Четыреста восьмидесятый день в мире Содома. Полдень. Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Силы.
Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский.
Передача власти от Александра Павловича к Николаю Павловичу произошла так быстро, что никто даже и икнуть не успел. В принципе, так оно и задумывалось. Если бы мы не надавили на Александра Павловича и тот начал бы тянуть, советоваться с приятелями и подхалимами, выслушивать нотации матери и так далее – то операция наверняка была бы сорвана и пришлось бы действовать по жесткому варианту. В Петербурге предостаточно влиятельных персон (не стоит забывать и о после Великобритании Эдварде Торнтоне), которым отставка Александра Павловича пришлась как серпом по детородным органам и, узнав о таком событии заранее, они, скорее всего, принялись бы действовать. Но после беседы с отцом Александром император загорелся идеей межмировых путешествий и жаждал приступить к ним как можно быстрее, забыв о прежних друзьях. О чем они там говорили под пологом безмолвия – неведомо даже мне, но не исключаю, что в беседе самолично принял участие сам Небесный Отец, уж слишком Александр Павлович был после нее тихим и покладистым.
Одним из последних указов уходящего императора по нашему настоянию было производство Михайлы Илларионовича Кутузова в генерал-фельдмаршалы, назначение его канцлером и регентом Империи, а также личным опекуном несовершеннолетних великих князей Николая и Михаила, с оставление за ним должности главнокомандующего русской армией. В общем, это означало для этого умнейшего человека высшую власть в России на ближайшие пять лет. В том числе на Кутузова легли обязанности обеспечить воспитание и образование юного императора и его младшего брата. На то, что в нашем варианте истории получилось из этих, в общем-то, неглупых и любознательных юношей, для меня без матерных слов смотреть было невозможно. Поэтому прежние воспитатели и учителя были немедленно отставлены с запрещением приближаться к своему бывшему подопечному даже на пушечный выстрел.
Вместо найма частных учителей, которые читали бы императору и его брату курсы различных наук, я посоветовал Михаилу Илларионовичу засунуть этих двух высокородных оболтусов в Царскосельский лицей – пусть профессора там выжимают из них все соки, а соученики, вроде уже обучающегося там Саши Пушкина, обеспечивают им приемлемую социализацию. Ведь не зря в древней Элладе было принято, чтобы дети царей обучались в гимнасиях и палестрах вместе с детьми ремесленников и земледельцев (которые, впрочем, тоже относились к благородному сословию воинов-граждан). В противном случае, считали в Древней Греции, будущие правители государств не смогут научиться противостоять психологическому прессингу со стороны таких же, как как они, властителей соседних царств, и окажутся в проигрышном положении. Вот и сейчас лицейские оглоеды за пять (а фактически шесть) лет обучения так оботрут Николая Павловича, что в будущем разные там Меттернихи и Талейраны будут ему на один зубок.
Отсутствие такой социализации и было коренной бедой воспитания наследников престола на всем протяжении российской истории, начиная с провального сыночка Петра Первого Алексея и заканчивая последним монархом-неудачником Николаем Вторым. Ну какое же это обучение, если профессора только читают своему августейшему ученику курсы лекций, и при этом им запрещено задавать ему домашние задания и проводить опрос по пройденному материалу? И это при том, что впереди будущего царя ждет бурный и зловонный европейский «политик», а это такой гадюшник, в котором никто и никому не дает спуску. Стоит ли удивляться, что то одного, то другого русского царя европейские «партнеры» раз за разом обводили вокруг пальца: клялись в вечной дружбе, а потом предавали при первой же возможности. И только выросшие в совершенно нетепличных условиях сын грузинского сапожника Сталин и бывший дворовый хулиган Путин раз за разом заставляли европейских мошенников от политики удивляться неуступчивости этих лидеров СССР и России.
А посему, несмотря на то, что вчерне наше задание было выполнено, политическая ситуация в мире 1812 года в корне изменена, предстояло совершить тонкую донастройку системы… Так что, прежде чем начать готовиться к дальнейшему продвижению по мирам, мне требовалось провести небольшой такой саммит между Наполеоном Бонапартом и фактическим правителем русского государства фельдмаршалом Кутузовым при участии императора Николая Первого. Юноше уже было пора прививать опыт участия в таких вот посиделках мировых лидеров, после которых иногда меняется конфигурация мировой (в данном случае европейской) системы. Ведь Наполеоновские войны – это, по сути, первый в истории человечества общеевропейский конфликт, в который были на той или иной стороне вовлечены практически все мало-мальски значимые государства Старого Света. Эта война дала отголосок даже на американском континенте, где янки под шумок попытались оттяпать у наглов Канаду, но за нахальство крепко получили по сопатке. В этот раз, между прочим, все может быть совсем по-другому, ибо в условиях, когда Наполеон вернется в Европу с сильной армией и будет угрожать десантом на Британские острова, вряд ли сэры решатся послать в Канаду сильный экспедиционный корпус…
В башне Силы, в моем кабинете, за столом для совещаний по одну сторону сидят фельдмаршал Кутузов и юный император Николай Палыч, а напротив них – император Франции Наполеон Бонапарт, за спиной которого стоит великолепная императрица Фира*, бывшая Гера, которая очень легко вжилась в эту роль и теперь чувствует себя в ней, как рука в перчатке по размеру. Кстати, Николай Палыч сражен Герой и смотрит на нее во все глаза: таких великолепных женщин в своей жизни он еще ни разу не видал, но та сосредоточена исключительно на своем «пупсике» и не обращает на юнца никакого внимания. Пусть смотрит – за просмотр денег не берут. Я же, как арбитр, медиатор и тамада этого сборища, размещаюсь на своем месте во главе стола. Переговоры в моем кабинете вести значительно удобнее, чем на плоту посреди Немана, а мир, который будет тут заключен, должен быть гораздо долговечнее Тильзитского, ибо гарантом выполнения этого соглашения должен стать Божий Гнев и мощь моей армии, а это отнюдь не те вещи, которые будет игнорировать любой вменяемый политик.
Примечание авторов: * Фира сокращенная форма имени Глафира, полученного Герой в ходе крещения в мире Смуты.
– Итак, господа, – говорю я, – итогом нашей сегодняшней встречи должен стать мир между Российской и Французской империями, который будет приемлем для обеих сторон не только сейчас, когда еще саднят раны, полученные в жестоких сражениях, но и на долгие годы вперед. В первую очередь России и Франции предстоит договориться о том, где будет проходить граница между двумя этими державами. Я предлагаю, чтобы новая граница проходила таким образом, что все народы, тяготеющие к России, оказались на ее территории; и наоборот, чтобы Франция получила земли, населенные теми людьми, которым милее европейские порядки. Говоря об этом, я имею в виду территорию бывшей Речи Посполитой и Австрийской империи. Пусть Франция забирает себе исповедующих католицизм поляков, словаков, венгров и австрийцев, отдав России земли, заселенные православными русинами: Галичину, Северную Буковину, Подкарпатскую Русь и Подляшье. Конечно, немало католиков останется проживать на территории России, а православных – на территории Франции, но на этот случай надо предусмотреть как возможность свободного переселения народа по обе стороны границы, так и равенство всех перед законами, вне зависимости от национальности и вероисповедания. Ну что, у кого будут какие предложения?
В ответ Наполеон бросил в мою сторону угрюмый взгляд и спросил:
– Ваше предложение, месье Серегин, касается только бывшей территории Польши или же всех тех земель, на которых вперемешку проживают католики и ортодоксы – например, Балкан?
– С Балканами, – сказал я, – вопрос особый. Там в настоящий момент господствует Оттоманская Порта, и прежде чем делить ее земли, их необходимо отвоевать, а это вопрос далеко не завтрашнего дня, как для России, так и для Франции. Вашей империи, дорогой Бонапарт, для начала необходимо решить британскую проблему, а России – разобраться с тем, что происходит на Кавказе. В любом случае Франции не стоит беспокоиться о Балканах, так как для нее значительно ближе территории Северной Африки от Египта до Марокко. Впрочем, Михайло Илларионович, России я бы тоже не советовал лезть в этот гадюшник. Простой народ там, может, и любит Россию, считая ее своей надеждой и избавительницей, зато так называемый «образованный класс» до крайности продажен и склонен к изменам и предательству. Эти люди способны одновременно вести переговоры с Россией, Францией и Турцией, и каждой стороне они будут предлагать свое. Как только вы влезете на Балканы, вас продадут и предадут задешево, такие уж там обычаи.
– Господин Серегин, – вскричал юный Император, – а как же защита православных от нечестивых магометан и наши мечты о водружении православного креста над храмом Святой Софии в Константинополе?
– Мечтать не вредно, – ответил я, – только, кроме самих мечтаний, необходимо представлять себе пути их реализации, иметь конкретные планы, выделенный под них наряд сил и средств, финансовые и людские резервы, подготовленные пути снабжения и прочие довольно рутинные вещи, без которых невозможен успех военной операции. Если у вас все это есть, то вы на пути к победе, если же нет, то непременно ждите поражения. Вот, присутствующий здесь Наполеон Бонапарт сунулся в Египет, не рассчитав сил, и проигнорировав тот факт, что его морские коммуникации могут быть легко перерезаны британским флотом, а потом едва унес оттуда ноги.
– О да, мой юный друг, – сказал упомянутый Бонапарт, – это действительно так. Дальние походы могут принести успех только в том случае, если ваш перевес над врагом является подавляющим, а местное население с радостью окажет вам поддержку, потому что ваш враг – это и их враг тоже. Таковы были походы Кортеса против ацтеков и походы Писарро против инков. Но турки сильны, очень сильны, и могут выставить на поле боя многотысячные армии…