Садясь к подоконнику читать книжку или делать уроки, Миша обязательно к своей ноге привязывал верёвку от ловушки. Но, конечно, он всегда отпускал пойманных птиц. Подержит, подержит в руках, покажет маме, соседям на кухне и выпустит.
Однажды на карниз уселся голубь. Не глядя на крошки, он важно прошёлся, словно капитан по капитанскому мостику. Ноги у него были четырёхпалые, нос – короткий, вздутый, с двумя чёрными щёлочками. Он был надменный, с умной шаровидной головкой и с крыльями цвета воронёной стали. Их синева отливала жемчужными красками. Но главное было другое: лапку голубя обматывала – хм, вот любопытно! – какая-то бумажка.
Миша вовремя дёрнул ногой.
Рыжеволосый Борька ворвался в комнату как по боевой тревоге. Когда ему по телефону сообщили о таинственном голубе, он притащил из дома увеличительное стекло и медицинский пинцет.
Борька осторожно пинцетом разорвал белую нитку, накрученную вокруг пушистой лапки, и развернул бумажку. Почерк в ней был аккуратный и круглый, будто принадлежал какому-нибудь отличнику учёбы. Только буква «П» была написана как печатная.
Борька долго и так и сяк вертел бумажку в руках и пристально, через лупу, изучал единственную в ней строчку:
«Прошу сообщить, кто кормит этого голубя, кроме меня».
– М-да… – наконец промолвил он. – По моим данным, это письмо загадочное. И тут, видно, дело нечистое.
– Почему? – опешив, спросил Миша.
– Видишь ли, у бумажки неровные края, и, следовательно, когда её вырывали – торопились. Значит, кто-то взывает о помощи…
Таким заявлением Миша совсем был сбит с толку.
– Подожди, – сказал он. – Эта бумажка из тетради в клеточку, и почерк тут как у школьника. Значит…
– Ваше наблюдение верное, – вдруг почему-то переходя на «вы», сказал Борька. – Но меня интересует сейчас другое: кому и зачем понадобились такие сведения о голубе? А голубь – известно ли это вам? – штука военная… А? Что скажете?
Борька прищурил свой жёлтый глаз и бросил лупу на стол.
– Нам нужны доказательства, – твёрдо сказал он.
У Миши совсем опустились руки.
– Какие доказательства? – упавшим голосом спросил он.
– Ну как – какие? Такие… – загадочно ответил Борька. – Сам должен понимать… И надо нам сейчас такой ответ написать, чтобы этого человека не вспугнуть. Ответ должен быть очень тонкий и вежливый. Пиши!
Миша взял бумажку.
– «Милостивый государь! Вашего пернатого друга кормит один ваш покорный слуга. Сообщите ваши координаты»…
– А как пишется «координаты» – два «о» или два «т»? – спросил Миша.
– Пиши два «т», а впрочем, это неважно. Это как раз и будет тонкостью в нашем письме. Мы сразу сможем установить образование этого человека.
– А может, не надо – «Милостивый государь!»?
– Нет, надо, – убеждённо ответил Борька. – Он сразу поймёт, что имеет дело с интеллигентными людьми… Понял?
Через день Борька был снова вызван по боевой тревоге. Миша прижимал к груди знакомого голубя.
– Опять прилетел, чертяка? – изумился Борька.
– Прилетел! И бумажка опять…
– И что он повадился сюда, непонятно! А ну-ка, что тут написано?
Борька через лупу осмотрел ножку и установил, что сейчас нитка была уже не белой, а чёрной, а бумажка уже не тетрадная, а клочок газеты. Текст был странный:
«Благодарю ваше сиятельство зпт ждите дальнейших указаний тчк Координаты через два «о» сообщить пока не могу тчк».
– Ну, Мишка, дела-а! – присвистнул Борька. – Он за каких-то графов нас принял. И, видно, тут будет крупная перестрелка.
В перестрелке Мише участвовать почему-то не очень хотелось, и он решил себя подбодрить:
– Да брось ты, Борька, выдумывать. Тоже мне догадался: раз чёрная нитка – значит, перестрелка.
– Ну хорошо. А что же это, по-твоему, тогда значит: «ждите дальнейших указаний» или вот эти буквы – «зпт» и «тчк»?
– По-телеграфному: запятая и точка.
– Ерунда! Телеграфом в этой записке и не пахнет. ЗПТ – это шифр и означает что-то вроде: «Запрячьте подальше тело» или «Зайдите, пожалуйста, тотчас», а ТЧК можно так расшифровать: «Тайные чемоданы киньте».
– Уж нагородил, нагородил: и про чемоданы, и про тело! Чепуха какая-то! – решительно сказал Миша. – А вот насчёт «Зайдите, пожалуйста, тотчас» – это, может быть, и правильно. И зайти мы сможем.
– А как адрес узнать?
– Очень просто…
В этот вечер голубь не получил ни зерна, ни хлебной крошки. Миша посадил его на антресоли и поставил рядом с ним блюдечко с водой.
На следующий день с театральным биноклем – его Борька достал у мамы – друзья полезли на крышу своего пятиэтажного дома. У Миши из-за расстёгнутого воротника рубашки выглядывала голубиная головка.
Когда Борька около кирпичной трубы поднял к глазам бинокль и скомандовал: «Воздух!» – Миша подбросил голубя вверх.
Расчёт действительно был очень простой. Голубь за ночь проголодался, и, так как Мишина кормушка пуста, он полетит к неизвестному «милостивому государю».
Голубь сразу пошёл в небо, сделал крутой вираж и вдруг исчез за Мишиным домом.
– Тьфу, собака! – сказал Борька. – Он, наверно, опять к тебе сел?
– Что же делать? – спросил Миша. – В комнату побежать?
– Не надо, мы его отсюда пугнём. Ползи за мной на животе.
– Смотри, как бы нам отсюда, с пятого этажа, не закурлыкать.
– Ничего, пострахуем друг друга за ноги. Хватайся за пятку.
Друзья подползли по-пластунски по наклонной кровле к самому краю и стали отчаянно свистеть. Но голубь на них не обращал никакого внимания.
– Эй, ты! – кричал Борька. – Кому говорят!
– Давай отчаливай! – вторил Миша. – Тебе говорят или нет?
– Не сходит, гадюка, – вздохнул Борька. – Чем бы пугнуть, Мишка? А ну-ка брось в него фуражкой!
– Фуражкой? Ты что?! Она у меня новая.
– Пожалел, да?
– Конечно, пожалел. Только вчера купили.
– Ладно. А мне для дела ничего не жалко, – сказал Борька и, сняв с ноги ботинок, метнул его вниз.
Ботинок пролетел мимо голубя и хлопнулся в двух метрах от тележки с газированной водой.
– Не вышло, – вздохнул Борька и вдруг завопил: – Эй, дядя, это мой ботинок! Куда потащил? Он у меня случайно упал!
Прохожий покачал головой и бросил ботинок к водосточной трубе.
– Теперь твоя очередь, – сказал Борька.
Миша снял с головы фуражку, оглядел её, новенькую, с лакированным козырьком, и швырнул.
Фуражка сбила голубя, он вспорхнул и всё круче и круче стал забираться в небо. Он летел над лесом телевизионных антенн, над разноцветным скопищем крыш и, казалось, не спеша выглядывал знакомое местечко. Но вот он превратился в точку, и эта точка опустилась за бульваром, за серым десятиэтажным домом.
Миша должен был одновременно смотреть и за голубем, и за валявшимися в переулке фуражкой и ботинком и поэтому самый момент голубиной посадки прозевал. Но Борька уверенно оказал: «Идём, я засёк!» – и, громыхая по железной крыше, побежал к пожарной лестнице.
За десятиэтажным домом стоял дом поменьше – шестиэтажный, и, когда ребята вошли во двор, они сразу увидели на четвёртом этаже на карнизе широкого окна голубиную кормушку. И в ней ходил их голубь!
– Тихо, – сказал Борька, – делай вид, что зашёл сюда случайно, и больше не смотри туда. Какое примем решение?
– Пойдём на четвёртый этаж и узнаем, кто там живёт, – отвернувшись от дома, сказал Миша.
– А если сначала повести наблюдение?
– Что ж, весь день тут будем торчать?
– И поторчим, если для дела надо. ТЧК не просто так пишется…
Однако Миша двинулся к парадному.
С затаённым дыханием они стали подниматься по лестнице. Один раз даже прижались к стене – в чьей-то квартире раздался телефонный звонок.
На четвёртом этаже на дверях, обитых чёрной клеёнкой, были наклеены заголовки газет: «Правда», «Известия», «Литературная газета», «Вечерняя Москва», а слева под звонком висела табличка:
Туманян – 1 звонок
Гершензон – 2 звонка
Сизов – 3 звонка
– Кто же из них голубей гоняет? – задумчиво прошептал Миша. – Туманян или Гершензон?
– Наверно, всё-таки Сизов, – отозвался Борька. – Сизов, Сизарь, Почтарь… Понял?
В это время за дверью кто-то прошёлся и кашлянул, и ребят как ветром сдуло.
Но всё-таки уходить со двора, когда уже был найден ключ к разгадке, им не хотелось. Они уселись на деревянную оградку, окружавшую клумбу, и сделали вид, что на песке решают какую-то геометрическую задачу.
К парадному подкатил сверкающий полированными боками автомобиль, и из него в чёрных чулках вышла, видно, домработница с авоськой, набитой яблоками. Потом во дворе появился старьёвщик с мешком.
– Старьё берём! – гортанно крикнул он и, тоскливо осмотрев окна, снова повторил: – Старьё берём!
И вдруг из парадного, держа за ошейник овчарку, выскочила… девчонка. Она была в лыжных брюках и в красном свитере с белой спартаковской перекладиной на груди. Лицо у неё было худенькое, скуластое, глаза – большие и синие. Она отцепила овчарку и, заложив два пальца в рот, пронзительно свистнула вдогонку и побежала через ворота в сквер.
– Джек! Джек! – кричала она.
Мишка с Борькой переглянулись.
– Видел?! – вырвалось у Миши. – Вот кто! Помнишь листок из тетради?
И тут же все Борькины загадки, разгадки, перестрелки пошли побоку. Мише стало ясно – и как он, дурак, раньше не догадался! – что он переписывается с этой девчонкой! Она свистит в два пальца – значит, гоняет голубей!
Борька был спокоен. Он прошептал:
– Это ещё не установлено. Будущее покажет.
Но что бы ни показало будущее, Миша теперь всё понял. Это она, вот эта стриженная под мальчишку девчонка, специально послала ему с голубем письмо.
Мише уже давно хотелось дружить с девочкой, и он представлял, что она будет как Бекки Тэтчер из «Тома Сойера» – в пелеринке, в белом платье с широкой юбкой, с голубыми глазами и золотыми волосами. Но и эта, впрочем, подходила. И у неё мировая овчарка! Пусть она похожа на мальчишку, но зато спортсменка. И Борька ещё позавидует!