохи, въ Москвѣ и въ губернскихъ городахъ! Такъ и видишь по лицамъ и выраженіямъ этихъ титулованныхъ римлянокъ, ихъ мужей и друзей дома, что они еще въ тискахъ того же быта, какой царилъ и у насъ еще въ сороковыхъ и пятидесятыхъ годахъ, что ничего-то ихъ не волнуетъ и не занимаетъ, кромѣ барскаго тщеславія, чванства, разсчетовъ сватовства, любовныхъ интригъ, долговъ, желанія пускать пыль въ глаза, туалетовъ, чопорныхъ визитовъ и показыванья себя на катаньи, въ коляскахъ и каретахъ, на тысячныхъ или плоховатыхъ лошадяхъ я съ ливрейной прислугой, кормленной впроголодь.