Оставалось только приколотить подставку. И вдруг Юра вспомнил, что ему надо сбегать в булочную, пока она не закрылась на обед.
– Слушай, Алька, – сказал он, – ты будешь здесь? Я сейчас: в булочную и через минуту обратно! А чтоб не скучно было, присобачь вот эту штуку. – И Юра пальцем указал на орла, хотя имел в виду подставку для него.
– Пожалуйста! – охотно согласился Алик и удивлённо спросил: – А он тебе уже больше не нужен?
Но Юра не обратил внимания на этот вопрос. Он выскочил на улицу, купил хлеба и минут через десять вернулся домой.
Он вошёл во двор и остолбенел. По двору бегал Бобик и, вцепившись в крыло зубами, волочил за собой орла. За ним, смеясь, носился Алик и кричал:
– Присобачил! Присобачил!
Зелёные огоньки
Таня живёт в тайге, на прииске «Петушок». А её школа находится в двух километрах от дома, в большом посёлке. Вот они вдвоём с Шуркой и ходят каждый день туда и обратно.
Как-то раз поселковый сторож им сказал, что в округе появилась волчья стая. Но ребята ему не поверили: откуда тут волки, когда кругом строительство?
Но однажды Шурка не пошёл с Таней из школы домой. Сказал, что остаётся ночевать в посёлке. Сказал и смотрит: а не побоится ли девчонка одна идти через тайгу?
Но Таня не струсила и пошла.
Вот идёт, идёт она, а самой очень боязно. И вдруг видит впереди два зелёных огонька!
«Волки!» – подумала девочка и, остановившись, зажгла карманный фонарик. Постояла она так минут пять (сердце прямо в пятки ушло!), а потом глядит – зелёные огоньки исчезли.
И вскоре она пришла к своему дому.
На следующий вечер Шурка также остался в посёлке. Сказал, что хочет сходить в кино. А Таня опять пошла одна. И только она подошла к лесу, глядит, а на дороге стоит что-то чёрное. «Опять волк! Что делать?» У неё от страха прямо ноги не идут.
А потом она как задаст стрекача! Прибегает в посёлок к сторожу и просит у него самую злую собаку – Полкана! А сторож и говорит: «Да плюнь ты, дочка, на этих волков! Оставайся в посёлке!» А девочка отвечает: «Нет, не плюну! У меня, говорит, одно подозрение есть!»
И вот дошли они со сторожем до оврага, глядят – на дорогу из леса опять что-то тёмное выбирается. Не то волк, не то медведь. Идёт вразвалку, медленно. И глаза горят.
Тут девочка как крикнет:
– Полкан, взять!
А Полкану только этого и надо – кинулся вперёд!
И вдруг волк как завопит по-человечьи:
– Ой, Танька! Это я, Шурка! Полкан, не сметь!
Таня подбегает, и вот те раз – Шурка! А вокруг него кошка как угорелая носится. А Полкан – за ней.
– Слушай, как ты сюда попал? – спрашивает Таня Шурку.
А он отвечает:
– Это я тебя с кошкой нарочно волками пугал. Хотел узнать, трусиха ты или нет.
– Эх ты! – сказала Таня. – Придумал бы что-нибудь другое… А то волки! Этих волков и за двести километров отсюда не сыщешь – все от наших экскаваторов и бульдозеров поразбежались!
В общем, Шурка сам себя наказал. Его Полкан за руку укусил, и доктор поэтому прописал ему уколы от бешенства.
За прекрасную даму!
С тех пор как я связался с Колькой Нарышкиным, я прямо потерял покой. Жил я себе тихо-мирно, а теперь вдруг в комнате то телефон зазвонит и кто-то могильным голосом спросит: «А почём стоит чёрный гроб?», то приходит письмо, а в нём череп и две скрещённые кости, или идёшь из школы, а тебе по голове помидором тр-рах! А кто – неизвестно.
В общем, жизнь у меня с тех пор началась весёленькая.
Я давно уже говорил Кольке, чтобы он вёл себя потише: не очень-то критиковал ребят на пионерских сборах, не таскался по милициям как свидетель, если задерживали какого-нибудь хулигана на улице, не делал замечаний прохожим: «Граждане, поднимите окурок». А он всё гнёт свою политику.
Как-то раз он потребовал жалобную книгу в гастрономе, а продавец взял его за шиворот да и выкинул на улицу – иди, дескать, молокосос, жалуйся!
Тут бы Кольке и одуматься – ведь всех людей не исправишь, и не надо на разные мелочи обращать внимания, а он написал письмо в газету да ещё на меня накинулся: «Ты мещанин! Медуза! Где твой гражданский долг?!»
Почему я попал в мещане – кто его знает. Но Колька так сказал.
А недавно он прибежал ко мне ну прямо с сумасшедшими глазами.
– Юрка, за мной погоня! – прохрипел он. – Враги уже близко, и мы сейчас будем умирать!
Я оторопел. Откровенно говоря, умирать мне ещё не хотелось. Я должен был идти в магазин за солёными огурцами и петрушкой, но Колька был вне себя:
– Трус презренный! Какие солёные огурцы! Мы проткнём этих негодяев насквозь!
Вдруг я услышал, как к нашему этажу подошёл лифт, и сразу же на лестничной площадке раздались голоса:
– Он у Юрки прячется!
– Удрал всё-таки.
– Кто со шпагами – вперёд!
В дверь сильно ударили, и тут я узнал голос Васьки Лохматого, который жил через улицу и учился в соседней с нами школе. Он тоже, как и мы, ходил в пятый класс.
– Эй ты, влюблённый! Пиши завещание, мы тебе сейчас мозги вправим.
– А я из вас шашлык сделаю! – крикнул Колька и побежал на кухню.
Здесь он схватил длинную толстую палку, которой мама помешивала в баке бельё во время кипячения, и ринулся к двери. Заложив левую руку за спину, он выбросил вперёд свою «шпагу» и скомандовал:
– Открывай!
– А может быть, не надо, – шепнул я. – Ведь их там четверо, а ты… один!
– Как – один?! – уставился на меня поражённый Колька.
– Но у меня ведь нет оружия!
– Хорош друг! – прошипел Колька. – Значит, ты не хочешь вступиться за честь прекрасной дамы?
Я вытаращил глаза. Нет, такого оборота я никак не ожидал. За кого умирать, за Катьку Тихонову?! Да что он, Колька, с ума, что ли, сошёл?!
В сентябре этого года, когда в наши два корпуса съехались новые жильцы, мы с родителями устроили на дворе субботник: посадили тополя, липы, берёзки и сколотили стол с двумя скамейками. Всё получилось очень хорошо. Но вот вскоре к нам во двор пожаловал его величество Васька Лохматый с Петькой, Сенькой и Серёгой. И тут начался спектакль.
Сначала Васька Лохматый перевернул стол и, усевшись в него, как в носилки магараджа, повелел своим подчинённым таскать его по двору и петь: «Нам бы, нам бы, нам бы, нам бы всем на дно!..» Потом они где-то раздобыли резиновый шланг и, сделав вид, что поливают клумбы, забросили холодную струю за кусты акации, где на траве сидела Катька Тихонова и вышивала салфетку. Она вскочила с земли как ошпаренная и заплакала.
Вообще этот Лохматый всегда нападал на девчонок: то ставил им подножки, то отнимал портфели и кричал какие-то гадости, и никто с ним ничего не мог поделать.
И Катька после этого случая тоже никому не пожаловалась.
Но однажды она попросила моего друга Кольку Нарышкина проводить её из школы до дома.
Наутро он мне рассказал, что Ваську Лохматого они не встретили. А вот Катька оказалась очень умной девчонкой. Она тоже, как и мы, делает дома приёмник на транзисторах и придумала новую схему. А книжки она прямо запоем читает: и про Марию Стюарт, которой за любовь отрубили голову, и про великого физика Эйнштейна, и про какого-то там дьяка Крякутного, который с колокольни на крыльях слетел. И ещё Колька добавил, что Катька очень красивая. Добавил так, как будто между прочим, как будто это к делу не относится, но я-то сразу раскусил, к чему привела моего друга эта прогулочка.
Над Колькой я посмеялся в душе: тоже мне нашёл красавицу! Умора одна, и только. Очкастая да шепелявая. Ха-ха!
Но Кольке о своём мнении я ничего не сказал. Зачем человеку душу травить?
И вот как чуяло моё сердце! Мой друг, провожая Катьку, столкнулся с Васькой Лохматым.
– Ну, шкет, – сказал с усмешкой Васька, подойдя к Кольке. – Ты что это, втюрился, что ли? Я всё время из окошка смотрю, как вы тут взад-вперёд шатаетесь.
– Во-первых, мы не шатаемся, а о транзисторах беседуем, – спокойно ответил Колька. – А во-вторых, насчёт втюрился, так это мы без тебя разберёмся.
– Ой, прямо колики в животе! – загоготал Васька. – Жених и невеста!..
– Ты дурак! – сказал Колька. – Что ж тут плохого? Она тебя боится, а я её провожаю.
– Подожди, подожди, – вдруг переменил тон Васька. – Это как понимать? Она, значит, меня боится, а ты – нет?
– Нет! – твёрдо ответил Колька.
Васька изумлённо оглядел Кольку. Тот был маленького росточка, худощавый, со смуглым лицом и очень большими чёрными, как вишня, глазами.
– Слушай, а откуда у тебя сила, транзистор ты маринованный?! – с издёвкой спросил Васька.
И в этот момент Колькина шапка была сбита на землю, а Катька стрелой метнулась в своё парадное.
Мне казалось, что эта драка заставит Кольку стать осмотрительнее, но он мне заявил, что за Катьку готов сражаться до победного конца.
Оставить друга в беде я, конечно, не мог. Шпаги у меня не было. Но я схватил на кухне пакет с солью и коробку с порошком для чистки ванн, которые могли сойти за гранаты, и стал возле двери.
– Открывай! – скомандовал Колька.
Я распахнул дверь и бросил во врагов «гранату». Желтоватый туман заволок лестничную площадку. Колька стремительно ринулся со «шпагой» на Ваську Лохматого, и драка заварилась жестокая.
Наши враги не ожидали применения «взрывчатых веществ» и поэтому отступили.
Фехтуя, Колька оттеснил Ваську с шестого этажа на пятый. Вырвав шпагу из рук Серёги, я тоже вступил в «кровопролитное сражение».
«Шпаги» скрещивались и мелькали в воздухе.
И вдруг меня кто-то больно ударил по руке, я выронил «шпагу», и она покатилась по ступенькам. А Колькина «шпага» в этот миг сломалась.
Это был ужасный момент. Но мы с Колькой не растерялись. Мы быстро вскочили в лифт и нажали на кнопку.
С криком «Ура!» Васька и его подпевалы кинулись за нами вниз по лестнице.
Но как только лифт опустился на первый этаж, мы тут же нажали на кнопку восьмого этажа.
И Васька снова погнался за нами наверх.