Кто же это может быть… Немцы? Нет, непохоже. Наша контрразведка? Тоже вряд ли, они действуют по-другому.
Человек оскалился:
— Встань! Встань и повернись к стене!
Пришлось встать и повернуться к кухонной полке. Сзади раздался смешок:
— Молись. Молись своему богу.
Неужели выстрелит? Сзади неясное движение, шорох. Короткий и очень знакомый звук. Курок? Нет, конечно, это дверь. Обычный щелчок дверного замка. Постояв немного, Пластов повернулся — никого. Ушел? Как будто, по крайней мере здесь, в квартире, тишина. Вернулся на кухню, потрогал недопитый стакан — он еще не остыл. Машинально отхлебнул, сел, попытался вспомнить все, что услышал. «На кого ты работаешь… Занимаешься фирмой Глебова — так занимайся… Ты думаешь, ты безнаказан…» Кажется, связь есть не только между посещениями Субботина и Вологдина, но и между этими вопросами. Хорошо, утром он эту связь выяснит… Сейчас же надо заняться делом.
Попытавшись восстановить все свои знания по электротехнике, кое-как соединил обрезанный телефонный шнур. И вовремя — почти тут же раздался телефонный звонок. После обычных дежурных слов телефонистки услышал голос Хржановича:
— Арсений Дмитриевич, прост ите, что долго не появлялся… Как дела? Что-нибудь сдвинулось?
— Ничего не сдвинулось, если не считать одной мелочи.
— Какой мелочи?
— На меня только что было совершено покушение.
— Покушение? Что — серьезно?
— Серьезно. — Пластов коротко рассказал о визите незнакомца.
Хржанович долго молчал. Наконец сказал мрачно:
— Арсений Дмитриевич, сейчас я к вам подъеду. Буду минут через пятнадцать.
— Зачем?
— Объясню, когда приеду. Ждите…
Тут же телефонистка дала «отбой».
Действительно, довольно скоро звякнул дверной звонок. За дверью стоял Хржанович. После того как Пластов его впустил, студент молча прошел в квартиру и решительным движением вытащил из-за пояса револьвер. Положил на стол. Пластов вгляделся: это был новый, хорошо смазанный револьвер системы «наган» образца 1895 года.
Хржанович победно посмотрел на Пластова:
— Арсений Дмитриевич, ну как? Нравится аргумент?
— Ты с ума сошел… Откуда ты его достал?
— Неважно… Внушительная штучка? А?
— Слушай, ты действительно сумасшедший. Где ты достал оружие?
— Какая разница? У моих университетских друзей есть все. Как говорится, в беде не оставят. К тому же по поводу этой игрушки у меня есть некоторые идеи.
— Какие еще идеи? Вадим, если ты не хочешь неприятностей, ты должен немедленно избавиться от этого револьвера.
— После того как я его с таким трудом добыл?
— Повторяю: ты должен немедленно отдать револьвер тем, у кого взял. Слышишь?
Хржанович скривился:
— Отдать его тем, у кого взял, я довольно долго не смогу. Их нет в Петербурге.
— Тогда избавиться от него любым другим способом.
— Арсений Дмитриевич, а может, вы возьмете его себе? Насколько я понял по вашему рассказу, ваше положение небезопасно. А?
— Мое положение небезопасно, но не настолько, чтобы я сходил с ума. И брал револьвер, на который у меня нет разрешения. У тебя ведь тоже нет на него разрешения?
— Естественно.
— Вадим, считаю эту тему закрытой. Спрячь револьвер подальше. И забудь о нем. Если не хочешь неприятностей для себя и для меня. Договорились?
Криво усмехнувшись, Хржанович заткнул револьвер за пояс.
— Арсений Дмитриевич… Вы знаете: я вас очень люблю. И уважаю. Но есть вещи, которые… которые просто нельзя прощать. Мало того что какие-то мерзавцы украли гениальное русское изобретение, спалив при этом целый завод. Так нет же — они еще пытаются терроризировать вас. Нагло врываются к вам в квартиру. Грозят убить. Не знаю, как можно все это терпеть. Я, во всяком случае, сносить это не собираюсь.
Пластов сел в кресло. Сказал, помолчав:
— Хорошо, допустим, они действительно действуют нагло. Но неужели ты не видишь — это целая организация! У них все идеально продумано! Что можешь сделать против этой организации ты — пусть даже вооруженный револьвером?
— Все же, наверное, что-то сделать я смогу.
— Что? Объясни?
— Я же сказал: есть одна идея.
— Какая?
— Я еще до конца ее не обдумал. Извините, время позднее. — Хржанович подошел к двери.
Пластов прошел за ним, спросил, открыв дверь:
— Какая же все-таки у тебя идея?
— Например, если завтра во второй половине дня вы будете дома, я вам сообщу, что я смог сделать.
— Вадим, не глупи… Стой!
Пластов сделал попытку задержать Хржановича. Тот, отстранившись, вышел на лестничную площадку. Кивнул:
— Арсений Дмитриевич, завтра во второй половине дня я вам обязательно позвоню. Спокойной ночи.
— Не делай глупостей, слышишь! — Это Пластов крикнул уже вслед удаляющимся по лестнице шагам. — Слышишь, Вадим?
Последние слова явно были сказаны впустую.
— Вадим, стой! — еще раз крикнул Пластов. Постояв в дверях, подошел к перилам спиралеобразной лестницы.
Он жил на четвертом этаже, всего же этажей в доме было пять. Дом считался высоким, поэтому для удобства поднимающихся лестница была витой и нарочито пологой. Посмотрел вниз, в глубокий, тянущийся до первого этажа пролет. Тишина… Глянул вверх — тоже тихо. Подъезд пуст. Интересно, что же за «идея» может быть у Хржановича… Не дай бог, натворит глупостей. Впрочем, вряд ли за эти сутки его ученик успеет что-то сделать. И все же завтра он, Пластов, обязательно заставит Хржановича избавиться от оружия. Так сказать, в приказном порядке…
Вернувшись в квартиру, Пластов тщательно запер дверь на все запоры. Разделся, лег в кровать. Уже засыпая, подумал: завтра он должен восстановить события с хронометром в руках. Может быть, это поможет ему понять, что же все-таки произошло во время пожара.
28
Утром, наскоро выпив кофе, Пластов прежде всего связался по телефону с конторой проката легковых автомобилей. Ему ответил приятный мужской голос:
— Контора автопроката слушает-с.
— Могу я абонировать на несколько часов легковой автомобиль с шофером? Причем срочно.
— Простите, все авто разобраны. Есть единственный экипаж, дежурный.
— Ну так дайте его.
— Если вы готовы платить по срочному тарифу, тройную цену-с, пожалуйста. — В трубке деликатно замолчали.
— Да, я готов. Как скоро может подъехать автомобиль? Я живу на Моховой, два.
— На Моховую можем подослать минут через десять — пятнадцать. Простите, с кем имею чесгь? Или желаете инкогнито?
— Если это возможно, я хотел бы инкогнито.
— Отлично-с. Но в таком случае вам придется дать шоферу задаток. Двадцать рублей-с. Естественно, под квитанцию.
— Хорошо, я готов.
— В таком случае авто будет через пятнадцать минут. Запомните, бортовой нумер-с «Е — сто один». Экипаж марки «даймлер-бенц». Черный.
— Прекрасно. Жду ваш автомобиль.
Через десять минут, надев клетчатый дорожный сюртук, кепи и не забыв положить в карман хронометр, Пластов заглянул к Амалии Петровне. Объяснив соседке, что сегодня вынужден будет обедать дома, попросил приготовить обед. Амалия Петровна с радостью согласилась. Поблагодарив ее, Пластов спустился на улицу и стал ждать.
Минуты через три к подъезду подкатил новенький «даймлер-бенц». Усевшись рядом с облаченным в кожаный пиджак и кожаное кепи шофером, Пластов отдал ему двадцать рублей. Подождал, пока, сдвинув на лоб автомобильные очки, шофер выпишет квитанцию. Спрятав квиток в карман, бросил:
— Пожалуйста, к Первому флотскому экипажу.
Оказавшись через пять минут у Первого флотского экипажа, посмотрел на шофера:
— Скажите, любезнейший, много ли военных кораблей стоит сейчас на Неве?
— Порядком. Думаю, штук до двадцати, если считать мелочь.
— Ну а, часом, не стоит ли там «Андрей Первозванный»?
— Броненосец-то? А как же-с. Стоит. Как раз напротив верфей. У Адмиралтейского.
— Давайте-ка туда. Причем старайтесь ехать побыстрей. Я буду засекать время.
Шофер дал газ. Отчаянно сигналя, автомобиль помчался по Садовой. У Сенной свернул к Неве; выехав на набережную, через несколько минут резко затормозил у Адмиралтейского завода. Щелкнув кнопкой секундомера, Пластов записал время с точностью до секунды. Посмотрел на Неву. В центре фарватера отливала краской серо-голубая громада броненосца. На палубе и надстройках двигались фигурки матросов в белых робах.
Видимо, на броненосце шли какие-то ремонтные работы. В момент, когда Пластов посмотрел на «Андрея Первозванного», к его борту, оставляя за кормой тонкий шлейф дыма, подходил белый с голубой полосой катер. С борта спускали трап. Понаблюдав за швартовкой катера, Пластов кивнул:
— Теперь на Московский проспект. К сгоревшему заводу Глебова. Знаете?
— Как не знать. Знаем.
— Давайте. Причем постарайтесь ехать так же быстро.
«Даймлер-бенц», круто развернувшись, помчался назад.
Как только авто остановилось у обугленных развалин, недалеко от пустыря, Пластов снова нажал кнопку хронометра. И снова записал время. Судя по сделанным записям, поднятые по тревоге машины с матросами могли подъехать к заводу раньше всех. Во всяком случае, раньше, чем сюда прибыли полицейские и пожарные.
Попросив шофера выключить мотор и ждать его, пока он не вернется, Пластов отправился на завод.
Здесь никого не было. Заводское пепелище казалось вымершим. Если в первые дни после пожара по заводу сновали люди, велись какие-то работы, расчищались завалы, то сейчас в опустевших цехах стояла мрачная тишина. Лишь обойдя весь завод, Пластов обнаружил парня в косоворотке, сидящего в самом дальнем углу на пустой бочке. Парень не спеша скручивал самокрутку. Увидев Пластова, застыл. Пластов кивнул:
— Кто такой? Имеешь отношение к заводу?
— Я-то? — Помедлив, парень продолжил свое занятие. А как же. Дежурный я. Сами-то кто будете?
— Адвокат Пластов. Веду дело по пожару в пользу владельца завода. Вот что, ты можешь мне помочь?