Въ Паршкѣ и въ Лондонѣ — развѣ не тоже въ Булонскомъ лѣсу и въ Гайдъ-Паркѣ? Тамъ, однако, водоворотъ жизни сытыхъ и праздныхъ классовъ общества — пестрѣе и разнообразнѣе; тамъ нельзя уже держаться только титуломъ, гербомъ и старыми наслѣдственными палатами. Тамъ надо работать и наживать, пуская въ ходъ свои мозговыя силы. Здѣсь и настоящимъ князьямъ вѣчнаго города пріятно прозябать въ такой дореформенной жизни; а когда они ударяются въ спекуляціи — это часто ведетъ къ постыдному краху.
Коренными римлянами должны бы быть и духовные. Въ католичествѣ нѣтъ духовнаго сословія. Римъ былъ всегда, да и до сихъ поръ переполненъ патерами и монахами; но они стекались со всѣхъ концовъ свѣта и изъ разныхъ провинцій Италіи. Избирательное начало и церковная іерархія могутъ возвести въ санъ епископа, кардинала или папы всякаго, кто добьется этого. Мѣстное духовенство, то-есть священники и прелаты собственно римской епархіи (викаріатъ) и тѣ состоятъ далеко не изъ однихъ коренныхъ уроженцевъ города. Ихъ бытовой складъ, жаргонъ, привычки, кромѣ дисциплины семинарій и церковнаго чинопочитанія — связаны съ ихъ происхожденіемъ. Аристократовъ здѣсь очень мало; буржуазія и мелкій людъ доставляютъ новобранцевъ въ эту рать. По своему духовному credo они должны стоять за прежній Римъ; а если они, притомъ еще, родомъ изъ старой семьи, хотя бы и изъ простолюдиновъ Трастевере, то въ нихъ, конечно, живетъ и традиціонное чувство всемірнаго значенія вѣчнаго города. Тѣ приходскіе священники или приписанные къ церквамъ, которые живутъ въ постоянномъ сношеніи съ простымъ народомъ и мелкимъ мѣщанствомъ, говорятъ непремѣнно «romanesсо» — на жаргонѣ римскаго коренного простонародья, даже если они и изъ другихъ кварталовъ, близкихъ или дальнихъ. Этотъ жаргонъ уже самъ по себѣ пріучаетъ къ чувству обособленности. Онъ указываетъ на цѣлый складъ наслѣдственной психіи, на чувства, нравы, оттѣнки ума и характера, которые складывались въ чертѣ города, на этихъ семи холмахъ, а не привезены готовыми изъ Абруцць, или съ Неаполитанскаго залива, изъ Тосканы, или Пьемонта, даже не изъ ближнихъ пригородовъ Рима.
Средній классъ не менѣе кичится своимъ чисто-римскимъ происхожденіемъ, хотя и знаетъ, что онъ изъ вѣка въ вѣкъ пополнялся пришельцами; а съ 1870 года, если въ него включить чиновниковъ, купцовъ, военныхъ, промышленниковъ и служащихъ всякаго рода, то рожденныхъ въ Римѣ до 1870 года обывателей не-дворянъ окажется всего какихъ-нибудь пять, много десять процентовъ теперешняго населенія.
И коренные римляне-буржуа до 1870 года были далеко не римскаго происхожденія; но средній классъ, который застали «итальянцы», вполнѣ сложился на римской почвѣ, при старыхъ порядкахъ.
Въ столицѣ тогдашняго папскаго государства все держалось за патріархально-абсолютную власть куріи и ея чиновниковъ духовнаго званія и за разбогатѣвшее, подъ сѣнью Ватикана, дворянское сословіе. Настоящей индустріи не было; ничего созидающаго, такого, гдѣ проявлялась бы трудовая энергія на началахъ свободы, частной конкуренціи, добросовѣстнаго труда.
Самыми видными буржуа были mercanti di campagna — фермеры или лучше съемщики латифундій у римской знати, по нашему «кулаки», «прасолы», «міроѣды». Они жестоко энсплоатировали сельскихъ батраковъ, богатѣли, иногда банкрутились, дѣлались домовладѣльцами, выдавали дочерей за прожившихся дворянъ и офицеровъ папскаго войска. Этотъ классъ до сихъ поръ существуетъ, и онъ по своему происхожденію всего ближе стоитъ къ сельскому и городскому простонародью. Есть еще старожилы, которые помнятъ, какъ такіе mercanti di campagna утромъ ѣздили верхомъ, въ мужицкой одежѣ, въ кожаныхъ штанахъ мѣхомъ вверхъ, въ длинномъ кафтанѣ изъ дерюжнаго сукна, въ поярковой шляпѣ (вродѣ нашихъ «гречушниковъ») и съ длинной палкой у стремени; а вечеромъ, въ театрѣ, преображались въ господъ, а ихъ жены и дочери сидѣли въ ложахъ разряженныя и въ брилліантахъ. До французовъ, во время первой республики, и при Наполеонѣ I, въ Римѣ держалось внѣшнее отличіе классовъ. Тогда только дворяне носили пудреный парикъ и шпагу, ученые, врачи, адвокаты одѣвались какъ аббаты, а все остальное носило камзолъ. Но уже съ начала XIX вѣка средній классъ, обогащаясь, сталъ тянуться за господами, много тратить на обстановку, скоро разживался, но скоро и прогоралъ. Одинъ любознательный хроникеръ стараго Рима приводитъ такой фактъ, изъ богатыхъ буржуа, которые подносили цѣнные подарки Пію VI въ 1797 году и были поименно переписаны, — всѣ почти обѣднѣли.
Съемщики земель и угодій очень часто, въ папскомъ Римѣ, выходили изъ пекарей и владѣтелей хлѣбопекаренъ (forni), что составляло привилегію. И до сихъ поръ еще эти форни— «очаги» — попадаются вамъ въ разныхъ мѣстностяхъ Рима. Кромѣ сельскаго барышничества — «мерканти» занимались подрядами у казны и всякихъ духовныхъ учрежденій. Вмѣстѣ съ ними наживались и «агенты», какъ звали въ папскомъ Римѣ всякихъ маклаковъ и крупныхъ, и мелкихъ, которые хлопотали по дѣланъ какого — нибудь «князя церкви», капитула, монастыря или цѣлыхъ учрежденій Ватикана. При такихъ порядкахъ процвѣтали, конечно, и ростовщики, и ростовщичествомъ не пренебрегали даже крупные банкиры и дворяне, водъ шумокъ, черезъ подставныя лица.
Торговыя солидныя фирмы отъ отца къ сыну въ старомъ Римѣ считались рѣдкостью. Иностранцевъ, даже евреевъ, предпочитали въ дѣлахъ «добрымъ» католикамъ. У кого заводились деньжонки — ударялся сейчасъ въ барышничество, бралъ въ аренду земли, спекулировалъ, на что придется, или покупалъ доходные дома.
Буржуазія, считавшая себя коренными римлянами, жила гораздо тщеславнѣе, чѣмъ во Франціи или Германіи. Экипажъ, ложа въ оперѣ, а то и вилла за городомъ: безъ этого ихъ семейства не могли бы подражать большимъ господамъ; а всѣ тогда тянулись за барскими фасонами. Молодежь въ буржуазіи все больше и больше фрондировала противъ папскаго гнета. Ни іевуитскія школы, ни запретъ, лежавшій на газетахъ и книгахъ, ничто не могло бороться съ духомъ времени, такъ что теперешніе приверженцы Ватикана, производящіе клерикальную пропаганду, съ цѣлью повалить итальянское правительство, были тогда — тридцать и больше лѣтъ назадъ — либералами и продолжали считать себя потомками «квиритовъ», мечтать о древнеримской свободѣ или, по крайней мѣрѣ, о временахъ Коло ди-Ріенци.
Между промышленнымъ классомъ и массой мелкаго люда стояли профессіи судейскихъ дѣльцовъ и врачей — болѣе независимые отъ духовнаго міра, державшаго подъ своей ферулой педагогію во всѣхъ заведеніяхъ, отъ Сапгенцы до народныхъ школъ. Были два сорта судейскихъ дѣльцовъ — стряпчіе, которыхъ звали куріали, и правовѣды, т.-е. адвокаты, въ теперешнемъ смыслѣ. При общей тогдашней страсти къ сутяжничеству въ дворянствѣ и богатой буржуазіи, и особенно въ нѣкоторыхъ титулованныхъ фамиліяхъ, папскій Римъ былъ полонъ стряпчихъ и присяжныхъ повѣренныхъ. Тяжбы велись годами и десятками лѣтъ, въ разныхъ трибуналахъ, гдѣ царила секретная процедура, гдѣ взятка и волокита держались не менѣе упорно, чѣмъ въ московскихъ приказахъ XVII вѣка. Нѣкоторые законники и крючкотворы славились тѣмъ, что никто не могъ вести съ успѣхомъ никакого процесса съ папской казной, если дѣло попадало въ ихъ руки. Въ тридцатыхъ годахъ умеръ въ званіи начальника того хозяйственнаго папскаго учрежденія, которое и до сихъ поръ зовется Dateria — аббатъ Доменико Сала. Его звали за всесильное крючкотворство чернымъ папой, какъ теперь зовутъ иногда генерала іезуитовъ.
И классъ нотаріусовъ въ старомъ Римѣ имѣлъ сомнительную репутацію. Ихъ было слишкомъ много — все изъ-за страсти коренныхъ римлянъ къ сутяжничеству, къ составленію актовъ и скрѣпленію документовъ.
Но ни въ чемъ такъ не сказывалась барски-церковная суть жизни стараго Рима, какъ въ обиліи челяди, лакеевъ, посыльныхъ, кучеровъ, конюховъ и всякихъ приживальщиковъ, изъ того класса, который поляки зовутъ «офиціалистами». Изъ народной массы и мелкаго мѣщанскаго люда набирали этотъ громадный классъ прислуги въ папскомъ Римѣ. И она, еще и до сихъ поръ, проникнута характерными свойствами римскаго плебса, отшлифованнаго въ палаццо баръ и кардиналовъ, испорченнаго погоней за подачками (mancia); по своимъ замашкамъ, жаргону, умственной бойкости, пронырству и безпорядочности — подобіе того плебса, который жилъ вѣками на счетъ цезарей и честолюбивыхъ богачей.
И теперь всякій, кто объявитъ въ газетахъ, что даетъ за мѣсто выѣздного сто лиръ — получитъ нѣсколько сотъ предложеній; а въ папское время довольно было и десяти скуди. Коренные признаки прислуги мало измѣнились съ той эпохи. Природный римлянинъ, служащій въ «хорошихъ домахъ» — ловокъ, услужливъ, льстивъ, когда желаетъ подслужиться, очень самолюбивъ и обидчивъ, а потому легко можетъ перейти и въ грубый тонъ, весьма широкихъ взглядовъ на барское добро, интриганъ, франтоватъ, но не чистоплотенъ. Теперь, въ свѣтскомъ домѣ, особенно у иностранцевъ, вы уже не увидите старыхъ лакеевъ съ плохо бритымъ подбородкомъ и сомнительнымъ бѣльемъ, но тридцать и сорокъ лѣтъ назадъ, при обиліи лакейства, и за кардинальскими раззолоченными каретами стаивали лакеи, напоминавшіе наши порядки временъ Фамусова.
Въ лакейскихъ семьяхъ, служившихъ изъ рода въ родъ князьямъ и кардиналамъ, сохранились традиціонные пріемы, какихъ теперь уже нигдѣ не сыщешь, развѣ у англійской прислуги въ аристократическихъ домахъ. Но вы вездѣ чувствуете, отъ Ватикана до буржуазной квартиры, что надо совать въ руку такъ же часто, какъ и въ Россіи. Существуютъ еще термины вродѣ Саррапеге и Decano — мя обозначенія разныхъ обязанностей прислуги. Ея всегда больше въ домахъ, гдѣ принимаютъ, чѣмъ въ Германіи и во Франціи. А у кардиналовъ и до сихъ поръ камердинеръ имѣетъ доходъ со всѣхъ кліентовъ его эминенціи, обращающейся къ ней по дѣлу. Въ барскихъ домахъ служители поздравляютъ господъ съ разрѣшеніемъ отъ бремени синьоры, и въ прежнее время награда шла на весь штатъ прислуга. И въ прислугѣ додерживается отъ поколѣнія къ поколѣнію тотъ насмѣшливый, скептическій духъ, которымъ полно трастеверинское простонародье, — остротъ надъ господами за глаза — наслѣдіе плебса, который и тріумфатора вышучивалъ тутъ se, толпясь около его побѣдной колесницы.