– Я же вам уже говорил, – отрицательно покачал я головой, – к рождению этого славного создания по имени Лилия я не имею никакого отношения, но она все равно время от времени зовет меня «папочкой», то ли желая поддразнить, то ли еще по какой причине. Не верьте своим глазам, потому что это одна из эллинских богинь, которой уже больше тысячи лет и которая только желает казаться маленькой девочкой. На самом деле это очень высококвалифицированный медицинский специалист, которая, как минимум, подлечит вас так, что вы не загнетесь в следующем году, а будете еще лет двадцать бесить врагов России, срывая их коварные замыслы…
Четыреста шестьдесят четвертый день в мире Содома. Заброшенный город в Высоком Лесу, башня Мудрости.
Ася, она же Асель Субботина, она же «Матильда».
Ух ты, оказывается, у нас в тридевятом царстве, тридесятом государстве, объявилась самая настоящая кавалерист-девица Надежда Дурова, а я об этом случайно узнала от Лилии только сейчас. Ой, горе мне, горе, и выговор с занесением в личное дело… Я же первая должна узнавать о таких вещах, а не плестись в хвосте у чужих новостей. И эта Лилия (тоже мне подружка!), не могла сказать сразу, а ждала целые сутки. Поэтому нужно побыстрей привести себя в порядок после занятий (самое главное смыть с лица тактический грим, поправить кепи, оправить китель перед зеркалом, подтянуть портупею с висящими на нем ножнами кинжала, а также пистолетной кобурой) – и вперед, в башню Терпения за орденами, то есть за знакомством с гусаршей Дуровой.
Кстати, видела бы меня в полной экипировке и раскраске директриса нашего бывшего детдурдома, страха сразу уползла бы под стол. За полтора года, что прошли с того момента, как мы с Анной Сергеевной пошли в горы и не вернулись, я, говорят, очень сильно изменилась, вытянулась и похорошела. И взгляд у меня стал такой особенный, совсем не детский… Уж на нашу директрису детдурдома я бы точно посмотрела как через прицел пулемета. Уж рука, если что, не дрогнет. Девки с нашего класса – амазонки там, волчицы и разные лилитки – вообще держат меня за свою закадычную подружку, и все мы там друг за друга горой. В нашей школе, которую тут, в тридесятом царстве, учредил Сергей Сергеевич для обучения подрастающего пополнения, мы проходим не только тактическую подготовку, стрельбу, физру и строевую маршировку, но и математику с русским, географию, физику, химию, немецкий, английский, и факультативно латынь с древнегреческим.
Сначала английский язык нам преподавала мисс Дафна, подруга мисс Мэри, но потом однажды на урок пришла Анастасия, немного послушала и сказала, что так дело не пойдет. Это же не наша родная школа, где язык учат для галочки. Зачем надо, чтобы наши девки после такого обучения говорили с ужасным акцентом южных штатов? Нет, нафиг-нафиг. За беглую дочку миллиардера так себя не выдать. Поэтому Анастасия подумала и начала преподавать нам сама, благо, как она сказала, у нее поставлен правильный литературный оксфордский акцент. С заклинаниями, магическим образом обостряющими внимание студентов и усиливающими восприятие ими учебного материала, Анастасия может преподавать хоть тысяче человек разом.
Дело кончилось тем, что на занятия к ней стали ходить все три наши американки, которые до этого считали, что не могут тут ничему научиться. Оказывается, в тамошнем обществе выговор означает очень много. С виду Мэри может выглядеть как Очень Важная Госпожа, но стоит ей раскрыть рот – и все сразу поймут, что это просто внезапно разбогатевшая фермерская дочка, а значит, начнут относиться к ней как к обычной выскочке. Я тоже не хочу, чтобы ко мне относились как к выскочке, а потому учу язык добросовестно. И вообще, я хочу стать очень важной шпионкой во вражеском тылу, чтобы добывать особо важные секреты, а для этого никто-никто не должен заподозрить во мне русскую.
На случай если мы попадем в миры, где господствующим языком является немецкий, этот язык нам преподает одна из подруг Гретхен по имени Урсула. Поскольку магических способностей у нее примерно столько, сколько и у стула, на котором она сидит, заклинание повышенного внимания для нее создает Димка-Колдун. В последнее время он тоже сильно повзрослел и набрался опыта… Кстати, когда я его спросила, не мог бы он превратить директрису нашего детдурдома в жабу, он ответил, что мог бы, да только это будет очень большая жаба, поскольку закон сохранения массы еще никто не отменял. Вот так! И тут физика. Никуда от нее не деться.
Кстати, этот предмет нам преподает самый настоящий студент Бауманки, сержант Бычков, тоже не лишенный магических талантов. Кстати, он умеет все так наглядно рассказать и показать, что в рот ему смотрят даже оторвы-амазонки, которые обычных мужиков ценят только за то удовольствие, какое те способны доставить женщине и качество зачатых ими детей. А тут, поди ж ты, га-а-аспадин учитель… А может, все дело в том, что этот Бычков сам собой недурен, хорошо сложен и помимо преподавания физики несколько раз участвовал в довольно опасных делах, из которых всегда выходил с неизменным успехом, а амазонки это любят.
Ну вот, короче, добежала я до башни Терпения. Перед входом еще раз оправляюсь, делаю морду ящиком и вхожу, как будто у меня тут важное дело. Лилитки, стоящие перед входом, пропускают меня без малейшего звука, потому что привыкли, что я лицо, особо приближенное к Серегину, и часто выполняю его поручения, когда он считает неэтичным отдавать мысленные команды или дело касается людей, не входящих в Единство. Спускаюсь по лестнице на нижний подвальный ярус, попадаю в полумрак зала для ванн и останавливаюсь в недоумении. Тихо журчит вода, на стенах, потолке и прямо в воздухе играют цветные магические искры; ряды ванн, в которых отмокают герои вчерашнего сражения, кажется, уходят прямо в бесконечность. И совершенно непонятно, где тут искать эту Дурову… А я-то дура, размечталась.
Ну нет, если я чего решила, то добьюсь этого обязательно. Ловлю за руку первую попавшую бывшую мясную остроухую в белом халате и начинаю объяснять ей про женщину-воина, которую вчера доставили из того мира, где сейчас идет война. Не наша, из Единства, а местная – в принципе, кроме нее, тут других таких женщин быть не должно, поэтому найти ее, наверное, несложно. Хорошо, что тут не больница нашего мира – там бы меня даже на порог не пустили, а не то чтобы проводить к приболевшей знаменитости..
Внимательно меня выслушав, остроухая немного подумала (все недавно освобожденные бывшие мясные малость заторможены) и повела за собой, прямо к той ванне, в которой и возлежала разыскиваемая мной кавалерист-девица.
И только в последний момент я спохватилась. Что я ей скажу? «Здрасьте, вы Надежда Дурова? Позвольте представиться, я Асель Субботина, хочу с вами познакомиться…» Ага, счас! Она, небось, такая вся крутая, что и знать меня не захочет. Но и сказать вот прямо сейчас остроухой: «Извините, не надо меня никуда вести», – тоже было выше моих сил. Как же я смогу стать знаменитой шпионкой, если я банально не могу познакомиться с интересующим меня человеком?
И вот она – та самая ванна, в которой, чуть приподнявшись на локтях, лежит она. Тонкие, кажущиеся некрасивыми, черты лица, бескровная ниточка плотно сжатых губ, короткие, какие-то пегие волосы, слипшиеся от воды, и испуг в широко открытых серых глазах. Еще я мимоходом замечаю, что у этой самой Дуровой почти нет сисек – неудивительно, что она долго и вполне успешно притворялась мужчиной. Я бы так не смогла, потому что у меня там все вполне определенно, под китель так просто не запихаешь…
– Девушка, а девушка, – говорит мне вдруг Дурова, – спасите меня, пожалуйста…
Вот, блин, загадка, от кого ее здесь спасать? Вроде все свои. А, поняла! Она же все время притворялась мужчиной и если вон те дядьки в эполетах (явно генералы), которые зашли в зал со стороны другого входа, увидят ее голой, то будет, как говорит Лилия, Эль Скандаль… Хотя нет, скандала не будет. Стоит ему начаться, как сюда набегут бойцовые остроухие – выносить скандалиста на носках сапог. За ними не заржавеет, кто бы это ни был. Но все равно будет неприятно. Поэтому требуется брать управление на себя…
– Матильда Субботина, адъютант его превосходительства Серегина, – представилась я и повернулась к своей остроухой проводнице («Улу» – было вышито на ее нагрудном кармане): – Лечение этой женщины закончено?
– Да, госпожа Матильда, – четко ответила та, вытянувшись как перед начальством, – только ее еще не посмотрела госпожа Максимова…
– Потом посмотрит, – решительно ответила я, – а сейчас надо действовать быстро. Дай госпоже Дуровой халат и проводи в нашу раздевалку. Давай быстрей, быстрей, Улу, я ее у вас забираю!
Ни слова не говоря, Дурова вылезла из ванной (ну честное слово, кожа да кости), накинула на себя поданный остроухой синий больничный халат, который наготове лежал на специальном месте у каждой ванны, и посеменила за остроухой к раздевалке – между прочим, в противоположную относительно генералов сторону. Я же с решительным видом пошла следом, замыкая процессию. Ну и правильно! Адъютант Серегина Асель, то есть Матильда Субботина, под барабанный бой спасает от позорной смерти знаменитую кавалерист-девицу Дурову. Или от смерти и от позора? Одним словом, неважно – спасает и точка.
Пока в раздевалке невидимые слуги быстренько подбирали для Надежды Дуровой комплект нашего обмундирования по размеру, белье с носками, шнурованные сапоги, камуфляж и портупею, я соображала, куда девать мою новую знакомую. И самое лучшее, что я могла придумать – это отвести ее к нам в башню Мудрости к Анне Сергеевне, а уже та точно придумает что-нибудь умное. Не может не придумать.
Четыреста шестьдесят пятый день в мире Содома. Заброшенный город в Высоком Лесу, квартал дислокации рейтарской дивизии.
Иоахим Мюрат, сын трактирщика, маршал Франции и король Неаполя.
Это была славная атака, и закончилась она сокрушительным поражением. После мощного артиллерийского обстрела вражеская кавалерия внезапно ударила нам в открытый фланг и как