Тем временем наступила ночь, и отдельные огни замелькали в темноте. Чем дальше они шли, тем больше встречали людей. Темнота подбадривала всех. Снова засияли шумные игорные дома и кабаки. Беззаботный Олдер-Крик вернулся к своей прежней разгульной жизни. Почтовая контора находилась сразу за «Последним самородком». В палатке хмуро горела желтая лампа. Подойдя к конторке, Джим прямо обратился к сидевшему за ней человеку.
— Скажите, когда отходит почтовая карета в Баннек?
— Когда мы отошлем ее, — грубо ответил человек, поднимая свои острые глаза на Джима.
— Ну, а когда это будет?
— Вас это не касается.
— Но я хочу купить два места.
— А, это другое дело! Подойдите ближе и дайте-ка взглянуть на себя… Го-го-го! Да никак это молодой Клэв. Я совершенно не узнал вас. Мы за эти дни стали немножко придирчивы.
Лицо человека просияло. Сердце Жанны перестало отчаянно колотиться. Она видела, как Джим положил на конторку мешочек с золотым песком и агент отвесил стоимость билетов. Прижав руку Жанны к груди, Джим поспешно вывел ее из палатки.
— Все в порядке, — взволнованно прошептал он. — Карета отходит на рассвете, обычно же она шла в полдень. Они хотят хорошо вооружить ее.
— Неужели ожидается нападение?
— Агент ничего не сказал мне об этом. Но все возможно… Будем надеяться, что ничего не случится.
— А что мы будем делать до рассвета?
И Жанна остановилась посреди улицы.
— В самом деле, что нам делать? Знаешь, пойдем и поедим чего-нибудь.
Он повел ее в маленький техасский кабачок.
Жанна и Джим оказались единственными посетителями. Расторопный мексиканец подал опрятный и сытный ужин.
— Будем надеяться, что все обойдется благополучно, — сказал Джим, гладя ее по руке. Он с робкой нежностью во взгляде нагнулся к ней и прошептал: — Ты не забыла? Ведь мы муж и жена, и это первый ужин в нашем медовом месяце.
— Джим! — прошептала Жанна, и щеки ее ярко запылали.
— Ты моя красавица… Но ты не девушка сейчас, а Денди Дейлс.
— О, не называй меня так.
— Не все ли равно? Ты моя, у меня масса золота, разве все это не похоже на чудный сон?
Жанна улыбалась, и ее строгий тон не удался ей.
— Сперва скрой меня и свои деньги, а потом уже кукарекай, — смеясь, сказала она.
Выйдя на улицу, они принялись совещаться, где бы им переночевать. Наконец Джим решил отвести ее к своему постоянному месту ночлега.
— Здесь я всегда спал, — прошептал он, указывая на узкую нишу в скале. Закутавшись в одеяла, они прислонились к ней, и Жанна положила ему на плечо свою голову.
— Ты не озябнешь? — спросила она. — Ведь ты отдал мне все свои вещи.
Он засмеялся.
— Спи теперь. Ты измучилась, и тебе нужен покой.
— Джим, поцелуй меня.
Он нагнулся к ней и порывисто поцеловал. Это удивило ее. На мгновение его голова заслонила яркое сияние звезд. Она чувствовала, как он дрожит. Затем, стремительно поцеловав ее в щеку, он почти оттолкнул ее от себя. Жанна опять удивилась. Как все было странно! Она видела его лицо, освещенное звездным сиянием, и оно показалось ей мужественным, страстным и прекрасным. Постепенно она согрелась, ее мускулы ослабли, но сон все еще бежал от ее глаз. Где-то теперь Келс? Острая боль внезапно пронизала ей сердце. Ей было жаль его. Где он со своей разбитой надеждой и глубокой горечью? Как жутко было сознаться, что она обладала такой странной властью над ним, могла пробуждать лучшую сторону его души и не сделала этого до конца. Как страшно было подумать, что теперь он опять начнет проливать кровь, тогда как она могла удержать его от этого и спасти стольких бедных золотоискателей, у которых, может быть, имеются где-то матери и любимые женщины… Но все напрасно — она любит Джима. Собою она, может быть, и пожертвовала бы, но его она не отдаст ни за бандитов, ни за тысячу честнейших в мире золотоискателей. В этот момент Жанна поняла, что этот кошмар будет мучить ее всю жизнь и никогда ей не отделаться от острой боли при мысли о Келсе. Никогда она не заснет без того, чтобы не увидеть его то мрачного и угрожающего, то нежного и тоскливо-безнадежного лица.
Глава восемнадцатая
Проснувшись, Жанна подумала, что она едва успела закрыть глаза. Однако рассвет приближался. Джим нежно трепал ее по щеке, стараясь окончательно разбудить.
— Давай трогаться из этого укрытия, — сказал он.
Осторожно пробравшись между обломками глыб, они быстро сбежали вниз под откос. Внезапно из-за угла улицы, вернее, из серого утреннего мрака, вынырнула большая карета, запряженная несколькими парами лошадей.
Джим побежал еще быстрее, и вскоре они настигли карету. Кучер высоко восседал на козлах, держа в руках вожжи и длинный кнут. Возле него сидело двое людей с винтовками. Дверь кареты была закрыта. В глубине виднелись силуэты пассажиров. Из окна была видна голова мужчины, рядом с ним торчал ствол винтовки. Он тихо переговаривался с кучером.
— Хэлло, Клэв! Поздненько же вы! — воскликнул третий мужчина, очевидно вчерашний агент. — Садитесь скорей. Когда вернетесь обратно?
— Еще не знаю, — ответил Джим.
— Ну, счастливого пути. — И он запер дверь за Джимом и Жанной.
— Трогай, Билл!
Карета тронулась. «Что за жуткий скрип и стоны издает этот ящик!» — подумала Жанна. Джим радостно сжал ее руку. Наконец-то они в дороге.
Обоим молодоженам досталась совершенно отдельная скамейка. Напротив них сидело трое мужчин, по виду конвоиры, ибо они беспрестанно высовывались из окна и оглядывали местность. Немного дальше сидели сонный, равнодушный, бородатый золотоискатель и молодой человек, своим свежим видом совершенно не походивший на тип обычного золотоискателя. Ни один из них не обратил на Джима и Жанну особого внимания. Улица круто подымалась в гору, и кучер Билл подстегивал свою шестерку. Расхлябанная карета, казалось, от одного только скрипа и треска вот-вот развалится на куски. Временами она так сильно подпрыгивала, что Жанне приходилось крепко держаться, чтобы не свалиться со скамейки. А когда карета скатилась в речку и запрыгала по громадным валунам, то Жанна твердо решила, что все кости ее тела уже трижды переломаны. Этим переездом через реку заканчивалось ущелье, и на другом берегу шла совершенно ровная и гладкая дорога.
Наступил день, и вышедшее солнце наполнило долину мягким красноватым светом. В карете вдруг стало светло, но, кроме молодого человека, на Жанну никто больше не взглянул. Но и этот юноша тотчас же погрузился в какие-то грустные мысли. Он выглядел озабоченным и бедным.
Время быстро летело. Езда сделалась утомительной и монотонной. Вместе с солнечным светом появились мухи и пыль, раздражавшие Жанну. Ее обычное ровное самочувствие нарушилось, и с каждой новой милей возрастала нервозность. Прислонившись к стенке, она устало закрыла глаза. Карета со скрипом катилась все дальше.
Вдруг раздались отчаянные ружейные выстрелы. С громким треском отскакивали щепки от стен кареты. Хриплые крики смешались с громким предсмертным ржанием раненой лошади. Внезапно карета с грохотом остановилась. По крыше барабанили тяжелые винтовки.
Джим громко закричал и повалил Жанну на пол. Один из убитых конвоиров свалился ей на колени. Ужас почти лишил ее сознания.
Неравномерный залп со стороны заставил умолкнуть треск винтовок на крыше кареты.
— Джесси Смит! Стой! — звенящим голосом крикнул Джим.
— Стоп, Биди! — ответил хриплый бас. — Черт меня побери, если это не голос Джима Клэва.
— Го-го-го! Гуль! — завопил еще кто-то, и Жанна узнала Бликки.
Джим приподнял голову Жанны. От ужаса он был бел как полотно.
— Любимая… ты… ты… ранена?
— Нет. Я только страшно испугалась.
Выглянув из окна, Жанна увидела толпу бандитов, собравшихся вокруг кареты. Некоторые из них были на лошадях, другие просто стояли около. У каждого из них было в руках ружье. Открыв дверь, Джим помог Жанне сойти на землю. Ей пришлось переступить через труп конвоира. Бородач-золотоискатель и печальный юноша забились в угол кареты.
— Никак Джим Клэв и девочка Келса, или Денди Дейлс! — вскричал Джесси Смит. — Ну, ребята, это что-нибудь да значит… Послушай, мальчуган, надеюсь, ни ты, ни твоя спутница не ранены?
— Нет, но для чего вам понадобилось набивать этот ящик оловом?
— Черт знает что такое! — сказал Смит. — Келс посылает тебя в той карете, которую велит нам разграбить. Он и не пикнул нам о том, что ты будешь торчать в ней… Где и когда ты расстался с ним?
— Вчера вечером в лагере, поблизости от нашего блокгауза, — быстро ответил Джим. — Келс поручил мне Денди Дейлса и сказал, чтобы мы сели сегодня утром в карету. Я думал, что он тоже будет среди пассажиров или же выедет к нам навстречу.
— Ты не получал он него никаких приказаний?
— Ничего больше, кроме того, чтобы я стерег девушку до его прихода. Но он дал мне понять, что он имеет многое сообщить нам.
Ничего не понимая, Джесси Смит перевел взгляд с Клэва на Бликки и затем на Гульдена, медленно приближавшегося к ним. Волосы этого колосса были растрепаны, в руке он держал громадный револьвер. Жанна проследила за взглядом его громадных свирепых глаз и увидела мертвого кучера, свесившегося с козел, и позади него — оба трупа конвоиров. Одна из лошадей, запутавшись в постромках, лежала неподвижно, остальные пугливо обнюхивали мертвое животное.
— Есть там кто еще? — рявкнул Гульден и просунул револьвер в окно кареты. — Вылезайте! Живо!
Печальный молодой человек, в ужасе схватившись за голову, показался в дверях кареты. Он был смертельно бледен и едва держался на ногах. Гульден резко толкнул бородача-золотоискателя.
— Вылезай, слыхал или нет?
Несчастный продолжал сидеть, низко согнувшись и хрипя.
— А-а! Что, получил, голубчик? — сказал Джесси Смит. — Но он все еще спит. Слышишь, Гуль?.. Сопит, как больная кобыла.
Вытянув свою громадную жилистую руку, Гульден одним взмахом выволок золотоискателя наружу. Громко застонав, несчастный упал на землю. Его шея и руки были в крови. Гульден принялся срывать с него одежду и наконец торжествующе замахал над своей головой большим черным поясом, туго набитым золотом.