– Я здесь, я рядом, – раздалось у самого уха. – Прости, что не успел.
– Но… но ты остался в Париже. Я оставила тебя в Париже.
Максим покачал головой.
– Ты оставила меня, но я не смог сделать то же самое.
Я захлопала ресницами, пытаясь понять смысл его слов.
– Август сказал, что вы были рядом? Как он узнал, где я живу? Откуда у него мой ключ?
Максим прикрыл глаза, сокрушённо опустив голову.
– Только не злись, прошу. Ты никогда бы не заметила, что за тобой наблюдают. Узнать, какую квартиру ты приобрела не составило труда и договориться с управляющим дома о дубликате ключей тоже. На всякий случай. Я не собирался врываться без приглашения.
– Так ты был рядом…
– В Париже, в Петербурге. Куда бы ты не отправилась. Я видел твой успех, был на первых съёмках, следил, как ты проводишь время с братом. Даже в магазине, где ты выбирала этот диван. Я столько раз хотел подойти, но…
Я взяла в ладони его лицо, заставив взглянуть мне в глаза.
– Но?
– Прости, – Максим поморщился как от боли. – Я так сильно обидел тебя. Думал, ты ненавидишь меня и погонишь прочь, явись я на коленях вымаливать прощение. Но отпустить тебя совсем я не мог. Хотелось знать, что у вас всё хорошо, оградить тебя от забот, просто сделать тебя счастливой.
Он крепче обхватил меня за талию, сажая к себе на колени. Я обвила руками его шею, не решаясь довести дело до поцелуя. И Максим также не спешил. Он вглядывался в моё лицо, проводя пальцами по щекам и губам, изучая, сильно ли изменились мои черты. Грудь сладко ныла от его прикосновений и поглаживаний. Если он хотел сделать меня счастливой, то лучшего способа нельзя было и придумать.
– Если бы я только знал, Мила. Я так боялся, что ты откажешься от моей помощи, что не решался подойти ближе чем на сотню метров.
– Значит, всё, что происходило, твоих рук дело? Ты помог с опекой? Только прошу тебя, не лги.
– Больше никакой лжи, – он твёрдо кивнул. – Я сделал так, чтобы никто не чинил тебе препятствий.
– А миллионный счёт на моё имя? Зачем?
– Это меньшее, что я мог сделать, чтобы искупить свои грехи. Я не пытался заставить думать тебя, что ты особенная. Ты и правда стала для меня такой. И целовал я тебя вовсе не из-за жалости, а потому что безумно этого хотел.
– Но Элена…
– Элена может говорить, что угодно, но правда в том, что ты оказалась права, думая, что смогла что-то во мне изменить. Когда я увидел твой номер на экране телефона, поначалу не поверил глазам. Подумал, может, ты простила меня или хочешь встретиться. Но то, что я услышал… – Максим ухватился за мои ладони. – Такого дикого страха я не испытывал ни разу в жизни.
Я неохотно отстранилась и опустила взгляд на его ладони. Кровь на костяшках начала сворачиваться, превращаясь в бурую корку.
– Что ты с ним сделал?
– Он получил по заслугам. Тебе ничего не угрожает.
Понимая, что Дмитрия больше нет в живых, я не испытывала к нему ни малейшего сочувствия, но и полной сатисфакции не чувствовала так же. Он заслужил то, что сделал с ним Максим, но увы, месть не вернёт мне утраченного.
– Но как ты понял, где меня искать?
– Ты не сменила телефон. Помнишь, как я нашёл тебя в прошлый раз, когда ты сбежала? Потребовалось всего пару минут, чтобы снарядить целый отряд, и всё это время я не отрывал трубку от уха. Я слышал всё, в чём он сознался, и совершенно не жалею о том, что с ним сделал. Он не достоин был даже гнить в тюрьме.
В первый раз в жизни я обрадовалась, что оказалась под таким контролем. Молча закивала, разделяя всё сказанное. Око за око. У него было меньше причин для мести, но Максим за меня расквитался с Манцевичем по древнему как мир закону.
– И я слышал тебя. Все твои слова.
Я затаила дыхание, понимая, что он имеет в виду. Он слышал моё признание. Слышал то, что я никогда бы не решилась сказать ему в лицо. Внезапный страх наполнил глаза слезами, будто секрет, тщательно спрятанный в глубинах моего сердца, был чем-то постыдным. Но Максим наклонился ближе и прошептал:
– Я слышал всё.
Его мягкие губы прижались к моим. Я слышала, как со звоном соединяются осколки, как запечатываются раны и наполняется свежей кровью сердечная мышца. Я задыхалась от переполняемой меня любви, бьющей через край. Настойчиво овладев его ртом, я отвечала на поцелуй со всей неистраченной нежностью. Жар растекался по всему телу до кончиков пальцев рук и ног, воспламеняя желание в нас обоих. Наши руки блуждали по телам друг друга как в первый раз, изучая каждую клеточку. Это не была страсть или похоть. Поцелуй сметал прошлое, обновляя нас, обнуляя всё, что было до этого. И теперь мы были друг перед другом равны.
– Я так боялся этого чувства, – Максим отстранился, прикусывая губу и тяжело дыша. – Всегда бежал от него, потому что знал, какую боль может принести потеря. Но ты, такая же израненная душа, помогла мне понять, что дорожить тем, что так боишься потерять, не слабость. Жаль, что я понял это слишком поздно.
– Ещё не поздно, – я покачала головой. – Ты здесь, а значит не поздно.
Максим взял мои ладони в свои и поцеловал каждую, с печалью глядя на пальцы.
– Я не могу остаться. Мне придётся уехать.
Я опешила. Вцепилась в него мёртвой хваткой, боясь отпустить.
– Что ты такое говоришь? Я только обрела тебя. Ты не можешь так поступить со мной.
– Именно ради тебя я это и делаю. Мои люди сделали так, чтобы твоих следов не осталось и тебя не в чем было заподозрить. Твои вещи, – он кивнул на стол, где лежала моя сумка и строго посмотрел на меня. – Пожалуйста, внимательно запомни то, что я сейчас скажу. В том доме тебя никогда не было. После сегодняшней ночи из всех щелей полезут тайны Манцевича, которые он так долго скрывал. В том числе станет известно и то, что он причастен к смерти твоих родителей. Значит, придут и к тебе.
– Кто?
– Не бойся, полиция. Не стоит скрывать от них, что вы были знакомы. Скажи, видела его на приёмах, но кто такой и какое отношение он имеет к вашей семье не имела понятия. Про знакомство со мной расскажи без утайки: мы познакомились в кафе, я предложил развлечься в Европе, ты согласилась. Можешь даже показать документы, которые я отдал. Тебе за это ничего не сделают.
– Их больше нет, – я покачала головой. – Я сожгла бумаги, как только получила.
– Мила…
– Это могло погубить тебя. Неужели ты думал, что я поставлю под угрозу твою репутацию? – я стала осыпать его лицо поцелуями. – Как я могла? Зачем мне подставлять того, кто стал для меня воздухом?
Он вновь припал к моим губам, жадно увлекая за собой. Полотенце упало на пол, оставляя меня обнажённой. Максим целовал каждый сантиметр моего тела, вспыхивавшего огнём от ласк. Я подавалась ему навстречу, отдаваясь на его волю, принимая всю нежность. Вот так это должно происходить между мужчиной и женщиной. Не добровольно, а по любви.
– Мне не хватит и жизни, чтобы искупить свои ошибки перед тобой, – прошептал Эккерт.
– Тогда останься!
– Не могу, – сокрушённо прохрипел он. – Твоих следов не осталось в доме, а вот я, скажем так, натащил грязи. Не хочу, чтобы кто-то связал тебя с произошедшим. Сейчас твоё имя будет на слуху, ты станешь публичным человеком и от тебя довольно быстро отстанут. Главное, запомни, ты ничего не знала о Манцевиче и нашей вражде. У меня был мотив с ним поквитаться, пусть переведут всё внимание на меня.
– Нет, я не смогу.
– Сможешь. Помни, сейчас ты должна позаботиться о брате. Он возвращается к тебе. Нельзя, чтобы тебя в чём-то обвинили или даже заподозрили.
Максим был прав. Я в первую очередь должна была подумать о своей семье, но мысль о том, чтобы снова расстаться причиняла боль. Сердце скрутило в тугой узел. Я так много сегодня плакала, что не заметила, как слёзы вновь полились из глаз. Только Максим вытирал их с моих щёк, подхватывая каждую каплю губами.
– Я не могу снова тебя потерять. Я… – слова застряли в горле. Всего три, но произнести их было так же тяжело, как отпустить Эккерта от себя. Что это изменит? Они всё равно не удержат его. – Я тебя ещё увижу?
Между нами повисло молчание. И вновь как в нашу последнюю встречу я старалась запомнить все черты его лица, но теперь оно излучало спокойствие и теплоту. Светлая улыбка, сверкающий взгляд, откликающийся в моём сердце – именно таким я теперь буду его вспоминать.
– Я буду рядом с тобой.
В этот раз поцелуй был всепоглощающим и абсолютным. Глубокий и страстный, заставивший забыть даже своё имя. Идеальный прощальный поцелуй, оставляющий печать на губах. Он длился вечность и был нещадно короток, имел сладкий вкус и горчил, и когда он окончился едва заметным прикосновение губ, то словно поставил точку.
– Не открывай глаза, – прошептал Максим. Я послушалась и почувствовала, как он выскальзывает из моих рук, оставляя только пустоту и тоску. Тихо щёлкнул замок входной двери и стало совсем тихо, но я ещё долго просидела с закрытыми глазами, боясь осознать, что Максима больше нет.
Глава 36
Две недели спустя они пришли.
Я ждала их раньше, так как почти сразу гибель бизнесмена Манцевича стала обрастать такими подробностями, которые и не снились охочим до сенсаций журналистам. Даже выдумывать ничего не пришлось. Мошенничество и укрытие от налогов, коррупция, наркотики и шантаж. Один за одним его грехи появлялись на свет, изобличая его грязную натуру. Кто-то припомнил ему и подозрительные схемы с выводом капитала, и удивительным образом исчезавшие уголовные дела, которые были возбуждены на него ранее.
Для журналистов это был самый настоящий пир, не сходящий с экранов. Они смаковали и тиражировали новости, подогревая всё больший интерес. Его смерть приписали криминальной разборке. По крайней мере для окружающих это выглядело именно так. Его охрана была мертва, а дом сгорел дотла. То, что осталось от тела самого Дмитрия нашли под завалами только сутки спустя. Свидетелей произошедшего той ночью не осталось, и я могла бы выдохнуть свободно, но внутри оставалась напряжённой.