Внизу на головокружительном расстоянии чернела земля. Дорожное покрытие в даун-тауне было серым, но почва на газонах стала именно черной. Обугленной и спекшейся.
А еще там шел дождь. И под его струями, на фоне то и дело прорезаемого молниями горизонта, шел яростный бой. Штурм повстанцами укрепрайона в этой части района Куаутемок вступил в завершающую стадию. Все кругом горело и взрывалось. Бой шел уже всего в половине километра от Башни, и корпы удерживали от силы четыре здания, вплотную примыкавшие к пирамиде. Стрельба то затихала, то разгоралась с новой силой. Иногда танковые снаряды попадали и в саму Башню, здание гудело, вниз сыпались обломки, но нанести серьезный урон огромной Тлачи они не могли, а здесь, в сердцевине, канонады даже не было бы слышно, если бы Макс не включил звук. Впрочем, он тут же его выключил, но изображение оставил. Повсюду вспыхивали огоньки, большие и маленькие. Страшно было представить, сколько там, снаружи, людей погибло и погибало сейчас. Но все равно повстанцы продвигались вперед.
Мы, наступая на нашу, на Главную,
Разве потом не катилися вспять?
Но, отступая пред силой неравною,
Мы наступали. Опять и опять.
Рихтер вспомнил этот стих Демьяна Бедного, нравившийся его бабушке.
«Ну и что, что мы проиграли в двадцатом веке, – подумал военспец. – В этот раз обязательно получится. Построим крепче. Да не Берлинскую стену, как клевещут лжецы! Стены мы, наоборот, сравняем с землей, как тюрьмы. И построим общечеловеческий дом, где место найдется всем – и заморышу с торчащими ребрами из джунглей, и реднеку из американской глубинки, и арабскому феллаху… А вот публике, летающей по глобусу на собственных джетах, придется поделиться награбленным и согласиться на серьезное ограничение свободы эксплуатировать… Если она хочет жить дальше. А после переходного периода такой прослойки не должно остаться вовсе».
Хотя всерьез думать о будущем мире было еще очень рано.
Рихтер развернул «окно» шире. И увидел идущие к земле на огромной скорости кометы. Кто-то из мексиканцев закричал, будто увидев призрака. Вскрикнул и перекрестился даже невозмутимый Рауль.
Это было феерическое зрелище. Тут и там огненные росчерки резали небо на куски. Это было похоже на прохождение метеорного потока Персеид, только гораздо ярче. В первую секунду Макс подумал, что начался новый обстрел из космоса. Но нет, не стали бы корпы или их друзья из-за границы долбить свой собственный оплот. А у повстанцев такого оружия не было.
К тому же огненные стрелы были направлены в разные стороны, без всякого порядка, хаотически. И шальная мысль пришла в голову. А что если…
«Не волнуйтесь, это сгорают обломки спутников», – услышал он опять в голове. И все услышали.
– Ole! Ole! – закричали они. «Ура!».
– Так им, козлам! За всех наших! – крикнул Диего, но Максим приказал всем замолчать. Они мешали ему говорить с Голосом.
– Ян, ты серьезно? Кто их сбил и как?
Но техник ничего не ответил. Видимо, со связью опять что-то случилось.
Рихтер посмотрел снова. Этим зрелищем можно было наслаждаться вечно. Пасмурным утром на небе расцветали огненные цветы. Ночью бы это смотрелось еще ярче, но все равно картина радовала. Ведь он знал, что за каждым из аппаратов стояла гибель тысячи людей. Даже если среди них затесались мирные аппараты, коммуникационные или научные… случайные потери есть всегда, главное, что совершилась месть, и чертовы «Дамоклы» стали всего лишь сгорающими в атмосфере кусками металла, которые, скорее всего, не долетят до земли!
Да, еще много их кружилось вокруг планеты. Но в пространство над Мексикой, Южной Америкой и на тысячу километров в любую сторону от границ они вряд ли еще сунутся.
Как и вражеская авиация. Раз уж спутники так легко сбиваются, то летательным аппаратам и вовсе нечего ловить. Конечно, могут случиться всякие накладки… но за них, как и за тех, кого эти обломки могут поранить на земле… будут нести ответственность, как это ни жутко звучит, только враги, подумал военспец.
«И это будет неизбежной платой за избавление от угрозы с воздуха и из космоса. Мы их к себе не звали».
Да, от той части этих кусков, которая осталась на орбите (а это большая часть), еще долго будут проблемы для космонавтики, но пока надо думать не об этом, а о том, что дамоклов меч, который висел над ними, исчез. И не все ли равно, как им удалось с ним справиться и превратить его в прах, который сейчас пылал в небе над мегаполисом и штатом Мехико?
– Вам не показалось, что они какие-то заторможенные? – озвучил мысль, вертевшуюся у него в голове с самого момента боестолкновения, Максим.
– Роботы? – переспросил Диего. – Или пушки?
– Люди. Корпы.
– Да, точняк как зомби. Как тормозные големы, – ответил парень. – Мазали, как штурмовики в «Звездных войнах». Будто получили штраф к скорости и меткости.
Големы… Странно, что он вообще знал это слово из древнееврейского, обозначавшее искусственно созданного человека. Разве что любил фэнтезимиры. И, похоже, принадлежал к фэндому древнего творения Джорджа Лукаса. А ведь изображал из себя тупого гопника.
А охранники и правда стреляли очень плохо. Видимо, совсем обленились тут и разжирели. Подготовка ни к черту, одно слово – штатские крысы.
Но через секунду Рихтер забыл об этом. Трехмерная карта возникла перед его глазами, на этот раз никакой иллюзии – он подключился к терминалу диспетчерской. Военспец лихорадочно думал. Связи с командованием нет. А значит, надо делать то, что ему было приказано. Помогать штурмующим.
– Ян! Свяжи меня с командиром, – произнес он так, чтобы слышали все.
Реакции не последовало.
– Твою мать, Виссер, хватит уже гребаного маскарада! Свяжи меня с дядюшкой Юлиусом, или я за себя не отвечаю.
Мог бы и не изображать ярость, которая на самом деле никогда не мешала ему мыслить трезво. Ответом была только тишина. Прошло две минуты, пять и десять, но ни слова с той стороны они так и не услышали.
Может, лучше оставаться здесь и ждать новых распоряжений? Но внизу идет бой. Он видел это на экранах «мониторов», которые сам же и развернул по всей комнате (до этого они был свернуты – четверка корпов, видимо, получала картинку прямо в глаза).
Там творилось непонятно что. Во всей наземной части Башни было тихо, как в могиле, и ни одного очага активности. А вот на подземных уровнях, судя по звуковым сенсорам, стреляли. При этом три четверти камер слежения там просто не работали, и именно они отвечали за те зоны, где что-то происходило.
«Заманивают? Возможно. Это уже даже не риск, а безумие. Но что такое моя жизнь по сравнению с успехом задания? Что такое наши жизни рядом с судьбой великой революции и будущим, мать его растуды, человечества?»
Рихтер посмотрел на своих бойцов, на остатки своего отряда.
– Только добровольцы пойдут со мной, мучачос и камрады. Остальные останутся здесь.
Желающих не пойти не оказалось. Все сделали шаг вперед, как в советском кино про войну… с немцами. Вот так причуда судьбы. Может, они тоже видели такие фильмы? Вряд ли.
Пришлось самому назначить двоих, которые останутся на диспетчерском пункте.
Если бы ему полгода назад сказали, что он будет рассуждать как религиозный фанатик-смертник, Максим бы посмеялся. Но аппетит приходит во время еды, и международными террористами становятся не сразу, как и теми, кто готовится умереть за неясное туманное Завтра.
Отставить сомнения! Надо выполнять последний из полученных приказов. А именно – содействовать штурму. Рихтер отключился от системы, чтобы его не смогли отследить.
– Идем! Главный вход еще не взят! Никто не прошел через него. В холле одни мертвецы. А внизу в подвале идет бой. И там находится дата-центр. Если его уничтожат, всё пойдет псу под хвост. Без него эта башня – только груда камней. Поможем нашим парням.
– Поможем!
– Да!
– Конечно, поможем, hermano!
То есть «брат». Все они тут были как братья, хоть и по оружию. «Дети разных народов», как в песне.
Он видел, что все настроены решительно, но так, как у него, глаза у них не горят. Нет, они не трусили, но не отказались бы остаться здесь и гарантированно сохранить жизнь. Но все же выступили. И вперед их толкала не мачистская бравада и не жажда крови, а, как ему хотелось думать, осознание своего исторического долга – мол, кто, если не мы?
«Большинство дверей заблокированы, потому что они успели ввести высший уровень тревоги, который я не могу отменить. Но я покажу вам короткую дорогу. Идите за моими знаками, hermanos!».
Что им еще оставалось, кроме как идти за Белым Кроликом? Ибо так было всегда. Кто-то рождается для тепла домашнего очага. А кто-то – чтобы идти в огонь, укротить его и принести частицу этого пламени людям, как Прометей.
«Херня всякая опять лезет в голову, – снова включился внутренний циник. – Видимо, все-таки нас чем-то укололи. И как бы потом не заболела печень, как у того же Прометея, выводя эту дрянь из организма».
И они пошли, собрав предварительно все патроны, смарт-аптечки, гранаты, – взяли даже несколько рейлганов из небольшого здешнего арсенала, которые были лучше, чем их собственные. Шлемы не снимали и снова включили кислород, как во время полета. Рихтер понимал, что если их заметили, то могут попытаться и отравить, закачав что-нибудь токсичное в систему вентиляции.
Прежде всего, надо было спуститься на сто тридцатый этаж. Подсказки от системщика еще не раз их выручали.
«Осторожно! Слева!» – почувствовал он всего через пять минут тот же голос. Услышали его и остальные бойцы.
Мгновение спустя они увидели, что в потолке коридора открыт вентиляционный люк. Из дыры на них вылетели два дрона, явно агрессивные, а не сонные, но бойцы, уже готовые, сразу покрошили их в капусту.
Дроны им встречались разные. Были и те, которые могли атаковать с оружием ближнего боя. Резчики. Из одного зала на них высыпала целая стайка таких – маленьких и юрких «собачек». Остановила их только электромагнитная граната, и предупреждение пришло очень вовремя.