– Давайте, что печатать! – сказал он скороговоркой. – Я с папой говорил. Его тоже однажды критиковали в стенгазете…
– А заметку про себя отпечатаешь? – спросил Игорь.
– Конечно, – сказал Ромка. – Могу хоть в двух экземплярах! Мне не жалко…
Стенгазета вышла яркой и радостной. Боря повесил её на стену для просушки, и в комнате словно сразу стало светлее…
А на следующий день после уроков жюри конкурса, куда входили пионервожатая Аня и учитель рисования Юрий Осипович, начало рассматривать стенные газеты.
Вскоре ответственные редакторы со своими членами редколлегий были приглашены в пионерскую комнату. Боря вошёл последним. Он увидел свою газету, приколотую кнопками к стене, и уже не мог оторвать взгляда от пионера с золотым горном. Ему казалось, что все смотрят на этого пионера и понимают, что его нарисовал не Боря, а настоящий художник.
Редакторы, как на пионерской линейке, выстроились шеренгой, и вожатая Аня объявила результаты конкурса.
– Первую премию, – сказала она, – большую коробку акварельных красок, мы выдаём газете «Пионерский горн»!
Боря подошёл к Ане и под аплодисменты присутствующих получил награду.
– Спасибо за краски, – тихо сказал он Ане. – Но этого пионера с горном не мы рисовали. Он был на плакате напечатан.
Боря ожидал, что сейчас ребята закричат: «А-а, на чужой счёт живёте!» – но, к его удивлению, ничего этого не произошло.
– Правда? – спросила Аня. – Хорошо, вы его перевели, но мы даём вам премию не только за рисунок… У вас принципиальная газета.
И она, чуть-чуть улыбаясь, посмотрела на Ромку.
«Тошка»
Я заглянул в наш пустой ещё класс и вдруг увидел Димку. Красный, взъерошенный, он сидел за партой в глубокой задумчивости и разглядывал какие-то скомканные бумажки. Заметив меня, он зло стрельнул своими голубыми глазами и хлопнул ладонью по бумажкам.
– Вот, полюбуйся! – сказал он. – И это в нашем коллективе!
На первом клочке я увидел корявые строчки: «Тошка! Тошка! Как много в этом слове для пионера завелось!» А на втором было ещё похлеще: «Я люблю Тошку!»
У меня в душе что-то ёкнуло, но я твёрдым голосом спросил:
– Откуда это?
– Нашёл в классе, когда пол подметал, – почти шёпотом ответил Димка. – Ну, что скажешь, а? В нашем отряде любовь! И в ней замешана твоя Тошка! А почерк узнаёшь чей? Лёньки Соловьёва!
– Нет, этого не может быть, – сказал я. – Они совершенно разные люди.
– Положим, так! – горячо сказал Димка. – Но всё равно, раз такие записки появились, мы должны принимать меры!
– Во, посмотрите на него! – сказал я. – Нашёл себе занятие… Может быть, подумаем о каких-нибудь других делах?
– На что ты намекаешь?
– А на то, что, кроме сбора металлолома, мы ничем не занимаемся. И Тошка тебя правильно на сборе критиковала!
– Ну знаешь ли, ты мне это брось – своих соседей защищать! – вскипел Димка. – А может быть, ты сам эти записки написал?
– Да ты что, свихнулся? – Я замахал на Димку.
– А раз нет, тогда слушай! В общем, я объявляю тайный розыск автора. Для начала, я считаю, нам надо устроить лекцию. Положим: «Есть ли любовь на Марсе?» Она будет с намёком. Мы будем говорить про Марс, а сами начнём наблюдать за Землёй. Чуть кто на лекции взвизгнет, значит, у того нервы не выдержали и, значит, тот влюблён! А? Как ты смотришь?..
Согласитесь, я всё-таки не мог пройти мимо этого случая с Тошкой. Кто же всё-таки мог состряпать эти записки? Но я предложил Димке другой ход – без лекций и без взвизгиваний.
С первого урока мы с Димкой повели наблюдение за классом. О, это было любопытное занятие – подмечать в ребятах всё то, на что ты раньше совсем не обращал внимания. У Лёньки Соловьёва, оказывается, была бородавка на щеке, а школьные брючки такие короткие, что над краем ботинок даже голые ноги виднелись.
Гришка Цырлин – курносый, со свекловичными щеками – на перемене окунал в банку с тушью капиллярную трубочку и писал какие-то странные этикетки: «Компот – 5 коп.», «Рыбные фрикадельки – 30 коп.».
Федька Соколов с вниманием пересчитывал на парте чистые почтовые открытки. Их была целая пачка – штук двести. Откуда они взялись?
«У Тошки Бабкиной появился маникюр! – написал мне на уроке Димка. – Хе-хе, явление многозначительное! Будем бдительны! А у Ленки Крыловой новые туфли!»
«Оболтус! – ответил я ему. – Поменьше смотри на девчонок!»
«Внимание! – вскоре написал он мне снова. – Я сейчас видел, как Тошка что-то передала Соловьёву! Будем хватать его на перемене!»
И действительно, как только кончился урок, Лёнька Соловьёв первым выскочил из класса и куда-то помчался по коридору.
Мы его еле догнали в толпе мальчишек. Я хотел было Лёньку незаметно припереть к стенке, но Димка не понял меня и свалил его на пол.
– И куда ты всё бегаешь, бегаешь? – спросил он ласково, сев на него верхом.
– В буфет! – ничего не понимая, ответил Лёнька.
– А как настроеньице? – склонился я над ним.
– Прекрасное…
– А что это тебе Тошка на уроке передала?
– Деньги… чтоб я ей пирожок купил с мясом.
– Ага, с мясом… – сказал Димка. – А битки в дверях не хочешь?
– Нет.
– Значит, тогда скажи, чьи это стихи: «Тошка, Тошка, как много в этом слове для пионера завелось!»?
– А откуда вы их знаете? – вдруг с удивлением спросил Лёнька.
– А мы всё знаем! Говори, чьи?
Но вдруг Димка полетел в одну сторону, я – в другую, а Лёнька Соловьёв, как пташка, вспорхнул из-под нас двоих и убежал.
Оказалось, что в этот момент мимо нас проходил какой-то десятиклассник-дружинник и, не поняв, что между нами происходит товарищеское собеседование, разбросал нас по сторонам.
Но мы не огорчились: «тошкливая нить» была уже в наших руках.
Вечером того же дня я готовил уроки, и вдруг в квартиру кто-то позвонил. Прежде чем открыть дверь, я спросил:
– Кто там?
– Телеграмма! – ответил женский голос.
Я открыл дверь и остолбенел: передо мной улыбалась Ленка Крылова! Она ужасно смутилась, пробормотала: «Я не знала, что ты здесь живёшь!» А потом, не глядя, протянула телеграмму и быстро-быстро затопала каблучками вниз по лестнице.
Телеграмма была настоящая. От отца с Сахалина. Только как она попала к Ленке?
Но подождите, это ещё не всё.
В воскресенье вечером мама попросила меня сбегать в гастроном и купить кефир. Однако магазин был уже закрыт, и я направился в кафе-молочную. Открываю дверь и чуть в обморок не падаю: среди столиков в белом халате ходит моя соседка Тошка Бабкина и собирает на поднос посуду.
Я мог бы, конечно, подойти к ней, но, решив, что ей, пожалуй, эта встреча будет неприятна, незаметно вышел из кафе.
Я думал: говорить об этом Димке или нет? Ещё будет над ней издеваться. Дескать, все пионеры по домам сидят и уроки учат, а эта деньги себе подрабатывает! И смотрите где – в кафе! А может быть, она маме-официантке хочет помочь? Нет, всё-таки я не выдам свою Тошку!
Не успел я прийти домой, зазвонил телефон. Это был Димка. Он не кричал, а просто вопил в телефонную трубку:
– Вовка, давай быстрей на улицу! Здесь такое представление – прямо ахнешь!
Димка звонил из автомата. Мы с ним встретились около кинотеатра и помчались на проспект. Здесь, на углу возле «Синтетики», стоял в стеклянном газетном киоске Лёнька и быстро-быстро продавал только что поступившую вечернюю газету.
– Вот он каков, наш Соловьёв! – прошептал Димка, глядя со стороны. – Как будто его бабушка сама не может справиться. Не спускай с него глаз, будем следить, куда он пойдёт! Мы не позволим ему эксплуатировать свой детский труд!
Распродав газеты, Лёнька подсчитал вырученные копейки, а потом, погасив в киоске свет, побежал – и куда бы вы думали? – ко мне в дом.
Минутой позже мы с Димкой увидели, как в моё парадное прошмыгнули и Федька Соколов, и Ленка Крылова, и Гришка Цырлин, и ещё другие ребята из нашего класса.
Я сразу догадался, что это не случайно. Они – к Тошке Бабкиной, которая живёт подо мной.
Мы с Димкой поднялись ко мне в квартиру, легли на мой балкон и свесили с него головы.
У Тошки на кухне вовсю гремел магнитофон. Кое-кто из ребят танцевал. Ленка на газовой плите жарила яичницу. Федька открывал консервную банку голубцов с мясом.
Потом все уселись за стол, чокнулись лимонадом и озорно закричали: «Да здравствует Тошка!»
В обрывках их разговоров чаще других слов мы улавливали такие: «Ленинград», «Аврора», «Русский музей».
Посмотрев друг на друга, мы с Димкой вдруг поняли, что это дело с непонятной Тошкой не такое уж простое.
Нам их надо обязательно вывести на чистую воду. Иначе как же тогда Димке жить на свете: его пионеры все вместе внизу, а их председатель отряда один наверху.
Я решил помочь моему другу. Чтобы восстановить свой авторитет, Димке сейчас же надо было совершить какой-нибудь героический поступок.
Я обвязал Димку, как альпиниста, крепкой верёвкой, пропустил её сквозь балконные прутья и стал потихоньку опускать друга со второго на первый этаж. Как он там болтался в воздухе, я видеть не мог. Но вдруг внизу раздался ужасный крик:
– Ой, Димка повесился!
– Я ещё не повесился, – пыхтя, ответил Димка. – Только скажите, что такое «Тошка»?
И тут я чуть не выпустил верёвку из рук. Наши ребята дружным хором ему ответили:
– Трудовое общество шестого класса «А»!
Бумажный голубь
После уроков, когда учительница зоологии Марья Алексеевна вышла из класса, на парту вскочил Юра Иванов:
– Эй, вы! Смотрите! Голубь новой конструкции!
Ребята, которые, весело разговаривая, распихивали по сумкам учебники и тетрадки, на секунду умолкли. Юра подкинул голубя к потолку. Ударившись о потолок, голубь камнем пошёл вниз, но над самыми партами вдруг круто взмыл и, зачерпывая крыльями воздух, поплыл в угол класса.
Все восхищённо следили за ним. Кто-то шепнул: «Вот здорово!» Юра слыл в классе за первого мастера по голубям, и многие ему завидовали.