Ограничив свое внимание одной функцией, я визуализировал информацию, которую необходимо собрать из окружающей среды, и механизмы, которые могут способствовать ее выполнению, затем структуру тела, заключающую в себе намерение двигаться, и инструменты, которые могут реализовать это намерение. Наконец, я рассмотрел интеграцию полученных извне данных с непрерывным изменением положения структур тела.
Я попытался прояснить для себя понятие телесного осознавания. В личной истории человека рот является первым органом, который им используется для установления значимого контакта с внешним миром – в данном случае, с сосками. Таким образом, вполне вероятно, что рот также участвует в эмоциях. Иначе почему же мы называем своих возлюбленных «сладкими»[3]? В некоторых культурах для таких проявлений нежности используются термины, заимствованные из следующей стадии развития – анальной – вместо предшествующей ей оральной. Так, например, французы проявляют нежность словами «Ma petite crotte» – «мой птенчик[4]». Можно представить или реально наблюдать, как ребенку помогают (или же он сам справляется с этим) осознать свой нос, глаза и все остальные составляющие себя. Попробуйте осознать, что означает изменение положения для ориентации ребенка. Лично я считаю, что младенец, лежащий на руках у матери для кормления, не получает никакого другого опыта, кроме сенсорных изменений. Но эти изменения ощущений регистрируются в его нервной системе, интегрируются и запоминаются, тем самым определяя его способность действовать в будущем. Они формируют его осознавание.
Еще одним очень важным шагом в осознавании является различение правого и левого. Научиться различать их весьма трудно; многие взрослые испытывают трудности с этой дифференциацией и используют всевозможные мнемонические уловки, когда им нужно повернуть направо или налево. Как правило, ошибка возникает не из-за невнимательности или забывчивости; ведь это то, что повторяется слишком часто, чтобы просто быть ошибкой. Вы можете улыбнуться, думая, что я преувеличиваю значимость этих понятий и ошибочной ориентации, и обвинить меня в том, что я строю свою теорию на ненадежной основе. Но проверьте это сами. Лягте на спину и поднимите руки над головой. Прекратите читать. Просто идите и попробуйте.
Вы подняли руки над головой или направили их к потолку? В последнем случае ваши руки будут располагаться горизонтально, а не над головой. Следовательно, вы по-разному воспринимаете слова «над головой» в зависимости от положения головы и тела; в одном случае это вертикальное положение, а в другом – горизонтальное. Но с точки зрения различения «правого» от «левого» не имеет значения, лежите вы или стоите. Право – это право, а лево – это лево, даже если вы находитесь вверх ногами.
Это различие чрезвычайно важно – оно является одним из первых разграничений между осознаванием тела и его ориентацией. Хотя изменение положения головы от положения лежа лицом вниз к вертикальному положению происходит рано, различение правого и левого вначале очень размыто.
Лишь после того как мы научились ходить, нас учат, что у нас есть правая и левая стороны, а затем, еще позже, – тому, как поворачивать направо и налево. Если вы водите машину, вспомните, как трудно запомнить дорогу, если вам говорят повернуть направо… затем налево, снова налево и так далее.
Снова поднимите руки над головой, на этот раз в положении сидя или стоя. Вы помните, что вы сделали? Посмотрите, изменилось ли ваше спонтанное действие. Осталось ли положение ваших поднятых рук к телу таким же, каким оно было, когда вы лежали на спине? Достаточно ли вам одного такого опыта для обучения?
Чтобы сделать мой подход к переобучению Норы более понятным, я попрошу вас осознать, что младенцев не учат писать до тех пор, пока они не научатся правильно ходить. Как бы вы учили годовалого ребенка писать «б» и «д» или «м» и «ш»? Он должен уметь отличать правое от левого, верх от низа и овладеть другими, более тонкими степенями ориентации относительно самого себя, прежде чем сможет научиться писать. Могли бы вы придумать метод, с помощью которого можно было бы научить пятилетнего ребенка тому, что _____ – это горизонтальная линия?
Для того чтобы писать, нужно ощущать свои мельчайшие движения и уметь соотносить их с внешним предметом. Таким образом, локализация письма органическим образом переплетается с осознаванием тела и может быть вообще неотличима от осознавания; они должны быть как минимум тесно связаны. Младенец делает отметки на бумаге или других поверхностях цветным мелом или карандашом задолго до того, как он научится читать. Только когда эти отметки написаны как значки, мы можем считать это письмом. Рассуждая таким образом с самим собой, я пришел к выводу, что область локализации функции чтения в коре головного мозга не может быть далека от областей осознавания тела и письма.
Попробуйте представить положение гомункула на коре головного мозга и догадаться, где должны находиться области письма и чтения. Находится ли область письма выше или ниже, и где бы вы разместили область чтения, зная расположение двух других областей? Если вы обратитесь к атласу мозга, то сами увидите, что области локализации письма и чтения сгруппированы вокруг области телесного осознавания.
Дам вам в помощь подсказку: когда вы учитесь читать, вы обычно используете указательный палец руки для того, чтобы помочь себе определить местонахождение того, что нужно прочитать. Священные книги всегда читались серебряной рукой[5], указательный палец скользил по тексту, указывая на одно слово за другим. Вы обнаружите, что эта область находится между областью зрения коры головного мозга и областью указательного пальца. Посмотрите, сможете ли вы локализовать ее более точно.
Порассуждав с самим собой, где именно должна локализоваться функция, я всегда сверяю свое заключение с работами какого-то надежного ученого, чтобы, если вдруг мое заключение является неверным, я не только узнал о своей ошибке, но и определил, какой именно пробел в моих знаниях повел меня по неправильному пути. Я считаю практически невозможным забыть то, чему я научился таким образом. Более того, то, что я усвоил таким образом, – это не какая-то очередная запись в реестр мертвых знаний, а динамическая коррекция в самом процессе мышления. Это знание, которое непосредственно и моментально изменяет то, что я делаю. В результате меняется само мое действие, становясь более четким, более эффективным.
Глава 3. Ошибки – часть процесса обучения
Несколько лет назад доктора Эйба Киршнера из Университета сэра Джорджа Уильяма пригласили в Иерусалимский университет для чтения лекций о переобучении умственно отсталых детей. Он прочитал мою книгу «Тело и зрелое поведение» и захотел поговорить со мной. Он с некоторым удивлением заметил, что дети, которые не могли научиться писать в классе, соответствующем их возрасту, также с трудом могли пройти по прямой линии, как и их сверстники. Это и другие наблюдения доктора Киршнера спасли многих детей от попадания в дома для отсталых детей.
Проходит несколько лет, прежде чем ребенок начинает осознавать относительное усилие пальцев своих рук, прежде чем его телесные ощущения смогут направить палец вслед за тем, что видят его глаза. Он должен научиться программировать свои действия, чтобы иметь возможность начинать, двигаться и заканчивать движение, имеющее под собой определенный смысл. Поэтому неудивительно, что какой-то один навык может быть менее развит, чем другие. Такое обучение либо происходит, либо нет. Дети, которые не могут научиться писать или читать, с каждым годом отстают все больше и больше, становясь относительно более отсталыми, в то время как другие дети продолжают развиваться во время обучения.
В целом, ни родители, ни учителя не могут придумать ничего лучше, кроме как показывать примеры и настаивать на подражании. Даже удивительно, что неудач при обучении этим методом не больше, чем есть на самом деле, – но надо понимать, что они встречаются гораздо чаще, чем принято считать. Многим матерям знакомо то вызывающее настоящие страдания чувство, которое они ощущают, когда обнаруживают, что с их ребенком что-то не так и что методы, которые хорошо работают с другими детьми, не помогают их ребенку. Они могут полагать, что ребенку не хватает силы воли, ему неинтересно или причина неудач заключается в еще каких-то полуправдивых факторах. Полуправда – это фигура речи, ошибочно принимаемая за факты. Может быть, у ее ребенка «недостаточно любопытства». Любопытство является признаком здоровья как у людей, так и у животных. Такой ребенок может быть «ленивым», но чаще эмоционально больным его делает его ближайшее окружение. Нередко можно обнаружить, что, если помочь такому ребенку скоординировать глаза с пальцами руки, это пробуждает волю к обучению и спасает ребенка от того, чтобы его считали отсталым.
Я хочу, чтобы вы поняли, что решение не кроется в простой отработке. Повторения, увещевания, поощрения и наказания здесь будут работать не лучше, чем в случае с Норой.
Я уложил Нору на спину на стол-кушетку, чтобы иметь к ней свободный доступ со всех сторон. Я подложил ей под затылок деревянный валик с мягким губчатым покровом, таким образом приподняв ее лицо в такое положение относительно тела, в котором оно бы находилось, если бы человек стоял. Еще один валик я положил под ее колени и двигал каждую ногу до тех пор, пока стопы не оказались лежащими носками наружу, а пятки – ближе друг к другу. Я хотел устроить ее поудобнее, чтобы уменьшить тонус тела, дав ей возможность обнаруживать и распознавать очень мягкие движения. Устроенное таким образом тело повсюду имеет поддержку, благодаря чему ему больше нет необходимости реагировать на силу тяжести. Нервная система постепенно перестает поддерживать мышцы в состоянии привычного высокого уровня сокращения, которое способствует их готовности двигаться при малейшем намерении.