од. Батальонными и эскадронными колоннами марш-марш в эту дыру. А вы, Бертье, и прочие – идите за мной, ибо император французов первым пройдет тем путем, по которому он отправил своих солдат…
Четыреста шестьдесят четвертый день в мире Содома. Заброшенный город в Высоком Лесу.
Кавалерист-девица Надежда Дурова.
На этот раз пробуждение мое было гораздо более осознанным. Я чувствовала себя совершенно здоровой. Я ощущала свое тело и то, как двигаются мои руки-ноги; все это происходило свободно, без малейшего напряжения. От скованности не осталось и следа, также и от раны на ноге. Но зато с новой остротой меня начали одолевать мысли о том, что придется вылезать из этого уютного и защищенного резервуара… А ведь это должно произойти уже сегодня. Господи! Ну вот и конец моему секрету. Какой позор…
Могу себе вообразить реакцию своих сослуживцев, когда они узнают, что столь долгое время пребывали в заблуждении в отношении моего пола… «Корнет Александров – женщина?! А ведь мы позволяли себе скабрезные шутки в его… в ее присутствии… и он смеялся вместе с нами и даже поддерживал…» «Господа, да ведь он курил неумеренно! Разве ж женщина может курить столько?! М-да, вот так фортель!» «То-то он… то есть она, никогда перед нами не раздевался… тьфу ты – раздевалась! Вот те ж оказия, поди ж ты…» «А я-то все думал, почему Александров к женщинам равнодушен? А оно вона как…» И будут они чесать свои затылки, при этом покашливая и смущенно переглядываясь…
Все это я представила так красочно, что очень разволновалась. С досадой я стукнула кулаком по воде; сверкающие брызги разлетелись во все стороны. Впрочем, я заставила себя успокоиться и обдумать ситуацию. Собственно, в том, что я женщина, нет ничего позорного. Об этом знает лично Император Александр, об этом знает и генерал Кутузов. И они с уважением относятся ко мне и хранят мою тайну. Но вот простые солдаты… Они будут без устали трепать пикантную новость, добавляя туда все новых домыслов и вымыслов… А потом настанет день, когда уже никто не сумеет отличить то, что было на самом деле, от нагромождений лжи, порожденной чужой фантазией.
Как же несправедливо все устроено! Как было бы замечательно, если бы я могла служить, не скрывая своего пола! Но отношение к женщине, увы, не изменить. В представлении людей женщина всегда остается человеком второго сорта. Подразумевается, что женщина слабее, глупее, малодушнее мужчины, и ее единственное призвание – рожать детей и заниматься домашним хозяйством. Даже если бы я имела возможность быть солдатом, не скрывая своего пола, то никто не воспринимал бы меня всерьез, несмотря ни на какие заслуги и проявленные качества… Кроме того, мне бы изрядно портили жизнь грязные намеки и «ухаживания» сослуживцев. Женщина в полку! Долго находясь среди мужчин, я убедилась, что в них очень сильно то скотское, примитивное, затмевающее разум влечение, делающее их, как они сами говорят, «охочими до баб».
Мерзость! Меня просто передергивает, когда я об этом думаю. Господь устроил мужчин странным образом: благородные и порядочные, блюдущие законы чести среди себе подобных, они могут вмиг превратиться в грязных скотов, когда их охватит похоть. И неважно, как это проявляется – в действиях или только на словах. Я многого наслушалась, когда курила с ними на биваках в тот час, когда все дела уже сделаны, лошади ухожены, оружие начищено, ужин сварен и съеден, а время отбоя еще не пришло. На этих вечерних посиделках мои сослуживцы делились друг с другом довольно интимными подробностями своих любовных похождений, делая это по преимуществу в грубовато-скабрезной манере. Мне пришлось привыкнуть к этому; я даже научилась похабненько гоготать над откровенными анекдотами и вставлять в разговор меткое словцо, что обычно вызывало всеобщий смех. Но всякий раз душа моя наполнялась отвращением – нет, не к своему полу, а к тому положению вещей, когда женщина имеет перед мужчиною заведомо униженное положение…
Как мне хотелось в такие моменты стать такой же, как они! Стать мужчиной – с широкими плечами, могучими мускулами и лихо закрученными усами! Воспринимать жизнь так, как они, наслаждаться грубоватыми подробностями чьей-то личной жизни… Я так этого желала, так старательно перенимала их образ мыслей, что порой мне и вправду начинало казаться, что я мужчина, просто по нелепой ошибке заключенный в женское тело. Увы, мне то и дело приходилось напоминать себе, что я никогда не стану мужчиной. И тяжесть моей тайны давила мне на плечи, и порой я тайком плакала, прося Господа облегчить мой душевный груз.
Собственно, я нутром своим понимала, что манера мужчин общаться между собой призвана скрывать их истинные чувства, чтобы не раскиснуть и не показаться тряпкой. Безусловно, они тоже способны на глубокие переживания, высокую любовь и нежную привязанность. Но сути это не меняло: в их глазах женщина всегда оставалась существом второго порядка, в ней не видели товарища и соратника, равного по разуму, а относились как к существу отчасти декоративному, отчасти утилитарному, имеющему своими призваниями: удовлетворение мужских потребностей в «бабах», продолжение рода и ведение домашнего хозяйства, ибо мужчине вечно недосуг.
Желание стать мужчиной, хоть и жило где-то в глубине моей души, но никогда не обретало ясных очертаний в силу своей заведомой неисполнимости. Было ли оно греховным? Наверное, да. Но греховным был и мой обман… Собственно, я выполнила свое женское предназначение – родила сына. Я знаю, что все осудили меня за то, что я бросила его, но я знала, что о нем есть кому позаботиться. Кроме того, с сыном мы встречались иногда, когда мне давали отпуск… Бывший супруг мой не смел возражать против наших встреч. Не скажу, чтобы сын особо тянулся ко мне, но и не отвергал. Да, я чувствовала свою вину, я привозила подарки, ласкала своего Ваню… Но в то же время я твердо знала, что никакая сила не заставит меня вернуться «в лоно семьи». Ничто не вызывало во мне такой ужас, как мысль о том, чтобы снова стать домашней клушей, прожить без радости и свободы в унылом доме, ложиться в постель с постылым мужем… Нет, уж лучше погибнуть на поле боя, чем окунаться во все это – такое ненавистное моей вольной душе. Несчастные женщины! А ведь они вынуждены так жить, и никого не волнует, чего бы им на самом деле хотелось. Хотя предполагаю, что большинству из них нравится подобное существование… Но ведь есть и другие – такие как я, жаждущие свободы и ненавидящие узду, что накидывает на них общественное мнение… Но и они смиряются, молча страдая от страха оказаться осуждаемой обществом. Лучше всего таким женщинам было бы родиться мужчинами, раз уж общественный уклад не изменить…
А теперь настало время обдумать еще один, причем самый удивительный аспект произошедшего со мной, который в своих размышлениях я как раз и оставила «на десерт». В своих умозаключениях буду исходить из того, что все это – не бред и не сон. Итак, те две врачевательницы, которые посетили меня при прошлом пробуждении, ясно дали мне понять, что во время нашего сражения в ход событий вмешалась некая сверхъестественная сила, выставившая на поле бое свои полки. И эти двое тоже были адептками этой силы, наряду со многими другими, о которых упоминалось вскользь, что их великое множество.
В общем, мне стало ясно, что вокруг меня начались чудеса – причем начались они с того момента, когда я лежала там, на поле, раненая, истекая кровью. Мне тогда мнилось, что Господь наблюдает за мною… Безусловно, так и было, только Господь укрыл меня милостью Своей через этих пришедших неизвестно откуда то ли божьих ангелов, то ли могущественных чародеев. Меня подобрали на поле боя, переместили в самом сердце этой могущественной силы, в ее Цитадель, где вершатся судьбы даже не отдельных людей, а целых миров, после чего поместили в этот удивительный резервуар, наполненный магической водою, которая залечивает любые раны… Да если бы эти люди продавали такую воду тем, кто может за нее заплатить, она стоила бы буквально на вес золота, никак не меньше!
Потом я снова и снова вспоминала слова, сказанные врачевательницами. Они говорили удивительные вещи! Тогда я как-то не придала этому особого значения, и только сейчас вдруг стала вникать в смысл сказанного. Они говорили что-то о том, что могут избавить меня от стыда и неловкости… Что скоро у меня не будет необходимости притворяться мужчиной… Интересно, что же они имели в виду? А еще та девочка, что важно называла себя богиней, посоветовала мне привыкать к своему телу…
Я опустила глаза к этому самому телу, которое в результате какого-то недоразумения было женским, а не мужским. Привыкать? Почему я должна привыкать? Привыкнуть к женскому телу – значил начать ощущать себя женщиной, стремиться одеться в юбки и платья, нарожать кучу детей… Ни за что! Что тело? Это всего лишь оболочка, внутри которой живет свободный дух мужчины!
А что если… если я попрошу этих чародеев изменить мой пол? Уж если им по силам заживлять такие серьезные раны, то, значит, им доступно и превращение женщины в мужчину! Наконец-то я обрету гармонию! Как же я буду счастлива тогда! Наконец исчезнет этот вечный страх разоблачения и глумления. Я тогда смогу отрастить усы и выглядеть более солидно… Только вот жениться я, пожалуй, никогда не смогу. То, что делают мужчина и женщина ночью под одеялом, мне так глубоко отвратительно, что мне едва ли удастся себя пересилить, чтобы делать это во имя продолжения рода. Я и женщиной-то, будучи еще замужем, с трудом это терпела, а уж будучи мужчиной, которому нужно проявлять активность… да еще по отношению к женщине… Ах ты ж Боже мой, вот так затруднение… Впрочем, допускаю, что, став обладательницей мужского тела, я почувствую некие рефлексы… Э, впрочем, это все дурацкие фантазии – те, которые насчет женитьбы. А вот насчет того, чтобы обрести мужское тело, надо непременно поговорить с теми врачевательницами-чародейками. А вон, кажется, и они! И вроде бы не одни… Точно. С ними множество мужчин, и среди них – сам главнокомандующий русской армией генерал Кутузов. А я тут лежу в этой ванне совсем голая! Ох, стыд-то какой! Господи, спаси и помилуй, избави от позора!