С гиканьем и свистом он долго бегал за лифтом, но потом, поняв, что нас голыми руками не возьмёшь, плюнул на железную дверь лифта и ушёл из подъезда.
Так с помощью «шпаг» и новой техники мы сражались за Колькину прекрасную даму и победили.
Не совсем, конечно. Но это неважно. А важно то, что теперь уж Колька никогда не скажет, что я какой-то там мещанин. Я ведь тоже выполнил свой гражданский долг.
Кастаньеты
В этот весенний солнечный денёк, когда на всех перекрёстках продавали мимозу и во всех скверах щебетали воробьи, ученик 7-го класса Саша Капустин шёл домой мрачнее тучи. Если бы он знал, что сегодня с ним случится такое несчастье, то и носа бы не показывал на улицу и в окно бы даже не смотрел. Пятнадцать минут назад он поссорился с Леной.
А как всё хорошо начиналось! Увидев её первого сентября в своём классе, он очень долго не обращал на неё абсолютно никакого внимания. Девчонка как девчонка: косички торчат и ещё слегка заикается. А когда заикается, ресницами хлопает. Все считают, что она хорошо знает алгебру. Вот и все приметы.
Но совсем недавно Саша попал на вечер школьной самодеятельности. В физкультурном зале было душно, жарко, но зато очень весело. Все мальчики и девочки из их класса шутили, смеялись. И Саша тоже попробовал острить. Один раз ему удалось вызвать смех у ребят, но во второй – он смеялся только один. Это обстоятельство его немножко огорчило. Он уже хотел было выйти из зала в коридор, но в этот момент была объявлена аргентинская народная песня, и на сцене вдруг появилась Лена. Впрочем, она не просто появилась – она вышла как настоящая артистка, важно, степенно и с лёгким поклоном. Она была в красном шёлковом платье с широкой юбкой, на руках сверкали тоненькие браслеты, не то медные, не то из чистого золота, а в ушах всеми цветами радуги переливались тяжёлые серьги, словно маленькие хрустальные люстры. Саша замер от удивления – вот это Ленка! Как принцесса! На уроках такая маленькая, невзрачная, а тут нарядилась – прямо обалдеть можно. Да где же она всё это достала? И ей уж сейчас ни за что не дашь тринадцать лет – все пятнадцать! И вот чудо: Лена запела не то по-испански, не то по-итальянски! А потом она незаметно отплыла от рояля и, поводя над головой руками, пошла по сцене в танцевальном ритме.
– Ну и молодец Ленка! – восторженно прошептала рядом с Сашей Лилька, соседка Лены по парте. – Эх, жалко только, кастаньет не достала!
– А зачем они ей? – спросил Саша.
– Как зачем? Для огня! – ответила Лилька и посмотрела на Сашу так презрительно, будто он ничего не понимал в искусстве.
Но Саша очень хорошо разбирался в искусстве.
После вечера он подождал Лену, пока она оденется в раздевалке, и незаметно проводил её, окружённую подругами, до дому. Она шла в синей шапочке с помпоном и в заячьей шубке, и Саше очень хотелось, чтобы все её приятельницы провалились сквозь землю. Чёрт бы их подрал! Сейчас, наверно, комплименты ей говорят, хвалят или ведут какие-нибудь глупые разговоры. А у Саши очень важное дело. Он без комплиментов обойдётся, но она больше всего будет рада именно его словам, потому что за ними стоит деловое предложение. И как бы это с Ленкой наедине остаться?
На следующий день он начал с простого. Взял да и ответил алгебру на двойку.
– Непонятно, что с тобой произошло, – сказала Нина Алексеевна, занося отметку в журнал. – Ты ведь до сих пор разбирался в примерах. Подготовься, спрошу через день.
– Ладно, – ответил Саша, – подготовлюсь.
Но и через день Саша опять заработал двойку.
– Что это значит, Капустин? – удивлённо спросила Нина Алексеевна. – Может быть, тебе стоит с кем-нибудь позаниматься?
– Стоит, – ответил Саша и замер: кого назовёт?
– Ну, тогда я считаю, что Лена должна взять над тобой шефство. Хорошо?
– А может быть, кто-нибудь из мальчишек? – для приличия отказался Саша.
– Что это за капризы? – строго сказала Нина Алексеевна. – Лена больше всех подходит. И пожалуйста, с этого дня не отлынивай.
После уроков Лена сама попросила Сашу остаться в классе, и они сели вдвоём за парту. Саша долго ломал голову над примерами, но так их и не сделал. Вообще-то, конечно, он их мог решить, но это пока не входило в его планы. Сразу решишь – она скажет: «Да ты и без меня в них разбираешься!» – и уйдёт. Но с ней ему было очень приятно сидеть на одной парте: смотреть на её тоненькие руки, на косички с развязавшимися белыми бантами и на то, как она старательно, высунув кончик розового язычка, мелким, бисерным почерком выводит в своей тетради уравнение.
Лена, видя Сашино тугоумие, с укоризной сказала:
– Очки носишь, а не понимаешь простых вещей!
«Опять эти очки!» – огорчённо вздохнул про себя Саша. И решил, что Лена дружить с ним, конечно, не будет. Он был худ, рыжеват, да и к тому же из-за очков его глаза казались вытаращенными.
Потом они разговорились о вечере. И тут Саша признался – была не была, – что после вечера незаметно провожал Лену домой. При слове «провожал» Лена покраснела и стала счищать с пера какой-то волосок. Потом тихо спросила:
– А для чего… ты это… ходил за… нами?
– Я, знаешь, – Саша осмелел, – хотел тебе сказать, что тебе нужны кастаньеты. И всё… И я достану – хочешь? Мне очень нравится настоящее искусство.
– Ну что ж, достань…
У Саши почему-то запотели очки, и он, глядя на Лену, видел перед собой только расплывшееся лицо в розовом тумане. А снять очки он не мог: у него от дужки на носу была фиолетовая вмятина.
С этого дня они стали заниматься почти каждый день. А по воскресеньям ходили в кино на детские сеансы, на художественные выставки и на каток.
Эти дни для Саши были самыми счастливыми. И такими счастливыми, что он даже забыл про кастаньеты и своё обещание. Он мечтал о том, как они вдвоём с Леной окончат школу, поступят на биологический факультет и будут ездить в научные экспедиции. А в путешествиях придётся преодолевать трудности и опасности. И может быть, даже придётся спасать Леночку от диких зверей.
Но вот Саша пришёл сегодня к Лене и пригласил её к себе на день рождения. Он с волнением ждал, что она откажется, но она, как бы между прочим, сказала: «Хорошо!» – и, быстро сев за пианино, стала играть «Собачий вальс».
– Лена, знаешь… я давно хотел тебе сказать… я вас безумно люблю!
Это вышло совершенно непроизвольно. Саша даже сам не ожидал от себя такого. Он, конечно, знал, что все люди рано или поздно признаются в любви, но сам он себе дал слово никогда ни перед кем не унижаться, а тут…
– Что? Что? – У Лены взметнулись брови. – Как тебе не стыдно?!
– Я… Я пошутил… – хотел вывернуться Саша.
– Но этим ведь не шутят, – закрыв лицо руками, ответила Лена.
– А я и не шутил…
В комнату каждую минуту могла войти мама Лены, которая была на кухне, и Саша, быстро схватив шапку, выбежал на улицу.
«Дурак! – думал он. – И зачем признался?!»
Саша понимал, что теперь с Леной ему уже не заниматься алгеброй. Она, конечно, его презирает… Пошутил… Не пошутил. Безумно люблю! Конечно, гнать таких в шею надо! Но как бы с ней опять примириться?
И вдруг его озарило: кастаньеты! Надо немедленно достать кастаньеты! Из-под земли, а достать! Ведь это её мечта!
Саша долго не раздумывал. Он сразу зашёл в магазин «Музыка».
Под стеклом на прилавке лежали кастаньеты, но не те. Это были оркестровые, двухпарные, а нужны были танцевальные, такие, чтобы умещались в кулаке. Продавец сказал, что концертные кастаньеты продали три года тому назад и сейчас их больше не выпускают. Где достать – неизвестно.
В отчаянии Саша вышел из магазина. Последняя надежда исчезла. Но неужели во всей Москве нельзя достать кастаньет – таких маленьких и невзрачных, но очень и очень нужных?! И тут он вспомнил, что у них есть один знакомый, дядя Митя. Он работает настройщиком роялей и, кажется, в музыкальной мастерской на Ярославском шоссе.
Саша поехал туда. В троллейбусе он испугался: а вдруг Лена уже всё рассказала своей маме и они решили позвонить Сашиной маме? И сейчас придёшь домой, а мама скажет: «А ну-ка, повтори про «безумно», – и даст оплеуху. А может быть, мама и ничего не скажет.
По узенькой комнате ходил со скрипкой в руках маленький человек с выпученными глазами. Это был директор. На скучных фанерных стенах висели гитары, балалайки, баяны. В углу, будто поставленный за провинность, торчал контрабас без струн.
– Здравствуйте, – тихо сказал Саша. – Скажите, а дядя Митя здесь?
– Какой дядя Митя? – уставился директор. – Катков? Он давно уже у нас не работает.
– А где он теперь?
– Не знаю. А что случилось?
– Да я так пришёл, навестить, – ответил Саша, не зная, уходить ли ему отсюда или спросить о кастаньетах. И он громко вздохнул: – Эх, жалко!..
– Кого?
– Да вот кастаньеты нигде не могу достать.
– Кастаньеты? А вам сколько штук надо? – Голос у директора стал деловым, и все инструменты, будто недовольные его тоном, глухо загудели. – А наряд у вас выписан? Деньги надо будет переводить на текущий счёт.
– Мне бы всего две штучки, – неуверенно промолвил Саша. – Для… хореографического кружка.
– Хорошо. Принесите из школы официальный запрос.
Когда Саша уходил, в тёмном коридорчике его остановил какой-то человек, весь осыпанный опилками.
– Мальчик, – сказал он, – я всё слышал через стенку, а тебе литавры не нужны?
– Нет.
– Ну смотри! – вздохнул мастер. – А то они у меня тут валяются. А насчёт кастаньет, так это надо к балетмейстеру Сурену Сумбатовичу. У него их целая коллекция.
И тут же объяснил, как найти балетмейстера.
Саша занимался во вторую смену и всё утро, сидя дома, думал о том, как ему попасть к Сурену Сумбатовичу. Адрес его он знал, но удобно ли прийти к нему на квартиру? Ещё прогонит и накричит! И в школу, чего доброго, заявит! А там начнутся вопросы и расспросы, и вся школа будет хохотать над Сашей. Нет, так, видно, ничего не получится.