До брата дозвонилась не сразу. Длинные гудки заставляли нервничать, но стоило услышать его взволнованный голос, как я едва сдержала слёзы.
– Ты позвонила! Позвонила! Я знал! А мальчишки говорили, что ты сразу меня забудешь!
Кусая губы от нервов, я слушала, как он рассказывал те немногие новости, которые успели накопиться за пару дней.
– Анжелика Егоровна сказала, что в конце мая я могу поехать в санаторий на целый месяц.
– Паша, это же чудесная новость! – я смахнула слезу и чуть слышно шмыгнула носом. – Что за санаторий?
– В Зеленогорске, на самом берегу залива. Вчера приходили социальные работники. Какие-то шишки. Долго расспрашивали как у меня дела, кто заботится и всё ли мне нравится. Ты бы видела какое лицо было у Егоровны, – он заливисто рассмеялся. – Ты же не против?
– Конечно, дорогой, я только за! Это так здорово.
Я уже давно просила директрису за брата, чтобы его отправили на лечение в какое-нибудь учреждение, но всякий раз натыкалась на одно и то же «нет денег». Финансирование интерната было недостаточно большим, чтобы обеспечит всех подопечных должным уходом и вниманием. И пусть случай у Пашки был необратимым, всякая терапия была бы ему только на пользу.
– А как ты? Уже в Европе?
– Да, в Италии. У меня чудесная квартира, – я оглядела роскошный дом, пытаясь вообразить, что это скромное жилище в захолустьях Рима. В этот раз, когда я не видела глаз брата, лгать было легче. – Завтра иду осматривать помещение под будущий ресторан.
– Круто, вышли потом фото. И привези мне чего-нибудь… Колизей! Маленький какой-нибудь.
– Обязательно. Всё, что захочешь. Хоть Колизей, хоть Пизанскую башню.
После разговора мне будто полегчало. Как долго я смогу продержаться в таком настроении? Я листала давние фото, вглядываясь в родное лицо, и уже скучала по брату, а сердце стонало от тоски по нему. Но теперь я не в силах вернуться. Теперь над моей судьбой властен только один человек.
Человек, который бросил меня на этой вилле, как оказалось, почти на три недели. Каждое утро я просыпалась с мыслью, что увижу его и всякий раз сердце не могло долго прийти в себя, когда я обнаруживала дом пустым. Марк как мог скрашивал моё одиночество, но и с ним порой становилось скучно. Мы пару раз выбирались в прибрежные живописные городки, накупив всякой бесполезной ерунды для туристов. Днём я обычно купалась в бассейне, с удовольствием погружаясь в чистую воду, а по вечерам бродила по пустынному пляжу. Но никогда моя охрана не упускала меня из виду. Неужели мне и в самом деле может что-то угрожать? Или всё-таки боялись, что я попытаюсь сбежать?
Раз в несколько дней я просила воспользоваться телефоном и звонила брату, каждый раз с тяжёлым сердцем слушая его весёлый голосок, и не упускала случая вновь покопаться в интернете в поисках информации об Эккерте. Но по-прежнему ничего не находила.
Лука, как и обещал, каждый день готовил свои кулинарные шедевры, и, к радости Марка, я даже немного набрала вес, хотя фигура оставалась стройной. Бёдра и грудь немного округлились. Кожа постепенно покрылась ровным бронзовым загаром, лицо тоже перестало казаться измученным, но большие сапфировые глаза по-прежнему выделялись на нём.
«Такие глаза невозможно забыть».
Я тряхнула головой, прогоняя воспоминания об этом комплименте. Из зеркала в ванной комнате на меня смотрела девушка совсем не похожая на ту, какой она была месяц назад. Чёрные волосы мягкой волной лежали на плечах, румянец покрывал её лицо, а в глазах появился блеск. Местные вполне могли принять меня за свою, и я не раз замечала восхищённые взгляды нашего повара и некоторых охранников. Но дальше приветствий и улыбок они никогда не заходили.
Неужели именно её, эту девушку, и разглядел во мне Эккерт?
Я вышла на балкон, как теперь всегда делала по утрам, и оглядела синюю гладь моря. Сердце предательски дрогнуло, когда я увидела качающуюся на волнах знакомую яхту. Я думала, что за столько дней уже приготовилась к нашей встрече, но сейчас отчётливо поняла, что даже если бы он отсутствовал целый год, я бы не смогла совладать с нервной дрожью в руках.
Значит, он вернулся. Нам необходимо поговорить. Или пусть лучше отошлёт меня обратно, чтобы мы не изводили друг друга, или… мы наладим контакт и будем успешно «сотрудничать».
Максим сидел на кухне за столом. Перед ним стояли миска с хлопьями и открытый ноутбук. Он был снова без обуви и одет, кажется, в ту же подранную футболку. Брови сошлись на переносице, взгляд был сосредоточен на том, что происходило на экране. Я заметила на его щеке небольшой синяк. Эккерт даже не поднял от экрана головы, когда я пожелала доброго утра.
– Мне кажется, в прошлый раз мы не с того начали, – я замялась.
Он резко подскочил из-за стола, бросил тарелку в раковину и, хлопнув крышкой ноута, подхватил его в руки.
– Нашла по мне что-нибудь интересное? – бросил он, проходя мимо.
Мгновение я не понимала, как он мог догадаться об этом.
– Ты копался в моём телефоне? – кинула я в его удаляющуюся спину, но он уже закрывал дверь в кабинет.
Неужели он следит за мной? Проверяет контакты и переписки? Что за подозрительность? Мой смартфон и так всё время был у Марка, а я пользовалась им только с разрешения. Но почему Эккерт так взбесился? Ведь знает, что я всё равно ничего бы не нашла. Он же сам постарался сохранить ото всех свою личную жизнь в тайне.
Лука показался из дверей, ведущую в кладовку, неся в руках ящик со свежими овощами. Его лицо тут же осветилось улыбкой:
– Buon giorno, bellezza* – поприветствовал он, но тут же заметив мой унылый вид поинтересовался. – Что-то случилось?
– Случился ваш хозяин, – мрачно произнесла я.
– Ай, – он поморщился, но тут же весело подмигнул. – Между нами говоря, характер у него не сахар, это точно. Но я научился ладить с любыми людьми. И вы сможете. Здесь главное уметь подобрать к каждому человеку ключик.
– И какой же ключик у него?
– Моя бабушка всегда говорила, путь к сердцу мужчины лежит через его желудок, – он вытащил из ящика ароматный перец и покрутил его в руках.
– Мне его сердце ни к чему.
– Значит, вам нужно научиться ладить. А сердце или расположение – это не так уж важно.
Я на секунду задумалась.
– Лука, а можно на сегодняшний вечер я оккупирую вашу плиту?
– Mio caro**, моя плита, холодильник и даже сердце – всё это ваше. Что будем готовить?
– О нет, готовить буду я. У вас сегодня выходной.
Я выпроводила Луку с его рабочего места больше по той причине, что не хотела ударить в грязь лицом перед шефом. Мало ли сделаю что-то не по правилам высокой кухни и опозорюсь. В готовке я и так не блистала, перебиваясь полуфабрикатами, но одно блюдо готовила так, что пальчики оближешь. Обычно я им радовала Пашку, когда чувствовала за собой вину, что в последние годы перед трагедией случалось нередко. И он непременно меня прощал. Может, совет Луки и правда неплох?
Я замесила фарш со специями, отварила рис и почистила болгарский перец. Аромат знакомого блюда напомнил о наших семейных посиделках за круглым столом. Когда всё ещё было хорошо, когда мы были одной дружной семьёй. Как родители ласково смотрели друг на друга, как отец шутил и рассказывал байки, как мы все вместе убирали со стола…
Грудь защемило от воспоминаний. Этого больше не вернёшь. Остались только осколки. Но можно попытаться склеить то, что от нас ещё осталось.
Я взглянула на часы. Половина восьмого. За окном темнело, а Максим так и не показался из кабинета. Блюдо уже остывало, я даже не удержалась от того, чтобы не попробовать. Получилось вкусно. Жаль, здесь не было фермерской сметаны, густой, что хоть ложку ставь.
Просидев ещё десять минут в ожидании, я не выдержала и прошла к кабинету. На стук никто не среагировал. Чуть толкнула дверь, и она легко подалась. В комнате тускло горел свет. Я впервые оказалась здесь. Вдоль стен стояли стеллажи с книгами. Большой стол, на котором стоял один ноутбук, пустовал. Максима я заметила не сразу. Он лежал в тёмном углу на кушетке, прикрыв глаза, и слушал музыку через наушники, подключённые к стереосистеме. На мой оклик он никак не отреагировал, видимо музыка играла слишком громко. Я прошла в глубь комнаты и прикоснулась к его плечу. И это оказалось ошибкой.
Эккерт подскочил с кушетки, срывая наушники. Я только успела услышать негромкую мелодию песни «Creep». Лицо его исказилось от ярости, он вскинул кулак и дёрнулся в мою сторону. От испуга я попятилась назад и, оступившись, упала на спину. Мне показалось, что он сейчас кинется на меня, но Максим замер надо мной, тяжело дыша.
– Никогда так больше не делай! – взревел он, опуская руку и отступая. Я не смела двигаться, замерев. Сердце стучало так сильно, будто готово было вырваться из груди.
– Выйди, – он указал мне на дверь уже спокойным голосом и я, пулей выскочив из кабинета, бросилась наверх в свою комнату. Захлопнув дверь, прижалась к ней спиной, пытаясь восстановить дыхание. Ноги ослабели, и я рухнула на пол. От волнения и страха даже не сразу заметила, что плачу, пока слёзы не стали капать на шею, щекоча кожу.
Какого чёрта сейчас произошло? Он псих! Чёртов псих! Я отдалась в руки психопата! Кто, скажите на милость, так реагирует на простое прикосновение? Я ведь и правда думала, что он ударит меня. Во что я ввязалась? Неужели мои подозрения о насилии над другими девушками не были беспочвенными? С ними он так же себя вёл или доходил до конца?
Я долго просидела на коврике, пока не услышала тихий стук за спиной. Вытерев непрошенные слёзы, я поднялась и приоткрыла дверь. В первую секунду, увидев Максима, я думала закрыть её, но он казался… раскаивающимся.
– Ты приготовила? Там, на кухне?
Я только молча кивнула, рукой держась за дверь и готовая в любой момент захлопнуть её перед его носом.
– Вкусно, совсем как…
Он замер на полуслове, будто слова давались ему с трудом.
– Я понял твою попытку сблизиться. Ты хотела разбить между нами лёд, а я… Глупо было думать, что ты не попытаешься найти обо мне информацию. Только вот входить в кабинет ты не должна была. Никому не позволено, без исключений.