– Мероприятие не такое формальное как в прошлый раз, – объяснил Марк. – Помимо официальных лиц также будут звёзды первой величины, и это не считая прессы. Поэтому, раз уж вы теперь обладаете определённым статусом модели, я посчитал отличным вариантом выбрать что-то провокационное, на грани.
По правде сказать, только мой нянька был полон энтузиазма. Я же чувствовала безразличие ко всем приготовлениям, когда меня обрядили в наряд от кутюр и наложили макияж. Чёткие стрелки выделяли и без того густые ресницы, побледневшую кожу чуть подчеркнули румянцем, а гладко уложенные волосы оставили распущенными, давая наслаждаться видом тонких ключиц. Но моё главное украшение, глаза, не горели как прежде, а все мысли занимал лишь один вопрос: «Достаточно ли я хороша?»
Одного взгляда хватило бы, чтобы ответить утвердительно, но была ли я так хороша для Эккерта? Настолько, чтобы он не просто восхитился, но повёл себя точно так, как прошедшим вечером, когда всё внимание было уделено только мне.
Я не могла забыть, как он жадно вглядывался в моё лицо, как прислушивался к пустой болтовне, как отвечал улыбкой на мой смех… каким нежным и жадным был в постели… Всё это пропало с наступлением утра. Глупо было бы надеяться, что при встрече он поцелует меня, да ещё и при посторонних, но одного намёка на такую возможность, пусть я и обманывалась на этот счёт, хватило бы, чтобы вновь ощутить чувство бесконечного счастья.
– Чего-то не хватает, – произнесла я в задумчивости.
Тихий щелчок за моей спиной заставил обернуться. Марк держал в руках гладкую коробочку из чёрного дерева с выгравированными золотыми буквами.
– Вы правы, – крышка отворилась и меня на секунду ослепил блеск. – Серьги бы смотрелись пошло, да и ушки у вас не проколоты. Кольцо или браслет остались бы незамеченными, но ожерелье… такое ожерелье только подчеркнёт ваши достоинства.
На тёмно-синем бархате лежало самое ослепительное украшение, которое я когда-либо видела. Чокер, который был на мне в Риме, не шёл ни в какое сравнение со строгой красотой крупных звений из платины, усыпанных мелкими бриллиантами. Венчавший ожерелье крупный прямоугольный сапфир притягивал взгляд, гипнотизируя и вводя в транс. Огранка была нечёткой, как обычно бывает у драгоценных камней. Наоборот, гладкая обтекающая поверхность в виде маленькой пирамиды тускло сияла в свете ламп, завораживая переливом, словно гладь моря.
– Как красиво, – я кончиками пальцев коснулась камня.
– Не больше, чем вы сами, – Марк аккуратно приподнял мне волосы и застегнул ожерелье на моей шее. – Его зовут «Сердце океана два ноль», но едва ли найдётся в мире что-то более оригинальное.
Вес украшения оказался немаленьким, а холод металла пронзил кожу. Глубокий синий цвет сапфира, точь-в-точь как оттенок моих глаз, казалось, издавал мягкое свечение, да и взгляд заблестел как прежде, стоило мне посмотреть на своё отражение в зеркале.
– Марк, вы и в самом деле моя фея-крёстная?
Виардо с ухмылкой опустил взгляд.
– Эта "туфелька" не исчезнет в полночь, но постарайтесь её вернуть до полудня завтрашнего дня. Булгари с большой неохотой уступили мне это украшение, но да, я могу поколдовать, особенно если пообещать им такую рекламу.
– Рекламу? О чём вы? – обернулась я к Виардо.
– Красная дорожка, по которой вы сегодня прогуляетесь, привлечёт самое пристальное внимание папарацци со всего света. Сегодняшний вечер – что-то среднее между Каннским фестивалем и сбором средств. Сама бельгийская принцесса является патроном вечера.
– Принцесса? Значит, мне придётся делать реверанс?
– Только не на таких каблуках! – засмеялся Марк. – Вряд ли вас представят лично, но, если такое произойдёт, будет достаточно и скромного книксена.
Он с лёгкостью присел на одну ногу, показывая незатейливый жест. Я повторила движения, заслужив одобрительный кивок.
– Вы выглядите как с иголочки, Марк. – Виардо был одет в чёрный костюм с едва заметным фиолетовым отливом и выглядывающим из грудного кармашка лиловым платком. Редеющие волосы были элегантно уложены, и потянув носом, я уловила терпкий аромат туалетной воды. – Вас тоже пригласили?
– На приём? Нет, что вы. Но я буду следовать за вами и за вашей "туфелькой".
Он с усмешкой подмигнул в отражении зеркала, оправляя моё платье от едва заметных складок. Я оглядела себя внимательней, расправила плечи, выпрямила спину. Сапфир, будто впечатанный в мою кожу, придал уверенности. Было ли это магическое свойство камня, но что-то повлияло на настроение, и небольшое воодушевление поселилось в груди. Но больше всего мне хотелось увидеть восхищение только в одних глазах.
Финальным штрихом оказались любимые духи. Пряный аромат принёс воспоминания, старые и тёплые, заменив их ещё одними, теми, что остались после итальянского приёма. С волнением я вспоминала танец с Максимом, его хриплый шёпот и наш первый раз, неловкий и сумбурный, но не менее запоминающийся, чем все последующие ночи с ним. Будет ли этот вечер похож на римский бал? Хотелось бы верить, что в этот раз всё окончится несколько иначе.
Подхватив клатч в одну руку и подол в другую, я вышла из номера. Август, облачённый в строгий костюм, терпеливо ждал в коридоре, но завидев меня на секунду замешкался, приоткрыв рот. Что ж, на обычно угрюмого и молчаливого охранника я произвела эффект. Он даже подставил свой локоть, провожая на улицу до машины, где нас уже ждали.
Едва я завидела Максима, как сердце ускорило ритм. Одетый в облегающий стройную фигуру чёрный смокинг и лакированные туфли он нетерпеливо ходил из стороны в сторону. Бронзовые волосы не торчали как обычно, а были приглажены на пробор. Элегантный образ слегка портил проявляющийся синяк над бровью. Хотя это было неважно, поскольку этот мужчина способен взволновать меня, как бы не выглядел, хоть одетый в классику, хоть в порванную футболку, хоть оказавшись в крови и гематомах на боксёрском ринге.
Занятый телефонным разговором Максим поначалу не обратил на меня внимания, но стоило ему повернуть голову, как он замер, словно поражённый, что-то быстро пробормотал в трубку и отключил звонок. Оливковые глаза потемнели, жадно осматривая моё лицо и фигуру, от чего я почувствовала себя полностью обнажённой. Видя, какое впечатление произвела, я выставила ножку в разрез, открывая бедро на грани приличия и не оставляя воображению не единого шанса.
– Надеюсь, платье не слишком вульгарно?
– В самый раз, – прошептал Максим, опуская глаза. – Снова чёрный?
– Наряд выбирал Марк, но я разбавила синим, как видишь, – я ткнула пальчиком в сапфир на шее.
– Вижу.
Взгляд Эккерта продолжал прожигать во мне дыру и в нём читалось неприкрытое желание. Он не обращал на ожерелье никакого внимания, всё оно было сосредоточено на мне, а значит этот раунд я выиграла. Почувствовав предательскую дрожь в коленях, я постаралась ничем не выдать охватившее меня волнение. То, что отображалось на лице Максима, будоражило кровь. Да к чёрту бы этот приём! Стоило вернуться в номер, чтобы не выходить из него до утра, но, как сказал Виардо, присутствие Эккерта как и его партнёров по бизнесу, было обязательным, а значит несколько часов ещё придётся потерпеть.
Всю дорогу между нами сквозило напряжение так что воздух, казалось, искрился. Чувствовалось, что Максима обуревают те же мысли, что и меня, таким жадным и непристойным был его взгляд, задерживающийся то на моей обнажённой ножке, то на утянутой в корсет груди, то на губах, которые я то и дело нервно облизывала.
Уже в самолёте я перехватила его взгляд, когда поправляла тесный корсет. Дышать в нём было можно, но при этом требовалось большое терпение и необходимость задерживать дыхание. Хотя не скрою, мне чертовски нравилось, как платье подчеркнуло талию и сделала пышнее бёрда и грудь.
– Помочь ослабить шнуровку? – Максим задумчиво погладил пальцами нижнюю губу.
Я осеклась на Марка и охрану, которые изо всех сил делали вид, будто их здесь нет.
– Может, позже?
Я представила, как Эккерт разрывает это платье голыми руками, и вновь облизнула губы, смазывая остатки помады. Не знаю, как бы прожила с этой картинкой в голове до окончания вечера, но мои мысли прервал тихий смешок.
– Помнишь, в Риме ты сказала, что всё это напоминает тебе фильм, – потемневшие глаза смотрели с ироничным прищуром. – Полёт в оперу на частном самолёте, ожерелье, взятое напрокат. Теперь я и правда вижу совпадения. Прости, только это будет не увлекательное развлечение, а всего лишь скучный приём.
Если пару месяцев назад я даже посмеялась над схожим сюжетом, сейчас это сравнение прозвучало обидно. Преобладавшее последний час воодушевление стало утихать.
– Ты всё же посмотрел «Красотку»? – как можно более хладнокровно спросила я, стараясь сохранить спокойное лицо, но кажется Максим заметил перемену.
– Да, интересное кино, только… неправдоподобное, – он окинул меня внимательным взглядом, но я изо всех сил постаралась не выказать горечь.
Для него я как героиня Джулии Робертс, как проститутка Вивьен, которую выгуливали в свет. Всего лишь эскорт, всего лишь взятое напрокат, как и драгоценность на моей шее. Мы вещи. Что-то дороже, что-то дешевле, но вещи. И моё желание стать Эккерту чем-то большим было таким же неосуществимым, как и сюжет из фильма в реальной жизни. Потому что так не бывает. Золушки существуют лишь в сказках для маленьких девочек, для тех, кто ещё не потерял веру в чудо, для таких, какой была я в детстве, когда мечтала о прекрасном принце.
– Да, неправдоподобное, – я отвернулась к иллюминатору, смотря на проплывающие огни города чтобы хоть как-то отвлечься, но вскоре темнота поглотила даже самые яркие из них.
Только в Брюсселе слова Марка о красной дорожке дошли до моего сознания. Мы уже подъезжали к величественному зданию с колоннами как я поняла, что его окружает целая толпа репортёров. Вспышки камер были ярче молний, прожектора освещали площадь перед дворцом, подсвечивая древние стены и воздвигнутые на них скульптуры. Стяги в алых цветах украшали вход и подъездную дорожку, вокруг которой сновали папарацци, пытаясь выхватить из толпы самых ярких представителей элиты. Даже издалека я заприметила несколько известных лиц – актёров, музыкантов, именитых бизнесменов и даже парочку политиков.