Стена пала. Тестудины загудели.
После полудня в центре города были расстелены обширные плетёные циновки и разложены многочисленные блюда. Было решено подъесть оставшиеся с зимы припасы, после чего добытчики намеревались отправиться за новой пищей. Сонное время уходило, мир просыпался, вновь расцветала жизнь.
Человек сидел среди черепах, ел среди них, слушал гудение, которого не понимал, передавал тяжёлые глиняные блюда с рыбой, моллюсками, водорослями. Он смотрел на хозяев, принявших его в своём доме, как они перемешивались, не позволяя призваниям, создавать стен промеж собой. Только Лучшие сидели выше прочих, — не потому, что были лучше, но потому, что были сокровищем, живым достоянием Корса, предметом поклонения и любования. Странное общество, странные обычаи, совершенно иная природа. Тестудины стремились к совершенству всем своим существом, проживая жизни в спокойной гармонии. Интересно, способны были бы люди на такое?
В день сокрушения стены у отстающего ученика Тобиуса не было больше дел, занятия отменили и можно было полностью посвятить себя магии. До самого заката волшебник сидел на крыше Основы и плёл-переплетал свои несовершенные заклинания. К закату он чувствовал себя так хорошо, как давно не было. Обозревая дикий мир с высоты, серый маг постиг почти идеальное спокойствие, только лишь одна мысль смущала: зима закончилась, а Тобиус ещё и не собирался возвращаться. Он ведь хотел лишь перезимовать. Мальвар назвал его сумасшедшим, самоубийцей, и правота Рыжего подтверждалась уж не раз. Однако зима пережита, но клятва держит на юге.
— Стало быть, того хочет Бог, — сказал Тобиус небесам.
Жизнь его вернулась в привычную колею, но отнюдь не надолго. Уже на четвёртый день после крушения стены, к волшебнику явился До-Рей и попросил спуститься на средние ярусы Основы.
Внизу, в том самом помещении, которое тестудины некогда передали волшебнику под лабораторию, на столе, в окружении Лучших лежало два миниатюрных тела. Тобиус не с первого взгляда понял, что ему довелось увидеть, показалось даже сначала, что то были человеческие дети, но почти сразу наваждение рассеялось.
— Этих двух бедняг, — молвил Ду-Гэмон, — дозорные обнаружили на берегу устья, которое питает наше озеро от щедрости реки. Они, как ты видишь, То-Биус, очень истощены, изранены, и, возможно, застужены. Сможешь что-нибудь сделать?
Серый волшебник подошёл к столу, потеснив громоздких старейшин и уставился на существ.
Две особи без сознания. Исходя из первого впечатления, — разные виды, но со второго взгляда становилось понятно, что разные-то разные, однако близкородственные. Миниатюрные, не больше пятнадцатилетнего доростка. Строение тел антропоморфное, большей частью кожа покрыта шерстью; грязно-белой у мужской особи и серой — у женской. Те участки, что шерстью покрыты не были, то есть лица, горла, части груди, живота, носили схожие чешуйчатые орнаменты при полной гладкости на ощупь. Лица существ отдалённо напоминали человеческие, хотя глаза, вяло реагировавшие на свет, были крупнее относительно объёма голов; небольшие острые носы напоминали таковые у ежей, а во ртах находились мелкие, разнившиеся по форме, но довольно острые зубы.
Руки существ имели противопоставленные большие пальцы, но не имели мизинцев, строение ног напоминало таковое у животных или тех же киноцефалов. Вдобавок к этому на голове и спине мужской особи из меха выглядывали полые иглы, а у особи женской в указанных областях имелись широкие плоские роговые пластинки, напоминавшие чешую панголина. У этой же особи руки были заметно развитее и снабжены мощными когтями, похожими на кротовьи. Оба существа имели хвосты, у самца — олений, у самки — эдакий крошечный чёрный огрызок.
— Вы знаете, что это такое? — спросил маг.
— Не вполне. Мы знаем лишь, что этот народ проживает над рекой, — ответил Ду-Гэмон. — Ранним летом, когда молодые тестудины отправляются к морю, чтобы поучаствовать в продолжении рода на песчаных берегах, они проплывают мимо высоких скалистых берегов, на которых сии создания строят свои подвесные дома. Наш народ никогда не общался с их народом, мы друг другу не мешали и не были интересны. Удивительно, что таким малышам понадобилось в Корсе?
Тобиус проверил жизненные показатели существ с помощью диагностических чар.
— Они в плохом состоянии. Не люди, но, судя по наличию сосков, — млекопитающие. Если физиология между нами и ими разнится не кардинально, может, вытяну их. У самки внутреннее кровотечение в брюшине, придётся разрезать, а самец, кажется, подхватил тяжёлую пневмонию, без серьёзного вмешательства тоже не обойдётся.
С громким хлопком Тобиус телепортировался наверх, к себе, не забыв при этом оставить рот открытым, чтобы уши не заложило. Также быстро он и вернулся, ощутив неприятную потерю в гурхане. Всё ж Телепортация отнимала слишком много сил, но что делать, если нестабильные больные могут в любой миг умереть?
Трудно оказалось решить, с кого начать, оба случая были тяжелы, но отбросив лишние размышления, он просто приступил к работе. Ближе лежала самка, серошкурая, с когтями. Ритуальный нож легко вспорол её гладкий, безволосый, предварительно покрытый обеззараживающим живот, пролитая кровь была удалена, рана, нанесённая чем-то тупым, почищена и зашита нитками. Работал Тобиус быстро и с таким тонким изяществом, что любая белошвейка позавидовала бы.
Ничто из области целительства не получалось у него также легко и просто как хирургическая работа. Полное отсутствие страха перед кровью или отвращения к разверзнутому нутру оказались прекрасным подспорьем, а ловкие руки сделали серого лучшим в группе. Соученики, правда, невысоко оценили его врождённый талант, предпочитая принижать, указывать на то, что целителю, освоившему более сложные чары, не нужно опускаться до копошения в кишках.
Зашив тело, укутав его в кокон целительских заклинаний и помыв руки, Тобиус перешёл ко второму существу. Самец имел более субтильное, более вытянутое строение тела, меньше мышц, когти на руках не внушали никакого уважения, зато жили оказались весьма толстыми, да и длинной тела он самку превосходил. И повозиться с ним пришлось дольше. Потоки целебной энергии проникли в лёгкие, в кровь, истребляли пневмококк, удаляли из альвеол жидкость, заживляли повреждения в органах; много тонких и сложных процессов происходило за раз, чары требовали полной концентрации и вытягивали гурхану, однако Тобиус справлялся. На пределе своих способностей, но справлялся.
Закончив со вторым существом, он смог передохнуть, отошёл в коридор, к оконному проёму и закурил трубку. Измотался. Два тяжёлых случая разом, большой расход гурханы, но зато какой практический опыт!
Ближайшие сутки стали решающими, и это время Тобиус провёл в импровизированной лекарне, постоянно проверяя чары, следя за показаниями. Периодически поглядеть на него являлся До-Рей.
— Ты устал, кудесник, это видно даже мне, — говорил он. — Переведи дух, а я побуду рядом с ними.
— Нельзя, — был ответ, — чары, поддерживающие этих существ, могут распасться.
— Вот как?
— Из-за маринита. — Тобиус обвёл помещение утомлённым взглядом. — Маринит везде, маринит всюду. Он излучает энергию океана, а это губительно для простых чар.
— Неужели?
— Да, да… У великой воды сильная энергетическая тень в Астрале, она тоже колышется, накатывает, откатывает, сызнова накатывает, «смывает» сплетённые чары. Нужно сохранять концентрацию, иначе заклинания распадутся, их смоет. Исключения бывают, например, гидромантам эта проблема неведома, они настроены на взаимодействие с морем, их чары только крепнут. Есть, опять же, специальные артефакты, сработанные так, чтобы противятся разрушению, волноломы, например. Но всё прочее ослабевает и исчезает до срока. Если я потеряю бдительность и мои плетения распадутся, эти двое могут и погибнуть.
Маг спрятал бледноватое лицо в ладонях. Он действительно нуждался в передышке, и сознательно отказывался от неё, ибо дело должно было быть доведено до конца. Если существа умрут, все его предыдущие старания окажутся тщетными, а Тобиус ненавидел делать что-то зря.
Сутки наконец минули и диагностические чары показывали стабилизацию состояния. Можно было сомкнуть глаза на минуту… на часок.
Он провозился ещё три дня прежде чем они пришли в сознание, а потом больше недели, чтобы полностью поставить их на ноги. Без помощи целителя эти малявки, погибли бы, а коли не погибли, выздоровление заняло бы месяцы безо всякой надежды на полную поправку.
Наконец, особи, здоровые и крепко стоявшие на ногах, предстали пред Лучшими.
— Я смог изучить азы, — сообщил волшебник, — но уже немного понимаю, что они лопочут. Со временем будет лучше, речевой аппарат вполне схож с нашим, скоро научусь…
— То-Биус.
— Хорошо. Они говорят, что у них какая-то беда, что они нуждаются в помощи, и потому пришли сюда.
— Странно это, — молвил Лучший Направляющий. — Что заставило думать этих существ, будто они найдут помощь здесь?
— Ну, это довольно запутанно. Они, вот этот беляк в частности, повторяют что-то про какую-то… старицу? Деревянную старуху? Старуху из леса?
— Каргу Лесов? — предположил Ду-Гэмон.
— Может и так. Эта карга сказал им, что здесь они найдут помощь. Сказала, что найдут здесь… как это? Не… неравнодушного… «без брони»? Да, они так и говорят, «без брони». Я что-то должен знать об этой… женщине? Потому что она обо мне что-то знает, и отправляет сюда нуждающихся. Кто это вообще?
Лучшие переглянулись.
— Что ты думаешь об этом, кудесник? — задал встречный вопрос Ду-Гэмон. — Будешь помогать им, да?
— Я? То есть… Я не понимаю, в чём беда, языковой барьер ещё высок, но эти малыши рисковали своими жизнями, чтобы сюда добраться и как мне стало ясно, кроме них были и другие. Но добрались только эти. Нужда, выгнавшая их из дома в холода, заставившая рисковать жизнями, это такая нужда, которую я не стал бы игнорировать. Поэтому, да, я хочу отправиться к ним и посмотреть, в чём там дело.