– Полезный навык! – сказал я. – Хорошо, что ты попросила Маргарет подселить к тебе Нину.
– Я попросила Маргарет? – удивилась она. – Неужели?
– Нина так сказала – я слышал.
Эмили покачала головой:
– Ты что-то перепутал. Это не я придумала. Но, как бы там ни было, я рада. Лучше подруги, чем Нина, у меня никогда не было! Я ее обожаю. И Порция тоже. И вообще все. Она неотразима, правда?
– Ты еще неотразимей!
– Молодец! Правильно сказал, – похвалила она.
Если бы Эмили знала, чем Нина занимается с Порцией, пока мы увлечены своими тайнами, она обожала бы Нину чуточку меньше… С другой стороны, поскольку Нина с Порцией тоже были заняты, нам с Эмили все сходило с рук.
Не помню точно, сколько продолжался к тому времени наш роман, однако однажды к вечеру я пришел в конюшню, чтобы помочь Сэму оседлать лошадей для верховой прогулки, и застал его, растерянного, с упряжкой Пельменя в руках.
– Что случилось? – спросил я.
– Упряжка есть, Пельменя нет, – ответил он.
– Как это «нет»?
– Сам посмотри. Стойло пустое – как Христова усыпальница после Пасхи. Неужто койоты до него добрались?
Впоследствии выяснилось, что именно «койоты» и виноваты в пропаже Пельменя. Нина и ее новая соседка – Порция.
Поскольку одной лошади не хватало, я остался на ранчо – Сэм прекрасно справлялся с экскурсией, с ним дамы чувствовали себя в полной безопасности. Эмили, вероятно, отсыпалась у себя в «Скорпионе». И правильно делала – у меня-то ей поспать не удавалось. Я же никак не мог дать отдохновение усталому телу и уйти спать посреди рабочего дня. Поэтому отправился практиковать трюки с лассо, которым меня учил Сэм. Дешевая уловка в стиле аптечных ковбоев, однако наши гостьи всегда попадались. Правда, я так толком и не научился.
Я в меру своих скромных способностей осваивал ковбойское искусство во дворе, когда на въезде показались «койоты», виновные в пропаже Пельменя. Они восседали на его спине – без седла и уздечки, а сопровождал их стройный молодой человек в легком хлопковом костюме, бабочке, очках и соломенной шляпе.
На велосипеде.
Хью.
Я свернул веревку кольцом и повесил на столб, который безуспешно пытался поймать.
– Подожди ругаться, Вард! – сказала Нина. – Понимаешь, возникло срочное дело! Нужно было заехать в одно место, а втроем на велосипеде Хью мы бы не поместились!
Хью прислонил велосипед к изгороди, дотронулся до шляпы, потом пожал мне руку и представился:
– Хью.
– Я догадался, – пробурчал я и тоже нехотя представился: – Вард.
– Вард! Наслышан! Рад познакомиться!
– И я наслышан, – сказал я.
– Правда? – спросил Хью.
– О велосипеде, – уточнил я. – Сэм мне про него много рассказывал. У Сэма никогда велосипеда не было. Детская мечта…
– Какая несправедливость! Надо исправить! На следующей неделе у Сэма будет возможность прокатиться.
– Где моя мама, Вард? – спросила Порция.
– Почему ты меня спрашиваешь?
Порция так презрительно на меня уставилась, что я испугался – вдруг она нас рассекретила.
– А кого еще спрашивать, если больше никого нет? – сказала она.
– Благодарю за доверие. Где мама, к сожалению, не знаю.
– Наверное, спит у себя в комнате, – вмешалась Нина.
– Она последнее время постоянно спит, – заметила Порция. – Не заболела, случайно?
– Это нормально, – сказал я. – Наши гостьи обычно много спят – сердечная травма, как и телесная, лечится покоем.
Нина перекинула ногу через спину Пельменя и соскользнула на землю. Порция последовала ее примеру.
– И где вы были? – спросил я.
– Да так… – уклончиво ответила Нина.
– На аэродроме, – сказал Хью.
– Не ваше дело! – воскликнула Порция.
Она окинула сначала Хью, потом меня испепеляющим взглядом и удалилась в дом, хлопнув дверью так, что окна задребезжали.
– Что я такого сказал? – удивился Хью. – Ну да, аэродромом это назвать трудно… Жалкая полоска земли, пара ангаров и самолетов. Конечно, не «Ламберт Филд»…
– Да, Вард, – сказала Нина, – если честно, мы были на аэродроме. Порция захотела посмотреть самолет. Только никому не говори, ладно? Я разрешила ей посидеть в кабине. Если кто спросит – самолет из ангара не выезжал, крылья не расправлял.
– Нина и меня пыталась затащить в эту неуклюжую машину. Нет, спасибо! А вот Порция… – начал Хью.
– Самолет не неуклюжая машина! – перебила Нина. – Я, например, ни разу не падала! Даже близко! А сколько раз ты валился с велосипеда? Я помню по крайней мере три ужасных случая!
– Там падать не так уж далеко, дорогая. Как видишь, мне даже парашют не нужен.
– Больше вероятности убиться на велосипеде, чем…
– Слушайте, я просто из вежливости поинтересовался, – сказал я. – Порция права – не мое дело, где вы были. Мое дело – лошади, а вы их берете без спроса! Мы недосчитались Пельменя, и пришлось менять планы. Не ожидал от вас, Нина! Объясняйтесь с Маргарет сами…
– Откуда она узнала? – всплеснула руками Нина. – Неужели ты наябедничал?
– Еще чего, я не доносчик! Однако, если не объясниться сейчас, Маргарет и за ужином не постесняется спросить, где вы пропадали.
– Боюсь, вся суматоха из-за меня, – вмешался Хью. – Я собирался прокатить Нину на руле, а оказалось – нас трое. А я, к сожалению, не вожу машину.
– У вас в Сент-Луисе кто-нибудь вообще водит? – спросил я.
– Зачем, когда есть трамваи и личный шофер? – беззаботно ответил Хью, потом добавил: – Ну мне, пожалуй, пора обратно в Рино. Не хочу ехать по проселочной дороге в темноте – недолго и под колеса угодить.
Затем он расцеловал Нину в обе щеки и произнес:
– Люблю тебя, дорогая!
Потом, выпустив ее из объятий, дотронулся до жемчужной нитки и улыбнулся:
– До сих пор носишь мой подарок!
– Никогда не снимаю.
– Я знал, что тебе понравится!
– Как всегда угадал!
Потом он сказал нам «чао-какао», запрыгнул на велосипед и укатил.
– Спасибо, Хью! – прокричала вслед ему Нина.
Он помахал рукой, не оборачиваясь. Я даже порадовался, что он не видел Нину в тот момент. Довольно жалкое было зрелище – она теребила жемчужную нить и смотрела в его удаляющуюся спину с неприкрытой тоской.
Убедившись, что Хью отъехал на безопасное расстояние, я спросил:
– А с этим вы почему разводитесь?
– Не твое дело! – отрезала Нина и, ссутулившись, поплелась в дом.
Когда Сэм вернулся с прогулки, я ему рассказал, кто украл Пельменя.
– Так-так, понятненько… – произнес он, многозначительно покивал головой и пошел расседлывать лошадей.
Вечером Сэм сказал:
– Слушай, Говард, ты последнее время какой-то измотанный. Что стряслось, дружище?
Про родителей я никому не рассказывал, однако Сэм, видно, разузнал – иначе откуда сочувственный взгляд и официальное «Говард»?
– Как ты догадался? – спросил я.
– Да в твоей спальне каждую ночь возня – будто ты поросят режешь. У нас на ранчо не так много поросят, к тому же слишком жарко, чтобы их резать.
– А, ты про это…
– Будь осторожней. Богатые дамочки поиграются и выбросят, как пустую бутылку из-под колы. Им пустая тара ни к чему – они не из тех, кто за нее деньги получает.
Сэм дело говорил. Но знаете, с советами всегда так. Если совет нам не по душе, мы обязательно считаем его глупым.
Глава восемнадцатая
Как ни странно, Эмили боялась, что нас застукают, больше, чем я. Или ей просто нравилось скрываться и рисковать. Не знаю. Помню только, что она подпрыгивала от любого шороха.
Однажды, лежа на моей груди в нашем с Сэмом бараке, она рассказывала:
– Я сегодня прокралась к себе, включила свет и чуть в обморок не упала! Он там – на стуле, смотрит стеклянными глазами! Слышал бы ты, как я завизжала! Думала – всех перебужу!
– Хорошо, что не перебудила…
Я понятия не имел, где искать другую работу, и совсем не торопился терять место.
– И кто это был? Скорпион?
Эмили вскочила, натянув простыню на грудь.
– Скорпион?! Комната называется «Скорпион», потому что они там водятся?
– Конечно! А что такого? Ты же уживалась с койотами! – сказал я, потом объяснил: – Никто там не водится, Эмили. Скорпионы ассоциируются с пустыней, поэтому и назвали так. Ну так кто на тебя смотрел?
– Осел! Я про него совсем забыла. Глаза стеклянные – свет отражается. Ты бы тоже завизжал!
– Разумеется, – улыбнулся я.
– Вот подожди, надену маску и подкараулю тебя! Тогда не будешь смеяться!
Поэтому я совершенно не удивился, когда несколько дней спустя застал в пустом стойле Эмили – в пижаме, красных сапожках и с ослиной башкой на голове. Эмили сидела на коленях, а котята самозабвенно по ней лазали.
Я вскрикнул от неожиданности и отступил на шаг, налетев спиной на дверь. Потом рассмеялся.
– Ладно! Подловила! Поздравляю!
Эмили поднялась на ноги, прижимая к груди пестрого котенка, и обратила на меня блестящие стеклянные очи. Я заметил, что она не чихает.
– А сказала – идешь к себе принять душ и поспать! Ловко придумано!
Эмили не ответила, и я слегка насторожился. Как вскоре выяснилось – не напрасно, потому что под ослиной башкой скрывалась вовсе не Эмили.
Из-под маски выглянула Порция и пристально на меня уставилась.
– Я принял тебя за маму, – сказал я.
– Да? Почему?
– Ты в ее сапогах и пижаме.
– Сапоги теперь мои. Мама подарила. А откуда вы знаете, какая у нее пижама?
– Я помогаю Маргарет со стиркой, – ответил я как можно спокойней. – У нас прищепки подписаны, чтобы не путать, где чьи вещи.
– Допустим, – сказала Порция. – А сапоги я вам где-нибудь оставлю. На чистку.
И она протиснулась мимо меня, сжимая в одной руке ослиную маску, в другой – котенка.
Я пошел за ней по проходу:
– Подождите, мисс! Куда вы понесли кошечку? Она еще слишком мала, чтобы надолго разлучаться с матерью. Верните-ка на место!
Пельмень высунул голову в окошко и навострил уши. Уверен, старина Пельмень был на моей стороне – во-первых, мы с ним были давними друзьями, во-вторых, Порция держала в руках голову его копытного собрата.