— Я воплотил мечту многих магов, Фаза, сделал то, чего цивилы не делали на протяжении столетий, — совершил ритуал Идуа-Ивгашем. То есть нашёл место Силы и посадил в нём жёлудь златосерда. Знаете, как трудно найти такое место на севере мира? На всех них уже стоят магические школы, а те, где не стоят, находятся под надзором Инвестигации, которая никогда не позволит посадить там златосерд. Все бело-золотые дубы амлотианского Вестеррайха были вырублены, ценой больших усилий и великих жертв, дабы укрепить власть Церкви и построить дополнительную стену между интуитами и цивилами. Интуиты никогда не простят нам такого, для них убитый златосерд хуже, чем для церковников приношение младенцев в жертву Великому Нечистому посреди кафедрального собора. Однако этот ритуал… он… если то, что я читал правда, если я всё сделал правильно, если жёлудь прорастёт и приживётся, в будущем моя связь с этим деревом будет крепнуть, а моя магическая сила возрастёт быстрее и шире. Часть магии этого места будет питать и меня, где бы я ни был, в благодарность за содеянное. Потому что златосерды на свой особый лад разумны, и память их вечна как они сами.
Волшебник вживую представил, что в будущем, возможно, лет через пятьдесят-сто, возвысится над прочими, имея в Дикой земле такую опору. Вот, ради чего стоило пускаться в сумасбродные путешествия по миру, полному смерти! Вот оно, здесь! Преимущество!
— Вы ведь ничего не поняли, верно? — спросил он у своих спутников, заранее зная ответ.
— Кудесные дела, — бросил Го-Дар.
— Давайте скорее уйдём! Это опасное место! Плохое!
— Только не для меня, — хмыкнул Тобиус, ощущая, как всё его естество наполнялось силой до краёв, — но ты прав, задерживаться здесь не стоит.
Под предводительством волшебника группа продолжила движение по дивным землям, которые походили на фрагмент иного, совершенно чуждого Валемару мира. Им приходилось рассчитывать лишь на заступу человека в том дивном месте, и пока что ветра магии оставались милостивыми. Тобиус глубоко дышал, стремясь впитать хотя бы один лишний иор1. Он отдавался этому делу так самозабвенно, что впервые за долгое время не уследил за дорогой и, споткнувшись, полетел кубарем по синей траве, ухая и злословя.
# # 1 Приблизительная единица измерения магической энергии.
Это простое событие внезапно переполошило нелюдей, словно что-то ужасное произошло. Фаза в мгновение оказался на панцире одного из тестудинов с дротиком в руке, издавая громкие пронзительные звуки, тогда как сами могучие черепахи подняли оружие и воинственно загудели.
— Хватит! Довольно! Ничего не произошло! — восклицал Тобиус, поднимаясь. — Но я рад, что вы не спите на ходу!
— Смотри! Смотри! Смотри туда, Тоби! Плохое место! Совсем плохое!
В переплетениях какого-то вьюна, толстого и цветущего, выглядывал из земли пустыми глазницами череп. Именно об него человек и споткнулся. Не ощутив никакой угрозы от этих останков, маг сунул пальцы в глазницы и вытянул череп полностью, отряхнул от земли, присмотрелся с разных сторон. Подумав, покопался в образовавшейся ямке ещё немного.
— Сегодня я как никогда близок к земле. Бывает, десятилетия проходят между моими погружениями в её плодородное лоно, а бывает целых два раза за день…
Нижняя челюсть тоже была найдена и приставлена к подобающему месту. Рот получился совершенно беззубым, даже отверстий под зубы в костной ткани не было. Сам череп имел очень немалое сходство с человеческим, но всё же инакость его сразу бросалась в глаза: более вытянутый, с заострённой макушкой, крупными глазницами, небольшим носовым отверстием и ребристой лобной костью. Очередная жертва хаотичной мутации?
Решив всё же уделить этому время и немного оглядеться, маг смог обнаружить в земле полностью, или частично поглощённые ею семнадцать голых костяков, располагавшихся на небольшом отдалении друг от друга. На момент смерти все существа находились в лежачем положении, во вполне естественных позах. Тобиус не смог отказать себе в желании лучше изучить костное строение и заметил немало новых отличий от человеческих, несмотря на общую схожесть. При жизни у существ были очень сильные руки и ноги, пригодные для прыжков и карабканья, а также, судя по всему, чрезвычайно гибкие позвоночники.
— Ну давай уже уйдём! Давай уйдём скорее, Тоби! — попискивал Фаза, растерявший самообладание посреди этого старого кладбища. — Тут плохо очень! Тут опасно! Скорее идти надо нам на битву с тьмой глубин! Тоби!
— Утихомирься, — спокойно и строго ответил маг, занося в книгу последние штрихи, — а то в лягушку превращу. Хм. На этом всё пока. Идём!
Постепенно синева стала сходить на нет, и путешественники возвращались в привычный им мир зелёных лесов, трав, папоротников, грибов, поваленных стволов и древних пней. Заголосила кукушка, застучал дятел, стая оленей пронеслась в отдалении, реальность пришла в норму.
Потребовалось ещё три дня не столько тяжёлого, сколько медлительного пути по заросшим лесом холмам, переходившим в невысокие горы, чтобы выбраться из древесного царства под открытое небо. Всё это время Тобиус неустанно следил за округой, ожидая удара в любой миг, но то ли им благоволила удача, то ли выверенная и многократно проверенная дорога, которой пользовались тетурги была тому причиной, но за все три дня медленно бредших путников не настигла никакая беда. Лес исполинских деревьев на время укротил свой хищный нрав.
За прошедшее время погода окончательно оправилась, радостно светило из небесной выси солнце, воздух полнился ароматами расцветшей жизни и нёс ласковое тепло. В пору было даже забыть ненадолго о том, что за причина завела их в такую даль, но Тобиус не забывал.
В том месте пологий каменный склон горы зиял провалом, пещерой, не то чтобы большой, но и не малой. Последний участок пути остался позади, тестудины, пыхтя добрались до входа, где их уже ждали человек и тетург-рази.
Основной породой камня вокруг был невзрачный гнейс, его неровные стены окружали вход в пещеру, перед которым валялись в великом множестве более мелкие камни. А на них темнело несколько десятков подсохших пятен.
— Я помню это место! Мы бились здесь! И убегали! — воскликнул Фаза, переходя от пятна к пятну, от одного места смерти к другому.
— Тел нет, — констатировал маг. — Либо съедены, либо, если вы ничего не перепутали, были поражены заразой неизвестного происхождения. Хм, скажу так: всё моё представление основано на ваших домыслах, и я чувствую себя коровой, ступающей по тонкому льду. Идём вниз. Не вы!
Открытая длань предупреждающе обратилась к тестудинам.
— Я спущусь на разведку, Го-Дар, а вы ждите здесь. Если понадобится быстро убираться, вы будете нас задерживать.
Часть 2, фрагмент 7
Тестудин, могучий и смелый, вынужденно признал правоту человека. Он был славным воином, покрывшим немалую часть своего панциря историей, но никогда прежде Го-Дар не переживал столь долгого и изнурительного путешествия по суше. Вдали от вод, он чувствовал себя тяжёлым, медленным, уязвимым и бесполезным. Кабы не большие водные сферы, создаваемые Тобиусом время от времени, все тестудины уж давно свалились бы больные, пересушенные.
Серый маг как раз сотворил одну такую сферу поблизости, просто создал большой шар воды, вытянутой из воздуха и подвесил над самой землёй, чтобы тестудины могли по очереди отмокнуть в нём. Закончив с этим, он вытер вспотевший лоб и ступил под свод карстовой пещеры в компании Фазы и Шкле.
Судя по обилию гуано на полу и звуках, доносившихся из темноты, обитель сию плотно облюбовала колония летучих мышей. Не велика беда, подумаешь, обгадят немного. Однако помня страсть этой проклятой земли взращивать животных-гигантов, Тобиус шагал очень тихо и очень осторожно. Он пробудил чары Енотовых Глаз и держал жезл наготове. Впрочем, скоро выяснилось, что висевшие под потолком вечерницы гигантские оставались гигантскими лишь по имени своему, а на самом деле любая могла легко поместиться на ладони. От сердца немного отлегло.
Тетурги осторожно шагали вперёд, едва слышно цокая коготками. Было непривычно следить за тем, как вечно бессильная Шкле вдруг оживала. Впервые за долгое время тетург-риду оказалась в родной стихии, в родном мраке, возвращалась туда, где проклятый свет не причинял ей хлопот. Она знала, куда нужно двигаться, находя путь между сталагмитами и сталагнатами, принюхивалась к прохладной влаге, стекавшей по стенам, шевелила чуткими ушами.
Постепенно пещера стала забирать вправо и заметно вниз, словно винтовая лестница. Вскоре изгиб её стал так крут, что пришлось осторожно двигаться по множеству неровных ступенек, выточенных в абсолютной темноте. Здесь летучих мышей уже не было, лишь шершавые влажные стены. Но вот пол выровнялся вновь и спустя незначительное время троица вышла под своды по-настоящему большой пещеры, раздававшейся и вширь, и ввысь. И вид её привёл Тобиуса в настоящее замешательство.
По пещере текла небольшая подземная речка, огибавшая участок породы на возвышенности, прилегавший к одной и стен. А на возвышенность ту сквозь прорехи в потолке падали лучи солнечного света, от которых глазам сразу стало больно. Главное же заключалось в том, что под лучами на огороженном участке раскинулся самый настоящий сад, полный диковинных растений множества необычных видов. Да таких растений, которые Тобиус видел только в книгах!
Волшебник перешёл реку, не достававшую ему даже до середины голени и поднялся на возвышенность, забыв о всякой осторожности.
— Не может этого быть, — бормотал он, жадно разглядывая подземный сад, — бахеспора, жваганик, кандилия бледная, лунный дракон, муань-дун семицветный… господи… да как?! Они же вымерли!
Что-то свистнуло и в мага ударило копьё, совсем небольшое деревянное, но достаточно тяжёлое, чтобы пробит кожу, мышцы и застрять меж рёбер. Человек с рыком упал навзничь, а живой плащ вокруг него немедленно превратился в броню. Боль была сильной, но Тобиус переживал и не такое, а потому выставив Щит, удалил оружие из тела. Рана сама собой затянулась благодаря Исцелению, подвешенному на петлю1. К тому моменту в магическую преграду ударило ещё шесть снарядов и летели они все с высоты, со стен пещеры в которых располагались не примеченные сразу галерейки и проёмы.