hélas, это невозможно. Она ни за что не бросит родную Францию, а также родную матушку – которая точно никуда не поедет, пока фашисты не вернут ее дворец. Как же я жалел, что не родился французом!
Она никак не могла произнести «Говард», на французский манер получалось что-то вроде «Овар», которого она потом переделала в «Повар». Впрочем, не буду отвлекаться. А ее, представьте себе, звали Эмили! Хорошо еще, что ее имя произносилось с ударением на последний слог – я как-то пережил совпадение.
Цепа, глядя, как Порция усаживается на мотоцикл, спросила у нашей американской Эмили:
– Вы ей разрешаете?
Эмили немного подумала и ответила:
– Да. Я иду спать!
– Подождите! Я шляпу забыла! – воскликнула Порция, выпрыгнула из коляски и, обогнув мать, протопала вверх по ступеням.
– Я как раз захватил шарф и для тебя! – крикнул вслед Хью, радостно размахивая шелковым платком.
О Нине он тоже позаботился – она уже привязывала шляпу, устроившись на мотоцикле позади него.
Я отправился помочь Маргарет с мытьем посуды и застал Эмили у журнального столика – она листала свежий выпуск журнала «Лайф».
– Я собиралась пойти лечь, но жизнь чинит препятствия, – промолвила она.
Я быстро оглянулся по сторонам и подошел поближе.
– Эмили, мне нужно кое-что тебе сказать.
Она тоже оглянулась и проворковала:
– Что я прекрасна, как никогда?
– Само собой! Только есть еще кое-что…
Ее улыбка померкла.
– Ой, – пробормотала она. – Что-то случилось?
– Не уверен… – ответил я и вкратце описал эпизод в пустом стойле и что я успел наговорить Порции, пока думал, что под маской осла Эмили.
– Не знаю, что и делать… – закончил я. – Думаешь, она поняла?
– А она точно расслышала? – спросила Эмили. – Изнутри почти ничего не видно и не слышно.
– Не уверен… – повторил я.
Эмили нахмурилась:
– Ну, мне она ничего не рассказывала. Хотя она вообще со мной теперь не разговаривает без крайней необходимости. И когда она стащила мерзкого осла? Он точно был в моей спальне, когда я собиралась к тебе вчера вечером. Помню, что одевалась и думала – надо бы взять башку и тебя напугать.
– А вдруг Порция зашла к тебе и взяла? – спросил я.
– Пока меня не было? – ахнула Эмили. – Боже мой… Не знаю.
Потом она подумала и добавила:
– Давай пока не будем отчаиваться. Может, я видела маску не вчера, а позавчера. Я совсем запуталась. Все из-за тебя…
Мы посмотрели друг другу в глаза и вновь потеряли счет времени. Эмили взяла меня за подбородок, притянула к себе и поцеловала.
– Порция ребенок. Даже если она что-то слышала, то ничего не поняла!
Последнее утверждение было верным в начале нашего разговора. Однако, когда Эмили отпустила мой подбородок, мы увидели Порцию на нижней ступеньке со старой шляпой Сэма в руках. Она спустилась совершенно бесшумно. Значит, Нина и ее научила хитрой комбинации шагов на случай тоски и бессонницы.
Глава девятнадцатая
– Теперь вы с папой квиты, – произнесла Порция.
Тон был спокойный, лицо непроницаемое. Потом она нахлобучила шляпу Сэма и вышла.
Эмили робко последовала за дочерью и остановилась на крыльце, глядя, как Порция залезает в коляску. Троица на мотоцикле с рокотом покатила к выезду. Нина помахала Эмили рукой. Порция даже не обернулась.
Я тоже вышел на крыльцо.
Эмили пробормотала:
– Ничего страшного… Она вернется, и мы поговорим…
Я не был уверен насчет «ничего страшного», так как увидел лицо Порции раньше – поверх плеча Эмили. У нее был холодный расчетливый взгляд – так Макс смотрит на противника, когда идет с лопатой наперевес. И очень скоро противником Макса окажусь я, если Порция расскажет, как застукала меня со своей матерью. Будь я постарше и поопытней, я бы, наверное, отступил. Но я тогда был убит горем и молод (мне и двадцати пяти не было). Чем руководствовалась Эмили – не знаю. Никогда не умел читать мысли.
В ту ночь мы лежали, обнявшись, на моей узкой кровати, и Эмили сказала:
– У нас по-другому.
– Что по-другому?
– Прости! Ты же понятия не имеешь, о чем я! Я думала о словах Порции… У нас с тобой совсем не то, что у моего мужа с его… – она запнулась.
– …девицами легкого поведения? – закончил я и обвел пальцем ее ключицу.
Я почти доставал от начала одной ключицы до конца другой большим и указательным пальцами. Да, Эмили была миниатюрной особой. На мое счастье. Закрути я роман с Ниной, на моей кровати мы бы точно не уместились.
Эмили вздрогнула, несмотря на жару, и закрыла глаза.
– А разница в том, – проговорила она, – что я тебя люблю.
– Что-что? – переспросил я.
Я не слышал ничего подобного ни от одной женщины.
Эмили приподнялась на локте:
– Пусть ты из простых, Вард. Но клянусь, я не считаю себя выше. Я не презираю тебя, как Арчер своих подружек. Я люблю тебя!
Я опешил от сравнения с девицами Арчера и от того, что я «из простых», поэтому не до конца оценил признание. Я-то думал, что я для Эмили не просто ковбой, а переодетый принц. Воображал себя героем комедий Шекспира с романтическими историями и переодеваниями. А Эмили не признала во мне принца. Это было настолько невероятно, что я расхохотался.
Эмили поспешно высвободилась из моих рук и села.
– Ах так… – сказала она.
– Подожди! – сказал я.
Но она уже вскочила и собирала одежду.
– Не смей надо мной потешаться! – заявила Эмили и направилась к окну, перекинув через плечо платье и прижав к груди мокасины.
Я уж думал, она так и пойдет по двору – босиком и нагишом. Однако она уселась на подоконник и засунула одну ногу в мокасин.
– Конечно! Ты наверняка постоянно крутишь романы. Какая же я дура – влюбилась по-настоящему! Я всего лишь очередная интрижка! Ведь зарекалась, что больше не попадусь!
Она натянула второй мокасин и закинула ноги на подоконник.
– Подожди! – попросил я.
– Оставь меня в покое!
– Ты забыла надеть платье.
Она взглянула на перекинутое через плечо платье, скомкала, уткнулась в него и разразилась слезами. Когда я попытался ее обнять, она сбросила мою руку со словами:
– Не прикасайся ко мне!
– Хорошо, – согласился я и снова сел на кровать. – Хотя бы выслушай меня, ладно?
Она яростно помотала головой, не отрывая лица от скомканного платья.
– Я просто удивился – никак не ожидал от тебя таких слов.
Она подняла глаза:
– Почему? Ты думал, это ты для меня очередная интрижка?
– Очень надеюсь, что нет.
Я вдруг представил себе будущую жизнь – какой она могла бы быть. Поеду в Сан-Франциско, закончу бакалавриат в Стэнфорде. Да что там – пойду в медицинский! Эмили поначалу мне поможет с деньгами, а потом все сполна окупится. Я буду врачом и обеспечу семью. Нашу семью. Да, я подумал о деньгах. Разве это не естественно? Что не мешало мне быть искренне влюбленным в Эмили. Как мудро заметила одна гостья, которая начинала продавщицей галстуков в «Нейман Маркус»: «Полюбить можно, даже несмотря на богатство!»
– Давай поженимся! – выпалил я.
Реакция была неожиданной. Эмили молча выронила платье. Казалось, она тянула с ответом целую вечность. Я подобрал платье и вернул его на крючок, где оно висело раньше. Мы оба смотрели на платье на крючке. Наконец я сказал:
– Чтоб не помялось. Красивое… – Глупо, конечно, но больше я ничего не придумал.
– Ты шутишь, – сказала Эмили. – Какая женитьба?..
Мы помолчали еще пару минут, и я выдавил:
– Глупости. Забудь.
Тут Эмили расхохоталась – точнее, стала хихикать.
– Сумасшедшая идея, правда? А знаешь, давай и правда поженимся? По крайней мере, попробуй меня уговорить.
Мокасины она снять не успела…
Позже, переводя дух, я пересказал Эмили теорию Маргарет про ямочку на подбородке. Эмили положила в ямочку большой палец и, поцеловав меня, сказала:
– Чистая правда! Ты само совершенство. За что мне такое счастье? Поверить не могу, что ты мне встретился! Мой неограненный бриллиант!
После неожиданной встречи с Порцией я ужасно нервничал, что она вот-вот меня сдаст. Однако она выбрала другой подход. Пациенты с серьезными симптомами часто его используют – просто игнорировать проблему, авось рассосется. Иногда, кстати, срабатывает… Хотя чаще нет.
Пару дней спустя, отпросившись у Маргарет, я собирался везти Нину с Эмили в город к юристам. Остальных вез Сэм на «Шевроле». Я взял ключ от «Пирс Эрроу» с крючка у задней двери и услышал, как Эмили ругается с Порцией в холле. Я специально задержался у дверей, чтобы не вмешиваться.
– Нет, спасибо! – ядовито сказала Порция. – Я не поеду с тобой к юристу! Как ты вообще можешь предлагать?
– Я не это предлагала! Я спрашивала, не хочешь ли ты поехать с нами в Рино и погулять, пока я решаю дела с разво…
– Не хочу, не хочу, не хочу, не хочу! – крикнула Порция. – Не хочу, слышишь? Ты и сама прекрасно расскажешь своему адвокату, какой ужасный человек мой отец и как ты его никогда не любила!
– Порция, это неправда. Твой папа не плохой.
– Значит, то, что ты его не любила, правда?! Так я и знала!
– Порция, я любила твоего папу. Клянусь!
– А почему сейчас не любишь? Взяла и разлюбила? Так просто?
Я не стал дожидаться ответа Эмили. Боялся его услышать. Вышел в кухню через висячие двери, прислонился плечом к стене и закрыл глаза. Неприятно сознавать, что твое счастье строится на чужом несчастье. Разумеется, я чувствовал вину. Я не каменный.
Когда я открыл глаза, передо мной стояла Маргарет и озабоченно на меня смотрела.
– Вард, видок у тебя, словно твою любимую собачку переехала машина. Что случилось?
– Бедная девочка… – выкрутился я и почувствовал себя еще более виноватым – прикрываюсь Порцией! – Дочка Эмили просто желает, чтобы родители были вместе. Жить большой дружной семьей. Или маленькой… А это вряд ли возможно. Правда же?
Маргарет вытерла руки о фартук.