сти, скомкал приветствие под предлогом, что ему срочно нужно поговорить с метрдотелем, и вся компания вскоре испарилась следом за миссис Тренор.
Все произошло в считаные минуты — официант так и стоял с меню в руках, дожидаясь, какой леди выберут десерт, — но мисс Барт этих минут было довольно, чтобы постичь размеры своей неудачи. Весь мир движется туда, куда ведет его Джуди Тренор, а Лили ощутила себя потерпевшим крушение, который тщетно подает сигналы бедствия плывущим мимо судам.
Вмиг она припомнила жалобы миссис Тренор на ненасытную миссис Фишер и поняла, что эти жалобы демонстрировали необычайную осведомленность Джуди о делишках мужа. В ужасающе беспорядочной жизни Белломонта, где, казалось, ни у кого нет времени наблюдать за другими, а личные цели и персональные интересы совершенно теряются в кружении всеобщей непрерывной суеты, Лили воображала себя защищенной от постороннего неусыпного контроля, но если Джуди знала, что миссис Фишер берет взаймы у ее супруга, могла ли она не заметить, что и Лили делает то же самое? И если Джуди были безразличны привязанности мужа, то она весьма ревновала к его кошельку, и Лили понимала, что подруга оттолкнула ее именно по этой причине. Прямым следствием этих умозаключений стало еще более страстное желание Лили выплатить долг Тренору. После этого от наследства миссис Пенистон останется только тысяча долларов, и ей не на что будет жить, кроме собственного крошечного дохода, который был существенно меньше, чем даже жалкие гроши Герти Фариш, но эти соображения уступили настоятельным требованиям уязвленной гордости. Прежде всего Лили должна расквитаться с Тренором, отложив пока что мысли о будущем.
В своей абсолютной неосведомленности насчет правовых проволочек, Лили полагала, что наследство будет выплачено в течение нескольких дней после оглашения завещания, и после недолгого томительного ожидания отправила письмо, чтобы выяснить причину задержки. Прошло еще какое-то время, пока адвокат миссис Пенистон, бывший по совместительству одним из душеприказчиков, ответил, что относительно интерпретации завещания возникли некоторые вопросы, поэтому он и его коллеги не уполномочены начать выплаты, пока не истек двенадцатимесячный срок, отведенный для их урегулирования. Растерянная и возмущенная Лили решила попытать счастья в личной встрече, но вернулась из похода со стойким ощущением, что ни красота, ни женские чары не властны над юридическими процессами. Неужели еще целый год ей придется жить под бременем долга? Это казалось невыносимым, и, дойдя до края, она отчаялась обратиться к мисс Степни, которая задержалась в городе, погруженная в исполнение восхитительной обязанности разбора имущества, оставшегося после ее благодетельницы. Горько и унизительно искать милости у Грейс Степни, но альтернатива казалась еще горше и унизительнее, поэтому однажды утром Лили объявилась в доме миссис Пенистон, где Грейс обрела временное пристанище для лучшего осуществления своей благочестивой задачи.
До чего же нелепо вернуться просительницей в дом, который был в ее власти совсем недавно. Лили остро жаждала, чтобы эта пытка поскорее закончилась, и когда мисс Степни вошла в сумрачную гостиную, задрапированную траурным крепом высшего качества, ее посетительница немедленно перешла к делу: не могла бы та ссудить ей сумму в размере ожидаемого наследства?
В ответ на это Грейс всхлипнула и удивилась просьбе, посетовала на неумолимый закон и поразилась, как это Лили не осознает, что они находятся в совершенно одинаковом положении. Уж не думает ли она, что только ей одной задерживают выплаты по завещанию? А вот мисс Степни, не получив ни единого завещанного пенни, должна платить аренду — да-да! — чтобы иметь счастье жить в доме, который и так принадлежит ей. Она уверена, что не этого хотела бедная милая кузина Джулия, она так и сказала стряпчим, но на них никакие резоны не действуют, и ничего не поделаешь — придется подождать. Пусть Лили берет пример с нее и сохраняет терпение — им обеим стоит вспомнить, как бесконечно терпелива была кузина Джулия.
Лили передернула плечами, давая понять, что данный пример неуместен:
— Но вы получите все, Грейс, — вы с легкостью могли бы взять в долг в десять раз больше, чем та сумма, о которой прошу я.
— В долг? Я могла бы с легкостью взять в долг? — Грейс Степни выпрямилась перед ней, в траурном гневе. — Да представляете ли вы хоть на минуту, чтобы я брала деньги в долг в ожидании наследства, оставленного мне кузиной Джулией, прекрасно зная, какой несказанный ужас она испытывала перед подобными сделками? А известно ли вам, Лили, что именно тревоги о ваших долгах стали причиной ее болезни — помните, у нее был небольшой приступ перед вашим отплытием? О, я, разумеется, не знаю всех подробностей и знать не хочу, но ходили слухи о ваших похождениях, и это сделало ее несчастной, все, кто был с ней рядом, это заметили. Можете обижаться на меня, но я вам скажу: если я могу сделать хоть что-нибудь, чтобы вы поняли всю пагубу своего поведения и насколько глубоким было ее разочарование, то это самый честный способ донести до вас ее горе.
Глава 5
Лили казалось, что, как только за ней захлопнулась дверь дома миссис Пенистон, прежняя жизнь навсегда осталась позади. Впереди простиралось ее будущее — такое же безрадостное и пустынное, как безлюдная Пятая авеню, а надежды на лучшее в этой жизни были так же скудны, как редкие экипажи, скитающиеся по мостовой в тщетных поисках седоков. Впрочем, полнота сходства была нарушена — стоило ей пойти по тротуару, как ее догнала двуколка.
Экипаж остановился, и кто-то замахал ей рукой поверх заваленной багажом крыши, а в следующую секунду на тротуар спрыгнула миссис Фишер и смяла Лили в демонстративном объятии.
— Дорогая, уж не хочешь ли ты сказать, что все еще торчишь в городе? Увидев тебя на днях в «Шерри», я не успела спросить… — Она запнулась и прибавила в приливе искренности: — По правде сказать, я вела себя ужасно, Лили, и с тех самых пор хотела сказать тебе об этом.
— О! — протестующе воскликнула мисс Барт и отстранилась, высвобождаясь из покаянных тисков миссис Фишер, но та продолжала с характерной прямотой:
— Послушай, Лили, не будем ходить вокруг да около: большинство бед случаются именно там, где на них закрывают глаза. Это не обо мне, я могу сказать только одно: мне бесконечно стыдно, что я пошла у наших дам на поводу. Но мы еще поговорим об этом потом, а теперь расскажи мне, где ты остановилась и что собираешься делать? Ты ведь не хозяйничаешь тут на пару с Грейс Степни, а?.. И меня вдруг осенило, что ты, наверное, в некотором роде не у дел.
Лили была не в том настроении, чтобы противостоять этому неподдельному дружелюбию, и улыбнулась:
— В настоящее время я не у дел, но Герти Фариш все еще в городе, и она так добра, что бывает со мной, как только у нее выдается свободное время.
Миссис Фишер слегка поморщилась:
— Нда… скромные радости. О, я знаю, что Герти — славная и вообще стоит всех нас, вместе взятых, но à la longue[19] ты привыкла к менее пресной диете, не так ли, дорогуша? Да и к тому же, как ты говоришь, Герти и сама уедет к началу августа. Вот что, послушай меня, нельзя просидеть в городе все лето, позже мы и это обсудим. А пока — как ты смотришь на то, чтобы вечерком принарядиться и поехать со мной к Сэму Гормеру и его жене?
У Лили от неожиданности перехватило дыхание, и миссис Фишер продолжила с легким смешком:
— Ни ты их не знаешь, ни они тебя, но это не имеет значения. Они наняли особняк Ван Олстинов в Рослине и выдали мне карт-бланш — я могу привозить туда моих друзей, и чем больше, тем веселее. У них все просто восхитительно, и это будет, пожалуй, самая увлекательная вечеринка недели… — Она спохватилась, заметив, как едва уловимо изменилось выражение лица мисс Барт. — Нет-нет, я имею в виду не твою обычную компанию, там другое сборище, но очень веселое. Дело в том, что Гормеры все любят делать по-своему, они хотят развлечься, и сделать это на свой собственный лад. Они уже попробовали по-другому пару месяцев назад — под моим покровительством, — и вышло очень неплохо, гораздо быстрее, чем у Браев, просто потому, что они не слишком и напрягались, но внезапно они решили, что все это дело им наскучило и что лучше собрать толпу, в которой они были бы как дома. Довольно оригинально, правда? Матти Горнер все еще не остыла в плане светского успеха — женщина, что ты хочешь, — но она потрясающе беспечна, а Сэму ни до чего и дела нет, и оба обожают быть в центре всеобщего внимания. И вот они начали что-то вроде собственного бесконечного представления, этакий светский Кони-Айленд, где рады всякому, кто любит пошуметь и не слишком церемонится. Лично я считаю, что там очень приятно: артистический круг, хорошенькие актрисы и прочее. На этой неделе, к примеру, у них гостит Эндрю Анстелл, который поставил «Победу Вини» — гвоздь весеннего сезона, если помнишь. Там и Пол Морпет, он пишет портрет Матти Гормер, и Дик Беллингер с женой, и Кейт Корби — да всякий, кто любит пошалить и побуянить. Так что хватит задирать нос, дорогая, — чем мариноваться все воскресенье в городе, лучше нагрянуть туда, где много остряков и балагуров. Морпет, который от Матти в неописуемом восторге, всегда привозит кого-то из своих. — Миссис Фишер с дружеской настойчивостью потянула Лили в двуколку. — Запрыгивай живо, мы прокатимся до твоего отеля и соберем вещи, потом попьем чаю, а горничные будут ждать нас на вокзале у поезда.
Это было гораздо лучше, чем мариноваться все воскресенье в городе, — у Лили в этом не осталось никаких сомнений, когда, раскинувшись в тени увитой листвой веранды, она глядела на море поверх лужайки, где живописно рассыпались группами женщины в кружевах и мужчины во фланелевых брюках. Громадный особняк Ван Олстинов и все его флигели с пристройками были до отказа забиты гостями Гормеров, которые под жаркими лучами воскресного утреннего солнца рассредоточились на местности в поисках развлечений: от теннисных кортов до стрелковых тиров, от бриджа и виски внутри до автомобилей и катеров снаружи. Лили охватило странное чувство, что толпа подхватила и увлекает ее за собой, словно скорый поезд, беззаботно уносящий своего пассажира. Белокурая, приветливая миссис Гормер была в нем, конечно же, кондуктором, невозмутимо рассаживающим путешественников по местам, а Керри Фишер играла роль проводника, распихивающего багаж по полкам, раздающего номерки для вагона-ресторана и предупреждающего, что приближается станция назначения. А поезд между тем и не думал сбавлять скорость — жизнь неслась со свистом и ревом, и в этом оглушительном грохоте по крайней мере одна пассажирка смогла найти спасение от гула собственных невеселых дум. Окружение Гормеров представляло собой общественную окраину, которой Лили всегда брезгливо сторонилась. Но теперь, оказавшись в самой ее гуще, она поразилась тому, что этот мирок был всего-навсего цветистой копией ее собственного круга, карикатурой, похожей на реальность в той же мере, в какой пьеса «из жизни высшего общества» подражает нравам светских гостиных. Люди вокруг делали то же самое, что Треноры, Ван Осбурги или Дорсеты, разница была лишь в сотне оттенк