Золотистое серебро, а не золото, поставлял в то время и Алтай (знаменитые Колывано-Воскресенские заводы), хотя недра этого края таили в себе немалые золотые сокровища.
Первые попытки организовать добычу именно золота были сделаны на северо-западе нашей страны, на территории нынешней Карельской АССР. Именно здесь, в Олонецком уезде, примерно в 30 км от Петрозаводска, на Воицком медном руднике в конце 1744 г. было обнаружено золото.
Образцы воицкой золотой руды были представлены императрице Елизавете. Последовал именной указ, предписывавший Берг-Коллегии выяснить возможности добычи золота на Воицком руднике. В соответствии с указом на рудник был послан бергмейстер Шамшев, который подтвердил наличие золота «между медною рудою в кварце» и представил императрице новые образцы золотой руды. В апреле 1745 г. последовал новый именной указ, на этот раз обязывавший Берг-Коллегию приступить к добыче золота на Воицком руднике.
Так началась история олонецкого золота.
Условия добычных работ на Воицком руднике были очень трудными, в первую очередь вследствие большой обводненности — рудник то и дело затапливало. Содержание золота в руде было незначительным, драгоценный металл обходился чрезвычайно дорого.
В 1759 г. Нерчинская горная экспедиция, ведавшая в то время добычей драгоценных металлов, предложила Сенату прекратить работы на Воицком руднике ввиду непомерно больших издержек. Сенат отверг предложение экспедиции. Работы на Воицком руднике продолжались. Потребовалось еще более десяти лет, для того чтобы Сенат пришел к выводу об экономической нецелесообразности эксплуатации рудника.
Однако уже в 1772 г. Берг-Коллегия дала распоряжение о возобновлении работ на Воицком руднике.
Ведавший тогда Олонецкими заводами крупный организатор, а впоследствии и выдающийся историк русского горнозаводского дела Аникита Сергеевич Ярцов (1737–1819) поручил управление рудником горному офицеру Глаткову.
Весной приступили к откачке воды из затопленного рудника. В течение всего лета 60 крестьян ручными насосами отливали воду. Когда осушительные работы были окончены, началась разработка воицкой золотосодержащей руды. Изыскивая средства снижения затрат на добычу олонецкого золота, которые и после возобновления работ были очень высоки, А. С. Ярцов распорядился заменить ручные насосы конной водоотливной машиной. Он прислал на Воицкий рудник чертежи и модель такой машины. Конная водоотливная машина, приводимая в действие шестью лошадьми, была построена в 1774 г. Она заменила труд шестидесяти крестьян.
Если за четверть века (1744–1768 гг.) на Воицком руднике было добыто всего 1 пуд 22 фунта золота и 4233 пуда меди, то за шесть лет (1772–1777 гг.) добыча составила: золота — 2 пуда 2 фунта, меди — 8588 пудов.
В дальнейшем, однако, дела пошли хуже. С 1778 г. рудная жила «начала в доброте своей изменяться», и добыча золота резко упала. В 1783 г. работы на Воицком руднике были приостановлены вторично. В последующие годы предпринимались новые попытки возобновить добычу олонецкого золота.
В 1791 г. на Воицком руднике стала действовать «огневая» (паровая) машина, построенная на Александровском пушечном заводе. Это была первая паровая машина, установленная на русском руднике. Однако и с пуском «огненной» машины воицкое золото не стало дешевле. Расходы на его добыче по-прежнему были чрезмерно велики.
В 1794 г. работы на Воицком руднике были прекращены окончательно, «яко бесполезные и в явный убыток казне обращающиеся».
Работы на Воицком руднике были лишь попыткой наладить производство «домашнего злата». Золотопромышленность как самостоятельная отрасль хозяйства родилась не на северо-западе России, а на Урале — в краю, обильном подземными сокровищами.
Именно на Урале майским днем 1745 г. произошло событие поистине исторического значения. Героем этого события был не дворянин и не купец, а простой крестьянин деревни Шарташ Екатеринбургской губернии раскольник Ерофей Марков.
Разыскивая горный хрусталь, Марков подобрал между Становской и Пышминской деревнями кусок кварца с блестевшими в нем прожилками и крапинками. Не имея понятия о золоте и не желая «напрасно объявлять, не зная в том силы», Марков решил показать свою находку сведующим людям и обратился в Екатеринбург к ссыльному себеряннику Семену Дмитриеву «для пробы, какой металл явится». Дмитриев произвел опробование — «на угле сделал ямку, показанные крупинки в той ямке трубкою в огне продул и явилось золото с четверть золотника…»[11].
О находке Ерофея Маркова стало известно, и вскоре он был вызван в Канцелярию главного заводов правления — так называлось в то время управление горнозаводского Урала, находившееся в Екатеринбурге.
Сохранилась архивная запись «сказки» (показания) шарташского крестьянина: «1745 года мая 21 дня в здешней Канцелярии главного заводов правления помянутый раскольник Марков объявил и сказал сего же года до Николина и (ли) после Николина дня, а подлинно в которой не упомнит, едучи он в проезд от той Шарташской к Становской деревне, отъехав версты с три, усмотрел между Становской и Пышминской деревнях дорог наверху земли светлые камешки, подобные хрусталю, и для вынятия их в том месте землю копал глубиною в человека, сыскивая лучшей доброты камней. Только хороших не нашел и между оными нашел плиточку, как кремешек, на которой знак с одной стороны в ноздре как золото и тут же между камешками нашел таких же особливо похожих на золото крупинки три или четыре, а подлинно не упомнит»[12].
На место, указанное Марковым, отправилась группа членов Канцелярии. Они заложили несколько шурфов и «хотя… не мало трудились, но ничего обыскать не могли».
Члены Канцелярии главного заводов правления подозревали, что Марков знает, но не хочет показать именно те места, где есть золото. Маркову приказали «подлинно объявить о тех местах, а буде этого не учинит, то с ним поступлено будет другим образом, по силе указа». Угрозы, естественно, не могли возыметь никакого действия на Маркова, и он упорно указывал на то же самое место. Он клялся, что «других мест, кроме оных, как золотых, так и серебряных… он не знает» и «…правду объявил, а ежели ложно, а после в том кем изобличен будет, то б учинена была ему за то смертная казнь».
Относясь «не без сумления» к показаниям крестьянина, члены Канцелярии не решались, однако, поступить с Марковым круто: «Строго или с крепким пристрастием поступить опасно, чтоб другим через то ко объявлению руд не воспрепятствовать». Было решено «отдать Маркова впредь до указа на поруки и при этом объявить ему, чтобы для совершенного оправдания приискивал руды».
Между тем бергауер Маке, производивший вслед за членами Канцелярии поиски золота в местах, указанных Марковым, рапортовал о том, что «ненадежно, чтоб в тех или около оных мест, где могли какие рудные признаки сыскаться». Это писалось о богатейшем Березовском месторождении…
Ни Канцелярия главного заводов правления, ни привлеченные к поискам иноземные специалисты так и не смогли обнаружить золото в крупном золотоносном районе, открытом Ерофеем Марковым.
Дело Маркова успешно завершил простой мастер Ермолай Рюмин. В июне 1747 г. Рюмин обнаружил золото именно в местах, показанных ранее Марковым. Опробование дало блестящие результаты.
На месте замечательной находки Ерофея Маркова возник рудник, названный Первоначальным, — первой рудник первого в России центра золотопромышленности — Березовских промыслов. За десятилетие — с 1745 по 1755 г. на Березовском месторождении было добыто 350 тыс. пудов руды, из которой выплавили около 29 фунтов драгоценного металла. А за восемьдесят лет, с 1745 по 1925 г., Березовские рудники дали около 26 т золота.
Русская золотопромышленность заявила о своем существовании как самостоятельной отрасли производства. Было положено начало добыче рудного золота.
Не было, пожалуй, в XVIII в. такой отрасли науки и творчества, в какой не блеснул бы светлый гений отца русской науки и просвещения Михаила Васильевича Ломоносова. Неоценимый вклад внес М. В. Ломоносов и в развитие отечественного горного дела.
Со свойственной ему патриотической страстностью обращаясь к русским людям, он призывал их искать, находить и разрабатывать полезные ископаемые.
«Пойдем ныне по своему отечеству; станем осматривать положения мест и разделим к произведению руд способные от неспособных; потом на способных местах поглядим примет надежных, показывающих самые места рудные.
Станем искать металлов, золота, серебра и протчих, станем добираться отменных камней, мраморов, аспидов и даже до изумрудов, яхонтов и алмазов.
Дорога будет не скучна, в которой хотя и не везде сокровища нас встречать станут, однако, везде увидим минералы, в обществе потребные, которых промыслы могут принести не последнюю прибыль»[13].
Великий ученый живо интересовался начавшейся в 40-х годах XVIII столетия добычей золота на Воицком руднике, на Алтае и на Урале. Особое значение придавал Ломоносов разработке золотых сокровищ Рифейских гор — Урала. При этом он прозорливо указывал на необходимость поисков драгоценного металла не только на восточном, но и на западном склоне Уральских гор, в Прикамье.
В своем выдающемся труде «Первые основания металлургии или рудных дел» (1763 г.) М. В. Ломоносов писал: «Первый высокий металл есть золото, которое чрез свой изрядный желтый цвет и блещущуюся светлость от протчих металлов отлично. Непреодолимое сильным огнем постоянство подает ему между всеми другими металлами первенство…»[14].
Отмечая, что золото «из песчаных плоскостей иногда… вымывают», Ломоносов указывал, что это золото принесено в низины течением горных ручьев и там оказывается в наносах, следовательно, искать россыпное золото нужно в низинах, в наносах.