— Молодец… Значит, этот мерзавец связан с «Биржевыми»… Ешь, я уже пообедал.
— С «Биржевыми»… — Хржанович принялся за суп, кивнул: — А знаете, кто финансирует «Биржевые»?
— Насколько мне не изменяет память, несколько банков.
— Да, но главным образом мюллеровский банк, а это дочернее отделение банка Штюрмера. То есть, вы понимаете, это газета Распутина, а? И иже с ним.
Это тоже никого не удивившая новость, подумал Пластов. Ясно, никакая разведка не пошла бы на столь развернутую акцию без надлежащей и достаточно надежной поддержки в верхах. Конечной же точкой такой поддержки здесь, в России, мог быть только один человек — Распутин. Мюллеровский банк. Деньги переведены Трояновскому за отказ от защиты именно этим банком. Может быть, отсюда же черпал и Коршакеев, может быть, и кто-то еще. Но без официального документа он ничего не добьется, одних цифр мало.
23
На этот раз Пластов вошел в полицейский участок не скрываясь. Разыскав следователя по особо важным делам статского советника Кухмистрова и войдя в его кабинет, положил на стол визитную карточку. Сидящий за столом хозяин кабинета, средних лет, костистый, крупного сложения, с острым лицом и пшеничными, находящими на гладко выбритый подбородок бакенбардами, кивнул: — Прошу, господин Пластов, рад познакомиться.
Пока все предполагаемые участники заговора, неуловимым образом складывающегося против Глебова, оставались неуязвимыми, Пластов не мог бы предъявить никаких конкретных обвинений ни Трояновскому, ни Защипину, ни Коршакееву. Именно поэтому он сейчас понимал: важно выяснить, может ли входить в этот заговор Кухмистров; если да — ему впору отказываться от защиты. Встретился с взглядом колючих, но внимательных серых глаз: по первому впечатлению ничего, что говорило бы о предвзятости или нерасположении. Голос спокойный, профессионально уверенный, но не надменный; в поведении чувствуется готовность к разговору.
— Как я понимаю, вы адвокат, защищающий интересы фирмы «Н. Н. Глебов и К°»?
— Совершенно верно. Ваше высокородие, не буду отнимать у вас время. Думаю, вам, как и мне, хорошо известны обстоятельства дела.
Глаза Кухмисгрова сузились без всякой неприязни: — Вполне возможно, господин Пластов. Так как я не ждал вашего визита, признаюсь: говорить на эту тему пока не готов, но могу дать объяснения, если вас что-то интересует.
— Понимаю, ваше высокородие. Напротив, я, если у вас возникнут какие-то вопросы, готов ответить на любой из них.
— Я жду ваших, господин Пластов.
— Хочу прибегнуть к любезности следствия и выяснить одно: степень вины сторожившего в ту ночь завод сторожа. Кажется, его фамилия Желдин?
Кухмистров посмотрел довольно сухо:
— Да, господин Пластов, совершенно верно, Желдин. Вам никто не будет препятствовать в выяснении степени вины любого человека, но вы обязаны знать как адвокат: до окончания разбирательства материалы следствия принадлежат только следствию. Таков закон.
— Я это прекрасно знаю, ваше высокородие, но мне известно, что Желдин арестован, и я хотел бы получить с ним свидание. Думаю, не нужно обосновывать причины просьбы — они ясны.
Это точный удар. По его расчетам, новый сторож мог быть лишь подставным лицом, не посвященным в общий план, не более. Если Глебову предъявят обвинение как инициатору поджога, для заговорщиков сторож будет наиболее вероятной кандидатурой на роль непосредственного исполнителя. Значит, он ничего не должен знать, иначе в ходе следствия или на суде может выдать остальных участников. Если же допустить, что Кухмистров входит в заговор, то он постарается не дать ему свидания со сторожем, чтобы не позволить выяснить эти тонкости. То же самое, конечно, могло случиться и при беспристрастном следствии, для отказа в свидании есть все основания, но на это у Пластова был свой взгляд. Было еще одно: отказ в свидании с Желдиным можно использовать в дальнейшем как козырь в защите и повод для отвода. По взгляду Кухмистрова — тот все отлично понял.
— Господин Пластов, вы сами понимаете. Я всерьез озабочен полнейшим выяснением обстоятельств дела. Как юрист, вы должны понять: мне крайне важно, чтобы на показания Желдина никто не влиял. Поэтому вынужден отказать в этом свидании, согласитесь, может быть, даже в интересах фирмы «Н. Н. Глебов».
Теперь для Пластова было ясно: Кухмистрову совершенно неважно, как отнесется к его отказу Пластов, он считает или хочет считать Желдина одним из виновников пожара и намерен это доказать; все остальное его мало волнует. Может быть, этот опытный чиновник и не замешан в заговоре прямо, но это и не суть важно. Вполне достаточно, что сам Пластов сейчас понял: кто-то дал Кухмистрову понять, в каком направлении следует вести дело. Иначе бы следователь с таким опытом обязательно попытался выяснить истинную роль Желдина. Встретив невозмутимый взгляд Кухмистрова, Пластов улыбнулся:
— Сомневаюсь, чтобы отказ адвокату в свидании с работниками фирмы был в интересах этой фирмы. Но что поделать. Мне было важно понять отношение Желдина к случившемуся, к сожалению, своим отказом вы помешали мне это сделать.
— Надеюсь, господин Пластов, мотивы вы понимаете.
— Да, безусловно, мотивы, но не отказ.
Кухмистров развел руками:
— Увы, господин Пластов, я ничего не могу добавить к сказанному.
Выйдя от Кухмистрова, Пластов плотно прикрыл за собой дверь. Оглянулся — коридор пуст. Не спеша прошел к уголовной части, три раза стукнул в дверь Денисова; услышав спокойное «Прошу», вошел, закрыл дверь.
— Добрый день, Алексей Фомич. Чем порадуете?
Делопроизводитель смотрел настороженно; подошел к двери, повернул ключ.
— Порадую, только знаете, давайте говорить тихо.
— Извольте. — Пройдя вслед за Денисовым и усевшись, Пластов поинтересовался: — Узнали что-то?
— Вы не представляете даже, как только я не улещивал этого Гуньку. Поймите, ведь я не мог даже его бить. Вдруг пожалуется начальству? Слава богу, он сказал это только мне, а ну вышестоящие узнали б?
— Что же сказал ваш Гунька?
Ему было велено доносить, кто будет пронюхивать на этом самом пустыре. Есть одна фирма, завод машиностроительный, «Шуккерт и К°». Вы слышали об этой фирме?
— Не помню. Может быть, слышал краем уха. Что же она, эта фирма, хотела от несчастного Гуньки?
— Дело в том, что эта фирма является владельцем пустыря… Во владение вступила всего месяц. Частные владельцы, как известно, имеют право нанимать для охраны кого угодно.
— Нанимать, но не резать заживо прохожих…
— Этим я гоже поинтересовался. Видите ли, у людей вроде Гуньки свои взгляды на то, как охранять. Денисов вдруг с досадой почесал за ухом: — Эх, Арсений Дмитриевич, плохо… Получается, я занимаюсь делом Кухмистрова.
— Вы проводили мелкое расследование, никто из вашего начальства не будет им интересоваться. Надеюсь, сами протокол допроса вы не покажете Кухмистрову?
— Не покажу.
— А вот если дадите копию протокола мне…
— Арсений Дмитриевич… Это же государственный документ.
— Вспомните, как юрист, я в определенном случае могу затребовать копию этого документа.
— В определенном случае… У меня семья, христом-богом прошу!
— Алексей Фомич, семья ваша будет в целости и сохранности, вы же знаете меня…
— Знаю, но ведь это все равно выплывет. Выплывет же?!
— Не выплывет. Обещаю: о существовании у меня этой копии никто из вашего начальства не узнает, это первое. — Помедлив, Пластов вытащил из внутреннего кармана незапечатанный конверт. — Вот второе. Здесь триста рублей, это только аванс. Не исключено, что в дальнейшем гонорар будет увеличен. Берите, смею уверить: вы честно заработали эти деньги.
Триста рублей серьезно подрывали его наличность, но выявленные Денисовым факты явно того стоили. Чиновник смотрел на конверт, покусывая губу.
— Спасибо. Для меня это большая сумма.
— Берите, берите.
— Что ж, ваша взяла… — Денисов осторожно открыл ящик стола, достал папку. — Только не подумайте, я делаю это не только из-за денег… Не только… Долг платежом красен, долги же я привык отдавать.
— Признателен вам. Этот долг очень кстати.
— Надеюсь. — Вырвав несколько листков, делопроизводитель протянул их Пластову. — Вот. Копия протокола допроса.
24
Все-таки Пластов не понимал одного: как и когда могли похитить генератор. Чтобы выяснить это, ему был нужен Субботин.
Инженер после звонка открыл дверь не сразу; когда створка распахнулась, Пластову показалось, что хозяин квартиры чем-то обеспокоен. Глаза смотрят настороженно, привычного радушия нет. Кивнул:
— Прошу.
Да, без сомнения, Субботин встревожен.
— Может быть, я некстати, Василий Васильевич? Простите — у вас гости?
Будто погасил что-то мелькнувшее во взгляде.
— Нет, ради бога. — Через силу улыбнулся: — Просто… просто я был кое-чем занят. Проходите, всегда рад вас видеть. Я один, проходите в кабинет.
Усевшись в кресло, Пластов постарался забыть напряженность Субботина.
— Василий Васильевич, хотелось бы еще раз вместе с вами взглянуть на остатки найденного генератора.
— Ради бога… Что, вы пришли только из-за этого?
— В общем, да. Если позволите, после того как мы его осмотрим, я вам кое-что объясню.
Медлит. Что с ним? Неважно, главное, сейчас разобраться с тем, ради чего пришел. Субботин кивнул:
— Что ж… Прошу.
Они спустились вниз, прошли к сараю. Субботин открыл дверь, кивнул:
— Вас интересует это?
Пластов присел над закопченным агрегатом, осторожно приподнял кожух. Ничего нового, те же обугленные детали, но теперь он смотрел на них по-другому.
— Василий Васильевич, хотел бы поделиться с вами сомнениями… Насколько я понял, вы убеждены, что генератор Вологдина с завода похищен?
— Конечно. Не только убежден, это так и есть, это факт. Ваши сомнения связаны именно с этим? В чем же вы сомневаетесь?
— Не буду отрицать, что генератор Вологдина исчез… Вот только когда это случилось? До пожара? Или после?