– Пятьдесят, и меня ждет массажистка.
– Ты что, в спа?
– Я пошла?
– Ладно, ладно. Слушай, у нас есть два известных музыканта, с которыми мы пытаемся продлить контракт. У них один и тот же агент, и оба настаивают на том, чтобы ими занималась ты. Так что мне действительно нужна твоя помощь.
– Это значит, что ты согласен на мои условия?
– Да, согласен. Ты вернешься?
– Мне надо подумать. Нужно посоветоваться с моей семьей. Перезвоню через пару дней. Пока, Гаррет.
Она повесила трубку и с ликующим воплем ушла в грязь по самый подбородок.
– Ты многому научилась у своего чудо-мальчика, – рассмеялась Эбби. – Должна сказать, он бы гордился тем, как ты их прижала.
Слоан задумалась.
Она получила работу, которую хотела, зарплату, которую хотела. И она еще до увольнения нашла двойняшкам прекрасный детский сад в Нэшвилле.
Но она не могла совмещать работу в Нэшвилле и жизнь на озере Магнолия с Бенджи.
Ей придется выбирать.
Глава 16
Подъезжая к дому, Бенджи заметил пикап Аттикуса Эймса, припаркованный у крыльца. Старик часто навещал двойняшек, и Бо и Бейли обожали играть с бородой своего любимого Пу-Пу. Но Бенджи был так взволнован после разговора с Паркером и Делией, что не хотел никого видеть.
Дед Слоан сидел в холле на диване, подбрасывая на колене маленького Бо. Малыш так восторженно смеялся, что Бенджи не мог не улыбнуться, несмотря на все свои тревоги.
– Мистер Эймс!
Бенджи пожал руку старика.
– Я тут подумал, – сказал тот, любуясь заливавшимся Бо, – зачем нам эти формальности? Мы практически семья.
Маленький Бо с нетерпением тянулся к Бенджи, выкрикивая:
– Та! Та! Та!
– Привет, приятель! – Бенджи взъерошил мягкие волосики сына и поцеловал его в пухлую щеку. Бо захихикал от удовольствия.
Бен повернулся к мистеру Эймсу. Он знал этого человека всю жизнь и всегда называл мистером Эймсом. Они не были настолько близки, чтобы звать его «дедом», как Слоан. И конечно, он не собирался называть его по имени.
– Хотите чего-нибудь, сэр? – спросил Бенджи, направляясь к бару и мечтая как можно скорее остаться одному.
– Только пару ответов на пару вопросов, – сказал Аттикус Эймс, уклоняясь от ручек Бо, который норовил ухватить его за бороду.
– О чем?
– Каковы твои намерения по отношению к моей внучке? – спросил старик. – Я не вмешивался, потому что Слоан и Эбби попросили меня об этом, но прошел уже год. Мне интересно: моя внучка достаточно хороша, чтобы жить с ней, но недостаточно хороша, чтобы ты на ней женился?
Слоан, очевидно, не рассказала своему деду о предложении, которое он сделал год назад. Но если уж она ему не сказала, то и Бенджи не собирается.
– Мистер Эймс…
– Ты был очень щедр к нашей семье, и я ценю все, что ты сделал для нас. Ты вроде бы хороший человек и хороший отец. И я вижу, что у тебя есть чувства к моей внучке. Но я не собираюсь просто стоять в стороне, глядя, как ты используешь Слоан, а потом выбросишь ее.
Меньше всего Бен был настроен сегодня еще раз выяснять отношения, но теперь он разозлился.
– Я не использую Слоан и не собираюсь бросать ее. Я всегда ценил ее и считал фантастической женщиной.
Старик опустил глаза.
– Я не всегда был хорошим дедом, но не потому, что не любил внучку. Я хотел самого лучшего для нее, но только все портил. Я извинился перед Слоан за это.
Аттикус снова сел, словно это короткое признание тяжелым грузом легло ему на плечи.
Ливви вошла в комнату с Бейли на руках. Бенджи поцеловал дочь и попросил Ливви унести двойняшек в их комнату, чтобы они с мистером Эймсом могли спокойно поговорить.
Но когда дверь за ними закрылась, Аттикус Эймс вдруг сказал:
– Слушай, я не должен был этого говорить. Это не мое дело, и мне очень жаль.
Бенджи сел на диван рядом со стариком.
– Я ж не дурак, – продолжал тот. – Я понимаю, кто я такой. И кем я был. Я чуть не потерял и Слоан, и Эбби. Но я рад, что у меня есть шанс хоть что-то исправить, – добавил он с болью и надеждой. – Только это и поддерживает во мне жизнь. И это все благодаря твоим детям. Они дали мне шанс наладить отношения с внучкой.
– Я благодарен вам и Эбби, что вы с самого начала поддержали нас без всяких оговорок. – Бенджи опять с тяжелым сердцем подумал о своей семье. – И я рад, что у двойняшек есть такой прадедушка.
– Я вижу, что ты любишь своих детей, и надеюсь, что ты любишь мою внучку.
– Люблю, – печально признался Бен.
– Но? – спросил старик, ткнув пальцем в грудь Бенджи. – Что у тебя там такое, сынок?
Бенджи глубоко вздохнул.
– Иногда мне кажется, что все это не нужно никому, кроме меня.
– Ты думаешь, что не нужен Слоан? – недоверчиво спросил Аттикус. – Как ты думаешь, почему она с тобой?
Бенджи пристально посмотрел на старика.
– Да, ты человек с деньгами и можешь дать моей внучке все, что она захочет, – признал тот. – Но Слоан никогда не интересовали деньги. Если бы она не хотела быть с тобой, ее бы здесь не было. И если бы ты не был ей нужен, ты бы тоже это знал.
– А если в ее интересах заставить меня поверить, что я ей нужен? – горько спросил Бен. Хоть он и защищал Слоан от Паркера, но не мог выкинуть его слова из головы.
– Не знаешь ты ее, – коротко бросил Аттикус, вставая и направляясь к дверям.
Бен вскочил.
– Я знаю Слоан. Она и дети – главное в моей жизни. Но трудно игнорировать обстоятельства. Да и люди говорят…
– Люди говорят? – в ярости повернулся к нему Аттикус. – Я считал, что ты сильный человек, который выше сплетен. Очевидно, я ошибался. Если ты способен хоть на минуту допустить, что Слоан способна на такой обман… – Он провел рукой по редким седым волосам. – Что ж, тогда, может быть, вам надо разойтись. И чем скорее, тем лучше для Слоан. Пока она окончательно в тебя не влюбилась.
– Мистер Эймс! Аттикус! – Бенджи догнал его на крыльце и схватил за плечо. – Я правда люблю Слоан и хочу быть с ней.
Старик обернулся и посмотрел Бенджи в глаза. Выражение его лица смягчилось.
– Тогда позволь дать тебе пару советов, сынок. Не повторяй моих ошибок. Пока ты раздумываешь, любишь ли ее, она может не выдержать и уйти. И не пытайся контролировать ее. Потому что тогда она будет сражаться с тобой за каждый шаг, а кому нужна такая жизнь?
С этими словами он надел бейсбольную кепку на голову, сел в грузовик и уехал.
Его слова весь вечер не выходили у Бена из головы. Он снова и снова прокручивал их в уме, сопоставляя с другими разговорами прошедшего дня. Одно было совершенно ясно: ему со Слоан нужно было объясниться. И он не мог дожидаться, пока она вернется.
Слоан накинула халат и поспешила к двери, в которую кто-то настойчиво стучал. На бегу она посмотрела на часы – полпервого ночи. Что-то случилось. Она распахнула дверь.
– Бенджи! Что случилось? Бо? Бейли?
– Они в порядке. Я накормил их и уложил спать, и с ними Ливви.
– Дедушка?
– С ним тоже все в порядке.
Бенджи закрыл за собой дверь и вошел в номер. Он взял Слоан за руку и усадил на диван.
Сердце Слоан все еще колотилось.
– Тогда что произошло? Почему ты здесь?
Бенджи глубоко вдохнул и посмотрел ей в глаза.
– Слоан… я… – Он откашлялся. – Слоан Саттон, я люблю тебя. Ты и дети – главное, что у меня есть, и я не хочу терять тебя. Я знаю, мы договорились, что у тебя есть время подумать до первого дня рождения малышей, но я не мог больше ждать.
Он улыбнулся робко и смущенно, как маленький мальчик, с которым она познакомилась много лет назад.
– Ты, кажется, этому не рада? – испугался Бен, тоже совсем как в детстве.
– Бенджи, я люблю тебя, я люблю нашу семью, мне нравится растить с тобой детей. Но я не могу не думать, что поссорила тебя с твоими родителями, – сказала она сквозь слезы. – Ты пытаешься скрыть это, но я все время чувствую, как тебе больно от этого.
Бен погладил ее по щеке.
– Милая, ты не можешь винить себя в этом. К тому же мы сегодня встречались с Делией.
– Я знаю, она мне звонила, мы вроде помирились. Но я знаю и про твою маму. Я разрушила твою семью. Сначала разрушила свою, а теперь – твою. – Слоан вытерла слезы ладонью. – Это прямо рок какой-то.
– О чем ты? – недоуменно нахмурился Бенджи.
– Когда моя мать забеременела мной, она поссорилась с дедом и разрушила отношения отца с его семьей. Это было из-за меня. И теперь ты не общаешься со своими родителями – тоже из-за меня. Делия сегодня говорила об этом с такой болью… – Слоан покачала головой.
– Я ценю, как ты заботишься обо мне, но, Слоан, я взрослый человек. Я сделал свой выбор и хочу, чтобы моя семья сделала свой, – возразил Бен.
– Ты сейчас так говоришь, но что будет через два года? Ты посмотришь на меня и увидишь женщину, которая разрушила твою семью? Ты будешь любить меня и тогда? Или ты проснешься однажды и возненавидишь меня, как мой отец возненавидел мою мать?
– Милая, я никогда не смог бы так относиться к тебе или к двойняшкам. – Бен обнял ее и почувствовал, как ткань его рубашки становится влажной от ее слез. – Я люблю тебя. Всегда любил.
– Это же была не любовь, Бенджи, это было детское увлечение. – Она высвободилась из его объятий и повернулась к нему лицом. – Иногда мне кажется, что это до сих пор так.
– Слоан! – Он усадил ее себе на колени. – Я знаю, ты в это не веришь, но я действительно полюбил тебя в десять лет. Тогда я не совсем понимал, что я чувствую. Я просто знал, что ты для меня – самый важный человек во всем мире и что так будет всегда. Прошлый год только подтвердил то, что я всегда знал. Мы должны быть вместе.
Она смотрела в его теплые карие глаза и чувствовала, как крохотная ледышка в самой глубине ее души наконец-то тает. Она хотела так много ему сказать, но слова не шли.
– Я благодарю Бога за свадьбу Блейка и Саванны, за ту ночь, что мы провели тогда в этом домике, за двойняшек, – продолжал он. – Иначе я бы не сидел сейчас здесь, не держал тебя за руку и не говорил тебе то, что я всег