А. Щербатовой. Но нет сомнения, что образование это было для своего времени многосторонним и весьма основательным.
Супруги Щербатовы разделяли тяготы и трудности четырех нелегких путешествий; дважды пересекли с караваном Сирийскую пустыню, изведали турецкий плен и деспотизм османских сатрапов; поднялись на склоны Гималайских гор; побывали на Яве. Личность Ольги Александровны интересна для нас тем, что это была одна из немногих русских женщин — путешественниц по странам зарубежного Востока дореволюционного периода. И это была единственная русская женщина, которая верхом в седле преодолела всю Сирийскую пустыню от Дамаска до среднего Евфрата, а впоследствии пересекла почти всю Яву в широтном направлении в ту пору, когда Джакарта и Сурабая еще не были связаны железнодорожным сообщением. Разве это не подвиг? Подвиг, соучастником которого был и ее супруг Александр Григорьевич.
А. Г. Щербатов помогал жене в ее работе над книгами. Он был соавтором книги Ольги Александровны «По Индии и Цейлону», написав для нее «Краткий обзор истории и современного положения Индии». Есть основания предполагать, что и в посвященной поездке на Яву книге «В стране вулканов» вводный раздел подготовлен не без участия Александра Григорьевича. Деловой стиль со статистическими выкладками перекликается со стилем последующих экономических трудов А. Г. Щербатова и заметно отличается от той живой очерковой манеры, в какой написана основная часть книги. Наконец, супруги совместно занимались широкой общественной деятельностью.
Ольгу Александровну и Александра Григорьевича объединяли целеустремленность, жажда познания неизведанного, увлеченность своим делом. Вместе с тем это были люди разного характера и темперамента. Ольга Александровна обладала характером твердым, властным, если не деспотичным, Александр Григорьевич был человеком более мягким, не любившим вникать в хозяйственные мелочи. Так характеризовали их старожилы Васильевского, помнившие путешественников. Насколько можно судить по документам щербатовских имений, сохранившимся в архиве, хозяйством в основном занималась Ольга Александровна, а супруг предпочитал творческую и общественную деятельность. Путешественница пережила мужа, умершего в начале первой миронов войны, почти на три десятилетия.
ЧЕРЕЗ СИРИЙСКУЮ ПУСТЫНЮ
11 марта 1888 г. на рейде бейрутского порта бросила якорь изящная белоснежная яхта «Инва» под российским флагом. Принадлежала она одному из богатейших магнатов России, графу Сергею Александровичу Строганову.
В молодые годы служил граф офицером флота, дослужился до лейтенантского чина, но вышел в отставку, решив не утруждать себя тяготами флотской службы. Со всем азартом отдался теперь коневодству и путешествиям. Строгановские конные заводы славились на всю Россию. Вот и сейчас целью путешествия на Восток было приобретение для собственных конных заводов кровных арабских лошадей. Трюмы яхты были оборудованы под конские стойла.
Спутниками и компаньонами Сергея Александровича по путешествию были сестра Ольга с мужем, князем Александром Григорьевичем Щербатовым. Муж с шурином дружили. Под влиянием отставного лейтенанта российского флота и Александр Григорьевич с супругой стали приобщаться к коневодству, а сейчас тоже возгорелись желанием стать обладателями рослых и тонконогих скакунов арабской породы.
Плыли с комфортом, подобающим знатнейшим фамилиям российской титулованной аристократии. Дивились на изящество и богатство корабельных апартаментов приглашаемые в гости российские послы и консулы, восточные губернаторы-сатрапы и негоцианты, которых вообще трудно было чем-нибудь удивить. Путешествовали с вышколенными камердинерами, буфетчиками, поварами. Не менее вышколенные и картинные матросы напоминали и не матросов вовсе, а оперных статистов, когда заканчивали такелажные работы и обряжались в парадную униформу. Умел, умел граф Сергей Александрович пыль в глаза пустить.
А Бейрут встречал русских путешественников пестрой и разноликой панорамой. Дома — разностильные сооружения османской, византийской, эллинистической постройки. Дома-крепости, выходящие на узенькие извилистые улочки глухими фасадами, лишь изредка прорезанными щелями окон. Лавки-катакомбы армянских, греческих, еврейских купцов с кашмирскими шалями, персидскими коврами, арабской чеканкой, аравийскими благовониями, турецким табаком. Уличные базары, полные пряных запахов, оглушающие азартными спорами торговцев с покупателями, ревом ишаков. Кое-где в районе порта на этой средневековой панораме выделяются современные здания европейской архитектуры: классические портики, ротонды, замысловатый модерн с вычурными балкончиками, перенесенный сюда с парижских Больших бульваров. Здесь обосновались иностранные консульства, английские и французские фирмы, христианские миссии. По набережной нестройно шагают турецкие солдаты в красных фесках. Над всем этим возвышается частокол минаретов, напоминающих остро отточенные карандаши, колоколен и куполов христианских храмов: маронитских[8], греко-православных, армяно-грегорианских, католических, протестантских и еще каких-то неведомых, но бойких сект. Это сосуществование людей разных религий далеко не мирное, не идиллическое. Кровавые распри на религиозной почве, переходящие порой в массовые побоища, были в Бейруте, как и в Дамаске и в других арабских городах и районах, не столь уж редким явлением.
Предоставим же слово самой Ольге Александровне Щербатовой. В своей будущей книге «Верхом на родине бедуинов в поисках за кровными арабскими лошадьми», увидевшей свет в 1903 г., она сделает такую зарисовку с натуры: «Во время нашей прогулки по базарам мы были свидетелями одной сцены, повторяющейся здесь довольно часто, а именно драки между сирийцами, христианином и мусульманином. Эти драки достигают иногда обширных размеров, требуя вмешательства полиции и войск; так, недавно результатом подобной свалки было несколько десятков раненых и убитых. Фанатики-муульмане ненавидят своих единомышленников христиан, и малейшее несогласие между ними беспрепятственно переходит в рукопашный бой. Так и в этот раз, двое сирийцев сначала о чем-то поспорили, потом мусульманин накинулся на собеседника и стал его колотить. На дерущихся бросились зрители, стараясь их разъединить, но они до того крепко вцепились друг в друга, что не поддались никаким усилиям… Когда началась драка, наш проводник поспешил нас ввести в соседний дом, так как в подобных случаях европейцам иногда бывает рискованно попадаться на глаза разъяренным мусульманам» [21, с. 8].
Описанный случай произошел как раз в Бейруте, на следующий день после прибытия путешественников. И он может служить выразительной иллюстрацией тех глубоких процессов, которые они не могли не уловить. Османская империя, конгломерат разноязычных, разноплеменных, неоднородных в религиозном отношении народов, раздиралась острыми и непримиримыми социальными и национальными противоречиями. Господствующее положение в государстве занимала турецкая феодально-бюрократическая верхушка во главе с султаном. Угнетенные народы — славяне Балканского полуострова, греки, албанцы, армяне, курды, арабы — вели упорную борьбу против своих поработителей. Середина XIX в. ознаменовалась рядом серьезных вооруженных выступлений арабов Сирии и Ливана против османского гнета. Нередко восстания возглавляли патриотически настроенные местные шейхи, пользовавшиеся большим влиянием и авторитетом среди соплеменников. Примечательно, что во многих случаях поводом к волнениям служили попытки властей насильственно вербовать арабов в турецкую армию. Такие волнения усиливались в период Крымской войны середины 50-х годов и русско-турецкой войны 1877–1878 гг. Арабы не только не хотели проливать кровь во имя чуждых им интересов, но особенно восставали против необходимости воевать с русскими. Ведь Россия, часто воевавшая с Османской империей, была с точки зрения араба его естественным союзником в борьбе с турецкими поработителями. Многим арабам было известно, что победа России над султанской державой в 1878 г. привела к освобождению некоторых балканских народов, которые также угнетались османскими феодалами.
Разжигание религиозной розни было одним из излюбленных и традиционных методов борьбы османских властей с национально-освободительной борьбой арабов. Мусульман натравливали на христиан, христиан — на мусульман. Когда удавалось спровоцировать поножовщину, власти невозмутимо взирали на события, словно ничего не замечая. Пусть льется кровь смутьянов. Классический метод власть имущих еще с времен древнего Рима — «разделяй и властвуй!» Наконец принимались за дело солдаты в красных фесках, расправляясь с правым и виноватым.
Русский консул в Бейруте, принимая в своей скромной резиденции путешественников, жаловался на трудности службы, на недоброжелательство местных властей, а порой и откровенную вражду к представителям России. Десять лет миновало с окончания последней русско-турецкой войны, а султанские власти не могут забыть горечи поражения, территориальных потерь, того, что на политической карте Балканского полуострова появилось благодаря победе русских новое государство— Болгарское княжество. Местный губернатор уклоняется от всякого содействия консулу, не выполняет никаких его просьб, даже если речь идет об общепринятых протокольных представлениях в рамках норм международного права. Обычно он ссылается на свою некомпетентность, отсутствие прямых указаний из Константинополя. Вряд ли уважаемые гости могут рассчитывать на содействие этого упрямца.
Далее консул рассказал о своих наблюдениях над здешними англичанами и французами. Их направляющая рука нередко ощущается за откровенной недоброжелательностью турецких властей. Подстрекательская роль некоторых западных держав очевидна. Англия и Франция были недовольны тем, что Россия, по их мнению, пожинала слишком щедрые плоды победы 1878 г., и попытались свести на нет условия предварительного мирного договора. В итоге южная половина Болгарии осталась под турецким игом. Эта дипломатическая услуга западных держав была щедро оплачена султаном. Англия,