Это не конец. Пока не конец.
Мне пришлось делать вид, что в моей жизни не было той кошмарной ночи, хотя я могла невольно подскочить, когда кто-то без предупреждения касался моего плеча, и старалась обратить всё в шутку, надеясь, что в глазах не отразился страх. И каждое утро, каждую ночь я ждала, что в мою дверь позвонят.
Их было двое. Следователи оказались довольно вежливыми и спокойными. Не вызвали меня на допрос, как я боялась, а просто предложили поговорить. Хорошо, что в это время Паша был в школе, иначе я не знала бы как объяснить ему присутствие в нашем доме полиции.
Я старательно изображала из себя дурочку, делая вид, что понятия не имею, что привело их ко мне, и когда речь зашла о Дмитрии, отвечала так, как было велено.
Знала ли его раньше? Нет. Видела ли его? Да, встречала на приёме. Что я знаю о нём? Только то, что транслировал телевизор. Но когда они назвали имя Максима я применила весь свой талант, чтобы не дрогнула ни одна мышца на моём лице.
Эккерт? Да, знакома. Вместе путешествовали по Европе, но вот уже несколько месяцев, как я ничего о нём не слышала. А какое отношение он имеет ко всему?
Следователи обменялись многозначительными взглядами. Один из них, постарше, наклонился ближе и задал вопрос:
– Мила Константиновна, вы знали, что Дмитрий Манцевич работал с вашим отцом?
Я изумлённо подняла брови.
– Нет, мне это было неизвестно. С банком моего отца сотрудничали многие бизнесмены, но в то время меня вообще не интересовала его работа. А что, это важно?
И снова многозначительные взгляды.
– Извините, если затрону щепетильную тему, но ваши родители ведь погибли в пожаре?
Я сложила руки на груди. Вот сейчас. Сейчас мне нужно применить всю свою выдержку.
– Да. После их смерти у меня остался только мой брат, о котором я теперь и забочусь.
– У нас есть информация, что Манцевич мог быть причастен к поджогу. Выяснились некоторые подробности, улики, которые раньше не учли.
Я с подозрением взглянула на следователя.
– То есть, это был не несчастный случай?
– Это ещё предстоит выяснить, но всё указывает на то, что это был предумышленный поджог.
Он сверлил меня взглядом. Надеялся, что я дрогну, выдам себя движением, эмоцией, проявлю слабость, за которую можно будет уцепиться. Но я даже не моргнула, что стоило невероятных усилий, и вскинула подбородок.
– Значит, закон бумеранга сработал. Он ведь тоже погиб в пожаре.
Они так и ушли ни с чем, не считая того, что я как гостеприимная хозяйка, напоила их чаем. Но стоило закрыть за ними дверь, как напряжение вылилось в очередной приступ слёз.
***
– В школе только и разговоров про тебя, – Пашка не прожевав снова завёл разговор. – Моя сестра знаменитость. Все девчонки хотят быть на тебя похожими. Спрашивают, с кем ты из супермоделей знакома.
– Ну, скажи им, что я знаю всех и скоро познакомлю тебя с ними. Пусть завидуют.
Я подмигнула, но заставила брата доесть всё с тарелки. Он часто оставлял половину, но я строго следила за тем, чтобы он хорошо питался. Теперь это стало одной из моих обязанностей.
– А когда?
– В весенние каникулы. У меня будет съёмка в Нормандии. Это побережье Франции. Поедем туда вместе и захватим Юльку.
Пока Машка крутила со своим архитектором, приближая дело к свадьбе, у Юли появилось куча свободного времени, а я между съёмками и показами часто звала её к себе, так что брат здорово привязался к моей подруге. Я даже чуть-чуть ревновала, когда они перекидывались одним им понятными шутками или подмигивали, понимая друг друга без слов.
– Кру-у-уто, – протянул Пашка с улыбкой.
На самом деле мне казалось, что моделями больше интересуется он, чем его одноклассницы. Ничего удивительно – он взрослел, стал поглядывать на девчонок, голос и правда стал хрипеть, а я то с восторгом, то с сожалением смотрела на то, как он меняется, едва заметно, но неумолимо.
Я и правда завела большое количество знакомств, отлучаясь из дома. Европа, Америка, Япония. За последние четыре месяца я объездила полсвета каждый раз уезжая скрепя сердце. В такие сумасшедшие поездки брать Пашку было делом почти невозможным – ему нужно было учиться, а мне работать. Пришлось найти хорошую няню, с которой не страшно было оставлять брата. Но, кажется, его всё устраивало. Главное, что теперь мы были вместе, и я каждый раз с нетерпением возвращалась домой.
У других моделей таких хлопот не было. Часто, закончив свою работу, они уходили в отрыв. Вечеринки и веселье, казалось, сопровождали их повсюду, но я так и не смогла вписаться полностью в их беззаботный мир. Шумным развлечениям я предпочитала долгие прогулки и тихие улочки, в толпе выискивая того, кто обещал быть рядом.
Часто я ощущала на себе чей-то взгляд, но все попытки найти его источник кончались неудачей. Я то и дело вздрагивала, усматривая среди толпы людей схожие черты. То походка, то цвет волос, то силуэт каждый раз заставляли моё сердце пускаться в галоп. Как-то раз я даже приняла незнакомца за Максима, бежала за ним целый квартал. Он был удивительно похож на него, но всё же не был им.
Мои прогулки были последней надеждой на нашу случайную встречу, но время проходило, и она таяла с каждым днём.
Следователи больше не донимали меня и интернет стал единственным источником информации о расследовании по делу об убийстве Манцевича. Статьи с каждым разом выходили реже, интерес стал пропадать, появились новые горячие поводы забить информационный шум. Я выискивала в новостных колонках связь между Дмитрием и Максимом, но только на одном небольшом ресурсе упомянули об их давнем конфликте. То ли следствие умалчивало о своих подозрениях, то ли всё тщательно подчищали в самом интернете.
Но отсутствие новостей – хороший знак, как говорил Марк. Значит, ему не предъявили обвинения и не арестовали. Каждый раз я выдыхала, не найдя такой информации. Но совершенная оторванность угнетала. Я не знала где он, что с ним, даже связаться не осталось никакой возможности.
Проверив сумку, которую Максим вернул, я обнаружила свой телефон подчищенным. Он подстраховался на случай, если меня будут обыскивать и удалил все контакты, как свой, так и Марка. Я знала, что это было сделано для того, чтобы защитить меня, но чувствовала себя преданной. Он будто порвал последнюю ниточку, связывавшую нас. Но чёртова надежда, которая обещала умереть последней, не покидала меня, заставляя верить в нашу возможную встречу.
– А что там в Нормандии?
Голос Паши вывел меня из задумчивости.
– Там? Там есть небольшой городок Руан. Старинный с такими смешными домиками. Съездим на пляж, полюбуемся проливом, будем гулять по улочкам.
– И есть круассаны! – подчеркнул Паша.
– И есть круассаны, конечно, – я потрепала его по голове.
– А Юля точно поедет?
– Как ты к ней привязался. Я начинаю ревновать.
Моё возмущение было показным, но Пашка тут же бросился меня обнимать.
– Не ревнуй. Ты моя сестра. Единственная. А Юля хорошая и с ней весело.
– Весело, значит? Весело?
Я стала щекотать брата, пока он не залился смехом. Затем поцеловала его в макушку и приобняла, чувствуя, как он отвечает.
– Ну конечно она поедет. Всё, только бы мой братик был счастлив.
– А я хочу, чтобы была счастлива ты, – пробубнил брат.
Я заглянула в его лицо, отчего-то ставшее вдруг грустным.
– Я счастлива. У меня есть ты, работа, о которой мечтают все девчонки, дом. Чего ещё можно желать?
– Но ты иногда сидишь такая печальная, думаешь о чём-то, не замечая ничего кругом. А ночью я слышал, как ты плакала. Почему ты плакала?
Он поднял на меня широко распахнутые глаза, заставляя чувствовать неловкость. Вот уж не подумала бы, что брат окажется таким наблюдательным, ведь мне казалось, что я спрятала свою печаль глубоко внутри.
– Ничего страшного, – я постаралась искренне улыбнуться. – Просто перенервничала из-за предстоящих съёмок.
Я постаралась, чтобы ложь выглядела искусно и, кажется, Пашка поверил. Я и правда старалась компенсировать ему все лишения и тщательно готовилась к его первой поездке со мной. Мы, кажется, предусмотрели всё, набрали с собой несколько чемоданов несмотря на то, что поездка занимала всего пять дней. В первый из них я привела его на съёмку и выполнила своё обещание, перезнакомив со всеми присутствующими. Брат быстро стал всеобщим любимчиком, особенно когда, к моему удивлению, стал неловко подкатывать к девушкам, вызывая всеобщий одобрительный смех.
А после мы уже втроём, подхватив Юльку, гуляли по мостовым Руана, любуясь фахверковыми домами, готическими соборами и часто забегая в ресторанчики перекусить свежей выпечкой.
Весна выдалась холодной с сильным ветром. Мы кутались в пальто и шарфы, а по вечерам в холле отеля пили горячий чай, отогревая замёрзшие пальцы у старинного камина.
Когда моя работа была закончена, мы взяли напрокат машину и рванули на пляж Этрета. Отвесные утёсы исполинами возвышались над нами. Ветер гнал облака, перемежая солнце с тенью, и заставляя волны с шумом обрушиваться на берег. Людей было немного, только самые отважные решились прогуляться по песку в не самую приятную погоду. Но вид скал и бескрайнего моря компенсировал все неудобства.
Мы с Юлькой попытались вывезти кресло на песок, чтобы поискать ракушки, но быстро увязли и как не старались недалеко продвинулись. Со смехом мы повалились на землю после очередной неудачи сдвинуть кресло и решили заняться поисками на том самом месте. Паша руководил нами, показывая в какой стороне искать морские сокровища, среди которых нашёлся один гребешок розового цвета. Я вернулась к брату и подруге, но вместо того, чтобы обратить внимание на мою находку, он глянул куда-то за мою спину и усмехнулся.
– Смотри, какой-то сумасшедший. В такую холодрыгу и босиком.
Я замерла, выронив ракушку из рук. Сердце пропустило удар и забилось в галопе. Руки вспотели и задрожали. Брат не заметил перемен со мной, но Юлька с подозрением глянула прямо на меня. Судя по её виду, она догадалась, что послужило причиной такой реакции, но промолчала. Она помнила, что я говорила об одном любителе ходить без обуви.