мёшь за эту халупу, а так буду знать — на всякий случай в городе есть угол свой.
— И то верно, — согласился Гребнев, взвешивая на руках вес своих вещей. — Тяжеловато будет, и всё надо, ничего лишнего.
— Своя ноша не тянет, и не на себе тащить придётся, — заметил Хрусталёв, а увидев, как Груздев щепетильно продолжает укладывать свой мешок с вещами, бросил: — Ты, Тихон, шапку не забудь положить, а то, смотрю, тёплых вещей для тела накидал, а про голову забыл.
— Да сунул уже шапку, носков тёплых нет.
— Возьми в шкафу, там моих две пары шерстяные лежат.
— Вот за это спасибо, Захар.
— Спасибо зимой скажешь.
Хрусталёв загодя до сборов нашёл извозчика, согласившегося за сносную цену доставить их на своём газике до Ягодного. Шофёр сказал, что есть у него в этом посёлке какое-то заделье, и даже обрадовался возможности немного подзаработать, коль объявились клиенты.
Машина подъехала к дому. Погрузились. Провожать вышел сосед, он пожал руку Хрусталёву, обнялись.
— Не поминай лихом, Спиридон Романыч, действуй, как договорились. — Захар похлопал соседа по спине и ещё раз пожал ему руку.
Газик тронулся, выехал с улицы, проколесил через город, и вскоре оставил его позади, перед машиной бежала дорога через тайгу, туда, где таёжные посёлки, прииски и люди, занятые тяжким мытьём породы.
Проезжали знакомые места и вспоминали прошлогоднюю поездку, съёмки золота, бригадира Лосева.
«Увидимся, обрадуется наверняка, подумает прибыли для совместной работы, а тут огорошим его: нет, брат, идём на свой промысел, хотим испытать судьбу, не обессудь. Огорчится, непременно огорчится. Но обижаться не станет, не такой он человек, не такой…» — рассуждал Хрусталёв, разглядывая проплывающие ели, их ветвистые лапы и мохнатые макушки.
Гребнев же с Груздевым в головах прокручивали затеянное дело: как всё сложится, ляжет ли им удача? Они иной раз встречались взглядами и без слов понимали, что думают об одном и том же.
Благополучно добравшись до Ягодного, друзья показали водителю, как проехать до усадьбы Лосева. Подъехали. Вышли из машины, подошли к калитке. Две псины своим неистовым лаем известили хозяев о непрошеных гостях. Из дому вышел Лосев, а увидав, знакомые лица воскликнул:
— Боже мой, кого вижу! — поспешил сойти с крыльца и подошёл к калитке. — Ай да молодцы что приехали, проходите, проходите, гости дорогие, рад, рад видеть вас.
Обменялись рукопожатиями.
— Погоди, Макар, дай разгрузимся, освободим шофёра, ему ж поспешать надобно по своим делам, а там в обратный путь, чего человека держать.
Лосев помог выгрузить вещи, занести их в веранду, пригласил в дом.
— Мария, давай накрывай на стол, видала, кто к нам пожаловал.
Жена засуетилась у плиты, что-то начала разогревать, из погреба достала засоленные огурцы и грибы, нарезала хлеба, расставила чашки, стопки под водку — знала: Захар хоть и редко и помалу выпивает, а гостей угостит и сам примет.
Присели за стол, и пошёл разговор.
— А Гром-то как подрос, вымахал пёс и не узнаёт, злится чёрт, готов порвать, — удивлялся Хрусталёв.
— Подрос, славный кобель, не уступает здешним собакам, с норовом, напористый, весь в отца, — кратко охарактеризовал своего любимца Макар. — Вы лучше скажите мне, судя по вещичкам, знать, к сезону будем снаряжаться?
— Ох, Макар, извини, не охота тебя смущать, но всё не так, как ты думаешь.
— А чего?.. — с недоумением Лосев сначала глянул на Хрусталёва, затем на его товарищей. — Выкладывай коли так.
— Зимой думу думали, думали и решили на дальние прииски податься. А там свою артель сотворим, добычной науке нас ты обучил, спасибо за это. А теперь вот хотим сами. — Захар не смотрел в глаза Лосева, сидел, закусывал, но чувствовал, что Макар его словам был не рад. — Тебе что, Макар, проще, живёшь в посёлке давно, людей всех насквозь знаешь, подберёшь нужных помощников и справишь мытьё, как подобает. Ты только не обижайся, а выложил напрямую, чего ходить вокруг да около.
— Да-а, обрадовали… — Макар опрокинул стопку в рот, поморщился от горечи, занюхал кусочком хлеба, подцепил на вилку резаный груздь и отправил его в рот. — Хм, а я уж было, как вас увидел, в голове сроки прокрутил, про заезд на участок стал помышлять. А оно вот как… — Лосев замолчал, думал, потом как спохватился, ударив себя ладонями по коленкам, сказал: — Ладно, что с вами поделаешь, сами так сами. А на каком прииске-то решили остановиться?
— Двинем, а дорогой по ходу пьесы присматриваться и судачить будем, какие богаче на тех и остановимся.
— Значит, либо скрываете от меня, либо наобум путь держите.
— Макар, нам от тебя скрывать незачем, а то, что наобум, в этом ты прав, ну надо же спытать фарт, повезёт — в дамках, не повезёт — к тебе на поклон явимся. Не на этот сезон, так на следующий. Иль откажешься от нас?
— Поглядим на ваше поведение, — Лосев рассмеялся и предложил повторить по стопке.
Супруга же, глядя на мужа, заметила:
— Ты, Макар, смотрю, мало закусываешь. Ешь, давай, а не то запьянеешь.
— Да ем я, ем, — отмахнулся Макар и зачерпнул ложкой из сковороды жареную картошку с мясом. Прожевав пищу, заметил: — Но смотрите, как бы не промахнуться, жалеть будете, всё же в незнакомых приисках своих людей нет, вряд ли кто пред вами откроется, поможет. Хотя люди разные в Сибири, больше отзывчивые, небезучастные к чужим помыслам.
— Не промахнёмся, надеюсь, — многозначительно ответил Хрусталёв, имея в виду иное, нежели о чём думал Макар.
— Что ж уверенность — начало хорошее. В таком разе говорите: в чём помощь нужна, что подсказать?
— Макар, только одна забота имеется.
— Говори, послушаю. Если посильная, сладим.
— Три лошадки надобны. Поможешь, у кого прикупить?
— А чего не желаете на перекладных добираться до приисковых посёлков? Себе дешевле выйдет.
— На своих кобылах тайгу мерить куда ловчее, тихой сапой и никому не обязан. Где надо притормозимся, никто не торопит, ни от кого не зависишь.
— Вам видней, коли деньги имеются.
— Не все потратили, зиму прожили скромно, — вступил в разговор Гребнев. — Хотя, признаться, несколько месяцев покутили, покуражились малость, душа просила.
— Ладно, дайте срок день — и всё уладим. Есть тут в посёлке охочие, могут продать коней, если не за дёшево.
— Говорю, денег в достатке, за ценой не постоим. Конь, он тягой в одну лошадиную силу, но по выносливей любой машины будет и всюду пройдёт.
— Соображаешь, Захар. Иначе не держал бы я двух саврасок в своём хозяйстве.
— Главное, чтоб справные были, не молодые и не старые, в соку жеребцы.
— Задачу понял, будем поспрошать.
— Поспрошай, дорогой, поспрошай, в долгу не останемся.
— Ты мне, Захар, про долги и не говори, я сам пред тобой в долгах как рыба в чешуе. День-то помню тот, частенько пред глазами всплывает.
— Чего вспоминать, Макар, и ты бы на моём месте поступил бы так же. Не так разве?
— Да так оно, так… — вздохнул Лосев и сменил тему: — Двое хозяев на примете имеются, на ум их уже взял, по кобыле продадут наверняка, третьего будем искать. В контору прииска обращаться нет смысла — откажут, а если добро дадут, то на какую-либо отработанную лошадёнку, заезженную, гожую только на убой.
— Ты тут местный абориген, тебе видней. Чем проворнее сыщешь, тем лучше, в момент, не откладывая, покинем посёлок, не стеснять же тебя своим присутствием.
— Нашёл чего обсуждать. Места хватает, хлеб соль на столе — живите.
— Нет, Макар, нам надо поспешать, загорать в конце сезона будем.
— Понимаю, а потому отстал, займёмся завтра с раннего утра. Думаю, до обеда всё уладим.
— Вот сразу и отчалим.
Глава 23
На следующий день в доме Лосева все встали рано. Супруга Макара взялась за утреннюю дойку коровы, Макар, съев сдобную булочку и запив её кружкой вчерашнего молока, подался по людям, у которых, как он предполагал, можно будет купить лошадей. Наши же герои сидели за столом и пили чай, им оставалось только ждать возвращения Лосева с надеждой — только бы устроил как надо. Ориентировочную сумму денег передали сразу. Хотели идти с Макаром, но он их остановил, мол, справится сам и ни к чему ходить гуртом.
— Приведёт лошадей, сразу уедем. На дворе май к двадцатому числу подходит, спешить надо, — медленно отпивая из кружки чай, сказал Хрусталёв.
— Надо. Пока доберёмся, осмотримся, а дни бегут, словно шальные, — согласился Гребнев.
— Не рано? Золотой сезон только начался, какой резон к малому намыву спешить. Обговаривали же, дождаться июньской добычи, — высказал своё соображение Груздев.
— Не рано, в самый раз, — поправил Хрусталёв. — Без спешки доберёмся до места, присмотримся, глянем, теми же маршрутами летают вертолёты, выберем удобную засаду, а тут и июнь пройдёт. Проверить на сто рядов, промашка или что не так пойдёт нам не в жилу. На июль переносить не резон, припозднимся — и в зиму в дороге окажемся, эту тему мы же уже протёрли.
— Ты прав, без крова шагать в глубокую осень, ну её в болото, в этих местах осень, как и зима, непредсказуемая. Постараться следует, раз наметили. — Гребнев допил чай и, держа кружку в руках, теперь рассматривал её дно, затем поставил на стол. — Как мыслите, не заподозрил ли Лосев чего?
— Нет, не видать, человек не скрытный, сразу сказал бы в глаза. Нет, брось придумки, — возразил Захар. — Да и у нас на лбу не написано, чего затеяли.
— Вроде так, — отозвался Борис.
— В Ягодном десятка три банок, а то и ящик тушёнки прикупим, — вспомнил Хрусталёв.
— Макароны и крупу не забыть, — добавил Груздев.
— Не забудем.
— Мужики, так пока Макар по посёлку промышляет, чего время теряем, вперёд до ларька, — предложил Гребнев.
— И то, правда, разомлели, засидевшись. — Хрусталёв поднялся из-за стола, за ним остальные.
Втроём поблагодарили хозяйку за завтрак. Мария провела их по двору, предварительно при