– Людям свойственно ошибаться, Малькольм.
Какое-то время они смотрели друг на друга; ботинки Ребуса отделяли от ботинок Фокса каких-нибудь восемнадцать дюймов асфальта.
– И кроме того, – упрямо добавил Фокс, – твоих приятелей Стила и Эдвардса, учитывая их связь с Эдриеном Брэндом, нельзя было на пушечный выстрел подпускать к расследованию.
– Но мы же не знали, в самом начале – не знали. – Ребус выдавил из упаковки подушечку жвачки и сунул в рот.
– Они вполне могли сами вызваться дать показания.
– Они и вызвались, разве нет?
– Они и половины всего не сказали. Господи, Джон, это же не бином Ньютона. – Фокс отрицательно покачал головой, когда Ребус предложил ему упаковку. – Если я понимаю, то и другие поймут. И не все будут на твоей стороне.
– Делай что должен, Малькольм. Мы взрослые люди и готовы иметь дело с последствиями.
– Но ты на пенсии. Ты потеряешь не так много, как другие.
– Вот потому Чаггабуги и рвутся узнать, как далеко вы продвинулись. Они годами карабкались на грязные скользкие вершины АКО. – Надув щеки, Ребус дохнул ментолом. – Ты же знаешь, что если я смогу помочь – я помогу. Будь у меня тогда что-то, хоть что-то, что я мог бы доказать…
– Джон, ты ничего от меня не утаиваешь?
Ребус натянуто улыбнулся.
– Продолжай копать, Малькольм. Может быть, во глубине этих коробок погребено что-то важное. – Он помолчал. – А теперь… Я же говорил: ты у меня в долгу.
– Да ну?
– За то, что я прикрыл тебя перед Сазерлендом. Телефонного номера Стила мне вполне хватит. У меня такое чувство, что Эдвардс уже научился составлять фразы, не говоря уж о том, чтобы составить представление о чем-то.
Фокс вздохнул и, глядя на экран телефона, пролистал список контактов. Телефон Ребуса возвестил, что информация получена.
– Угостить тебя чаем? – спросил Ребус, указывая на кафе на углу напротив.
– Нет, лучше вернусь. – Фокс как будто колебался. – Я тебя предупредил. Будешь теперь обдумывать каждый шаг?
– Я всегда так делаю, Малькольм. Тут весь тротуар в собачьем дерьме. – И, помахав Фоксу, Ребус двинулся к своему “саабу”.
У Кафферти всегда было несколько телефонов. Время от времени он избавлялся от номеров, добавлял и удалял аккаунты и провайдеров. То же касалось электронной почты. Высокоскоростной интернет в его дуплексе был защищен со всех сторон, раз в две недели его проверяли на попытки взлома. Но Кафферти все-таки предпочитал старые способы: личные встречи в общественных местах с обилием фоновых шумов. Новые технологии – это отлично, они во многих отношениях поддерживали его разнообразные деловые предприятия, но они ничего не сообщают о человеке. Совсем другое дело – когда сверлишь собеседника взглядом, когда твои органы чувств засекают все его движения, все ненамеренные жесты. Капля пота; участившееся дыхание; вот он нервно засопел; вот то закинул ногу на ногу, то сел ровно. Кафферти не играл в покер, но знал, что из него вышел бы хороший игрок. Больше всего он боялся, что всегда может найтись игрок получше и ему, Кафферти Раздосадованному, придется искать возможности отыграться.
Когда один из телефонов зазвонил, Кафферти сразу понял, кто на том конце, достаточно было взглянуть, какой из аппаратов ожил. Кафферти видел Конора Мэлони всего однажды. Встреча в верхах проходила в гостинице недалеко от аэропорта Глазго, Мэлони забронировал переговорную на целый день. Администраторша, проверив список, подтвердила, что Кафферти – он же мистер Коулмен – прибыл к назначенному часу. В списке были и другие деловые встречи, хотя Кафферти не поручился бы, что это не ширма. Он знал только, что у Мэлони билет на обратный дублинский рейс и самолет улетает в тот же день, во второй половине.
Кафферти взял трубку.
– Крут ты как не знаю кто, – сказал он вместо приветствия.
– Я просто крут, и все. Зачем я тебе понадобился, Моррис?
Кафферти так называли только мать и некогда кое-кто из школьных учителей; он подозревал, что Мэлони это знает и хочет его подразнить.
– Ты где? – спросил он.
– А зачем тебе это знать? – Акцент Мэлони не утерял ирландской мягкости, но в нем слышались и скрипучие нотки. – Скажем так: я в таком месте, где есть потребность в холодном пиве, и пока мы с тобой беседуем, оно нагревается.
– Стюарт Блум объявился.
– Надеюсь, он в отличной форме.
– Мертвый, в собственной машине и в наручниках.
– В наручниках? Значит, полицейские с ним все-таки разделались.
Кафферти молчал.
– Да ну, Моррис. Мы что, до сих пор играем в эту игру? Сто раз тебе говорил: я тут ни при чем.
– Так же, как я тебе: не моих рук дело, – сказал Кафферти. – А значит, один из нас врет.
– Это давняя история, Моррис. Оставь ее копам.
– И они стряхнули пыль с дела об исчезновении.
– Что ж, удачи этим лохам.
– И нас обоих уже склоняют.
– Ну и что? – Мэлони отвел руку с телефоном и сказал кому-то пару слов – похоже, по-французски. К Кафферти он вернулся через пару секунд: – Мы с тобой правильно сделали, что держались тогда в стороне. Точка.
– Твой старый друг сэр Эдриен давно не давал о себе знать?
– Довольно давно.
– История про машину с трупом во всех новостях. Сам понимаешь, что это значит.
– Это значит, что нам надо сидеть тихо. Мне проще, чем тебе, – ты, я слышал, вернулся к делам.
– Пожалуй.
– Тебе нужны отели, а не бары. Вокруг просто море денег.
– Спасибо за совет.
– Моррис, не утруждай свою очаровательную головку. У всех на тот вечер было алиби.
– Когда-то организовать алиби было нетрудно.
– Вот тут ты прав. Проклятые телефоны и камеры! Сейчас и не знаешь, кто за тобой наблюдает. Скажи, ты все еще пользуешься компьютером?
– При случае.
– А мой совет?
Кафферти бросил взгляд на открытый ноутбук, стоявший на рабочем столе.
– Не волнуйся, линза заклеена изолентой.
– Осторожности много не бывает. И запомни: единственная возможность уберечь телефон от взлома – это не делать его главным средством связи. Кстати, о телефоне: еще немного – и они отследят этот номер.
– Кто – они?
– Если я начну, то на весь день заведусь. Береги себя, Моррис. Мы с тобой оба не молодеем.
Разговор прервался. Номер, естественно, не определился. Кафферти потребовалось пять звонков, чтобы донести до Мэлони: надо поговорить. Интересно, изменился ли Мэлони или он все тот же могучий, с бычьей шеей мужик, какого Кафферти видел на той встрече. Манера держаться у него была довольно жизнерадостная – настоящий ирландец, – но глаза оставались угрюмыми как могила. Поиски в интернете не принесли Кафферти ни одной фотографии, сделанной больше пяти лет назад. На той встрече в гостинице их было всего двое, парочка “коллег” Мэлони ждали за дверью, так же как человек самого Кафферти. С другой стороны, человек Кафферти был полицейским, который так распоряжался своим свободным временем, и это несколько уравнивало шансы. Кофе, вода, печенье и пирожные, неспешный разговор о вражде между Брэндом и Нессом и о том, как выбор стороны может привести к “затруднениям”. Может, Мэлони и Кафферти лучше объявить какое-никакое перемирие и сосредоточиться не на конкуренции, а на совместных проектах?
– Например? – спросил тогда Мэлони.
– В Абердине есть одна организация, которую вот-вот отправят на покой…
И Мэлони улыбнулся, давая понять: он заранее знал, что их разговор вырулит на эту тему.
Из затеи мало что вышло. В Абердине оказалось слишком шумно, Мэлони не понравилось, что на поляне Кафферти кто-то продал скверный товар; последнее означало пристальное внимание полиции. Кафферти протестовал, говорил, что наркотики пришли не через его парней, но ирландец на его речи не купился. Кафферти должен принять на себя ответственность. Иначе ему придется признать, что в сфере, которую он, как предполагалось, полностью контролирует, у него появился конкурент.
Но на протяжении всех этих лет они с Мэлони все-таки и заключали сделки, и обменивались информацией, однако оба оставались настороженными, не доверяя друг другу до конца. В одном Кафферти был уверен: если бы Мэлони учуял в частном сыщике угрозу, он не стал бы смотреть на него сквозь пальцы. А Блум, без сомнения, уже начинал представлять угрозу. По информации, которую Кафферти собрал в тот год, Блума где-то держали – наверное, на какой-нибудь хате в Ирландии, там после беспорядков шестидесятых годов осталось много подходящих мест. Его отпустили бы, если бы Джеки Несс понял намек.
Но Блума не отпустили.
И разобраться в произошедшем без новой личной встречи с Мэлони теперь не представлялось возможным.
– Я сумела ужать дело до тридцати листов А4, – сказала констебль Кристин Эссон, когда Кларк вошла в отдел уголовного розыска на Гэйфилд-сквер. – Если тебе нужно больше, я наскребу в хранилище. Не хочешь рассказать, почему оно вдруг тебя озаботило?
В маленьком кабинете поместились всего четыре стола, причем один из них постоянно пустовал. Дверь открывалась в святая святых еще меньших размеров. В святилище обитал старший инспектор Джеймс Пейдж. Шивон глянула на дверь и вопросительно посмотрела на Эссон.
– Он на совещании в Большом доме.
– В котором?
– Который в Феттсе.
– Я думала, мы его больше так не называем. – Шивон взяла со стола коричневый конверт и достала из него распечатку. – Где Ронни?
– Позвонил, сказал, что заболел.
– Ты одна на хозяйстве?
– И до сих пор как-то выживаю.
Шивон Кларк села за свой стол, отодвинула целую гору сообщений и папки, стопка которых закрывала компьютер до половины.
– Это что, всего за три дня? – возмутилась она.
– Вот что бывает, если тебя нет на месте и некому вовремя спускать воду.
– Какое чудесное сравнение! Спасибо, Кристин.
– Рекламные агенты из Антикоррупции больше не являлись по твою душу?
– Ну как сказать…
– В смысле?