– Верно. Умница, – улыбнулась Софи. – Батарея самоходных орудий. Гвоздят подонков. Смягчают их оборону, чтоб было полегче штурмовать. Чуть позже ударят и РСЗО. Нет, штурм будет не сегодня. Большего пока не скажу.
– Но ведь прилетит ответ. Позиции совсем рядом. Пошли, у вас есть подвал? – он схватил ее за рукав, по старой привычке переживая за других сильнее, чем за себя.
– Фигня, – махнула рукой комиссар по этике. – Во-первых, снаружи безопаснее. Во-вторых, они определяют местонахождение батарей с точностью до сантиметра. Вернее, думают, что определяют. И не станут тратить кинетические снаряды «Дамоклов» на здания. А ракеты «космос-земля» – и подавно.
– Вы как-то играете с акустикой? – догадался Макс. – Генераторы колебаний?
– Может, да, а может, и нет, – с вызовом в голосе произнесла Софи. – Наши орлы уже меняют позицию. Я молюсь за них каждый раз, за артиллеристов.
– И что, помогает? – с легкой иронией посмотрел он на девушку.
– Конечно. Ведь я не одна.
«Вот он, католический социализм», – подумал Максим, но ничего не сказал. Он давно перестал осуждать кого бы то ни было за предрассудки. Да и есть доля неуважения в попытках перевоспитать взрослых людей.
На время установилась тишина. Они теперь были в полном одиночестве на этой улочке кампуса. Но Макс вдруг подумал, что идиотская деревянная лавка, украшенная изображениями богов, – более надежная защита, чем обычный не укрепленный подвал. Особенно с учетом того, что с других сторон стоят еще две таких скамейки, образуя букву П, – всё для удобства любителей читать бумажные книги, сидя в тесном кружке рядом с фонтаном в окружении клумб с розами. Этот досуг был популярен в кампусах по всему миру.
«Если начнется… всегда можно лечь».
– Они не станут стрелять по университету, – услышал он голос Софи.
– Эти… станут. Для них нет ничего недопустимого. К тому же студентов ведь отправили по домам, разве нет?
– А ты думаешь, они ушли, дурачок? Почти все студенты с нами, среди нас. В нашей униформе, с нашими значками. Космические силы Корпуса не будут стрелять по ним. Есть вещи, которые даже они не сделают. Их хозяева трясутся за свой рейтинг. Одно дело – раскатать десять тысяч безымянных тружеников вместе с их лачугами, и совсем другое – разнести историческое здание и прикончить пару-тройку профессоров математики.
– Мне бы твою уверенность.
И в этот момент началось. Новый грохот. Удары и вспышки, одно за другим, будто кто-то бил в гигантский барабан и высекал огненные искры.
Последствия Рихтер увидел сначала на экране. Красные пятна волнами пошли по карте, экран зарябил от множества точек. Они загорались тут и там, без видимой системы, складываясь в неровные дуги.
Максим почувствовал ветер. Волну горячего воздуха, обжегшего лицо. Дрожали здания. Одно из них, стоявшее совсем близко, – пятиэтажное, в стиле конструктивизма, с высокими окнами, – рухнуло. Взметнулось пламя, а за ним столб пыли, смешанной с черным дымом. Земля дрожала.
– Ложись! – запоздало скомандовал военспец, но на тот момент они уже пару секунд лежали, вжавшись в землю и друг в друга, без всякого подтекста.
В голове была одна мысль – всё ли он учел, нет ли поблизости окон, стеклянных стен и других источников осколков. И любых предметов, которые могут упасть им на головы. Вроде бы не было. Но на всякий случай Максим постарался сделать так, чтобы максимально закрыть свою спутницу собой. Она не протестовала.
Это не похоже на артиллерийский обстрел, во время которого между грохотом залпа и прилетом «подарка» есть хотя бы пара секунд. Сейчас не было свиста, не было ничего, кроме хлопков, от которых закладывало уши.
– Кинетика, – услышал он бормотание Софи. Взгляд у нее был сосредоточенным.
Даже лежа под обстрелом, она продолжала вести мониторинг.
– Наложение, – шептали ее губы. – Координатная сетка… азимут…
Произнеся эту абракадабру, она послала ему изображение в глаза. «Линзы» работали.
Вид сверху. С дрона. Но по нему масштаб разрушений оценить трудно. Видно только, что не меньше пяти зданий лежат в руинах. Только два из них пятиэтажные, остальные в два этажа – общежития, похожие на таун-хаусы.
Потом он увидел на карте идеальную дугу, соединяющую груды щебня, которые еще недавно были университетскими корпусами, почти совпадающую со следом движения спутника по орбите. Корпы не пускали ракеты, а сбрасывали более дешевые кинетические снаряды с наведением.
Кинетические снаряды летят во много раз быстрее скорости звука. Ракеты «космос-земля» – еще быстрее и точнее. Какой-нибудь ионный удар вообще прилетел бы мгновенно, но в атмосфере пучковое оружие почти бесполезно. Зато им прекрасно сбиваются спутники. Именно поэтому спутников у повстанцев не было.
Вскоре взрывы прекратились. Прозвучал отбой тревоги. Конечно, всё было условно. И люди пока еще не вернулись на улочки кампуса.
– Я приняла сообщение, – девушка вернулась в реальный мир. – У бойцов потерь нет, – произнесла она. В глазах ее, как показалось Максу, светилось радость. – РЭБ работает. И стелс. И оптическая маскировка. Мы научились создавать ложные цели, быстро прятаться и уходить… А гражданских погибло восемнадцать человек… все это наши резервисты. И почти сорок ранены.
Словно в подтверждение ее слов Максим услышал вой сирены. Проехала допотопная «скорая» с универсальным двигателем. От нее исходил легкий специфический запах. Должно быть, заправили биоэтанолом из отходов, типа жмыха, кукурузных початков и опилок.
Рихтер махнул высунувшемуся из окна санитару, здоровяку в криво надетом белом халате: проезжай, мол, с нами все в порядке. У них было только несколько пустяковых царапин, полученных, когда они бросились на землю.
Потом прилетели, жужжа, два медицинских дрона – старые мультикоптеры с облупившейся краской, они были не более чем летающими врачебными чемоданчиками, полезными разве что для полевых медиков. Сами они лечить не умели, но, видимо, из больниц и станций «скорой помощи» сюда прислали все, что нашлось.
Через минуту Максим услышал крики и стоны людей. Похоже, уши все-таки заложило от взрывной волны, а теперь слух медленно возвращался.
А еще через пару минут появились и первые носилки с пострадавшими, которые несли добровольцы. Видя людей, молодых парней и девушек, превращенных в кровавое месиво, – целиком или частями, мертвых и еще живых, – Максим почувствовал, как сжимается что-то внутри. Вокруг раненых суетились врачи.
«Хорошо, что детей в кампусе не было. А вот у этого их уже точно не будет…».
У парня весь низ живота представлял собой кровоточащую рану.
Ну, конечно. У всего есть цена, любое действие вызывает противодействие. Но если не уничтожить оборонительные рубежи – чаще «безлюдные», автоматические, – то потерь среди личного состава во время штурма будет больше. Вряд ли «наши» стреляли в белый свет как в копеечку. Наверное, были какие-то агентурные данные. Но каждый залп артиллерии повстанцев, который почти наверняка велся из городской застройки (в гигантском сплошном мегаполисе кроме парков и пары пустырей других открытых пространств не было), вызывал обстрелы со спутников – не только по целям, но и по площадям.
Он уже встал, чтобы идти разбирать завалы, когда Софи остановила его.
– Там и без тебя помощников хватит. Собирай своих людей. Ты что, забыл про них? Ты командир или кто?
Максим остановился.
«А ведь она права. Не ее я должен был спасать. Забыл про свою банду напрочь. Оставил в здании факультета. А если бы их тоже накрыло? Хреновый из меня старшина. Мудак, а не командир. Надо срочно брать себя в руки, иначе грош мне цена».
У каждого бойца был маячок. Виссер успел их активировать. И локалка уже работала.
Макс быстро нашел их. Все были живы и направлялись сюда, к ним. Во время атаки они сидели в подвале. В самом здании вылетело всего несколько окон, да попадали от сотрясений предметы со стеллажей.
С минуту они с Софи помолчали, сидя на той самой скамье. Перед глазами Рихтера сменялись картинки с разных уличных камер и даже из чужих «линз», на них были видны последствия атаки. Проведя пальцем по экрану, он закрыл его.
– Мы отомстим, – сказала Софи, когда Макс повернулся к ней. – У Сильвио для вас особая задача. И эту задачу поставили перед Си мы, НарВласть.
Надо же, как вольно она обращалась с именем грозного командира. «Си». Видимо, для нее он не тигр, а домашний котенок.
Рихтер хотел что-то сказать и не нашел слов. Но надо было говорить…
– Ваша маскировка. Неплохо сделано… для непрофессионалов, – похвалил военспец невидимых тружеников защитной электроники. Максим знал, что на войне тот, кто ведет подготовительную работу, вносит не меньший вклад в победу, чем те, кто убивают врага.
– Проблема в том, что они используют одну тысячную от своей мощи, – произнесла Софи. – ООН пока не дала согласия на проведение полномасштабной карательной акции. Но это формальность. Снова будет единогласное решение при нескольких воздержавшихся.
– Не будет. Я слышал, там уже реальный раскол. Поэтому мы и живы до сих пор. И только в этом наш шанс.
Она ничего не ответила.
Рихтер задумчиво покачал головой. Где-то в центре города стояло кольцо осады, сжимавшее мертвой хваткой анклав в районе даун-тауна, – там засели последние компрадоры. При их упоминании местные крестились и плевались, а уж матерились так, что даже ему впору было покраснеть. Но за последние четыре дня, как узнал Макс, фронт не продвинулся ни на метр. Установилось нечто вроде шаткого равновесия. К слову, ни одного живого симпатизанта старой власти он пока не встретил.
– Да есть они, – зло засмеялась Софи, выслушав его размышления. – И не только среди богачей. Особенно много их в западных округах. Районы Сан-Анхель, Мискоак, Хуарес Порфирио… Но кто тебе такое вслух скажет? Сидят по щелям, ждут «освободителей» с севера, или из-за моря, или дьявол знает откуда, хоть с Луны. Не дождутся! Свобода пришла навсегда. Пойдем. Сегодня вам спать не придется, надо обустраиваться, распаковывать вещи. Ничего… мы заставим землю гореть у корпов под ногами, а у самых жирных котов пусть кресла горят под задницами! А вон и твои пацаны идут, – она замахала рукой. – Эй-эй!