Девушка хмуро посмотрела на друга. Потом зажала фонарик зубами, выставила перед собой автомат и скрылась в туннеле, уволакивая рюкзак. Ученый поспешил за ней.
Сталкер подбежал к наемнику и уперся в дверь, помогая ее удерживать. Тот поблагодарил кивком – стало заметно легче. Воцарилась неловкая пауза, нарушаемая только непрекращающимися ударами.
– И что дальше? – спросил Ян, окинув взглядом жалкие остатки баррикады. – Как только отпустим дверь, полтергейст попадет в комнату. И нам хана…
– Значит, кто-то должен остаться, – озвучил Горда мысль, посетившую обоих. – Может, опять забаррикадируем быстро? – спросил сталкер с надеждой.
– Мы вдвоем минут двадцать эту кучу таскали, а все равно без толку, – покачал головой Ян. Ботинки его заскользили по полу, но он подобрался и вновь уперся в дверь. – Полтергейст ее быстро снес. Без шансов, не успеем. И… короче, ты иди, дружище. Догоняй Стрелку и яйцеголового. Веди его к военным. Или брось по дороге, как хочешь.
– А ты?
– Что – я? Украшу собой стены и пол этой убогой комнатенки. Вид тут какой уродский, заметил?
Сталкер выдавил из себя скупую улыбку, но наемник жестким голосом сказал:
– Вали, Гордеев. Будешь отнекиваться – дам в морду. Выполни, что обещал, и найди полковника, отомсти за Стрелку. Ублюдок должен сдохнуть. И девчонку не обижай, а то я тебя с того света достану. Все, сталкер, пошел, нет времени на прощания.
Горда посмотрел на друга еще раз, хлопнул его по плечу и молча, без церемоний, направился к вентиляционной шахте. А когда уже забрался внутрь, со стороны выхода послышался дикий, нечеловеческий рёв…
Сталкер обернулся и успел заметить, как дверь с грохотом распахнулась на всю свою ширину, прежде чем грохнувшая о стенку койка не завалила лаз обломками каркаса. Растолкав их ногами, Горда осторожно высунул голову и оцепенел.
Посреди дверного проема, в тусклом свете фонаря, стоял ящер. Четыре мощные лапы попирали засыпанный щепками разбившейся мебели пол, хвост, словно маятник, бешено лупил по осклизлым бокам, а крохотные глазки на задранной кверху клыкастой морде с ненавистью наблюдали за парящими под потолком тумбами и кроватью.
Приглядевшись, сталкер увидел тело друга: Ян растянулся под стеной, уткнувшись в нее лицом; пальцы на его руках дернулись и сжались в кулак, грудь вздымалась в такт прерывистому дыханию. Наемник точно был жив, но, кажется, без сознания.
Между тем невидимый наблюдатель, все это время присутствующий в комнате, успел определиться с жертвой. Посчитав большого и злого ящера наиболее опасным противником, он запустил в него две тумбочки сразу, а после добавил кровать, которая, отскочив от дверного косяка, с оглушающим звоном поскакала по полу и громыхнулась рядом с Яном, закрыв его от сторонних глаз. Монстр, в свою очередь, оказался не из трусливых и не дал деру в глубину коридора. Стерпев оба удара, он вихрем влетел в комнату и врезался в стену всем своим увесистым телом, а после принялся крутиться на месте волчком, отчаянно вереща и наблюдая за кружащей под потолком одинокой табуреткой. А когда та стукнула его по морде, ящер осклабился и невольно отступил назад, раскачивая хвостом в опасной близости от аномалии…
Ждать, пока помещение превратится в местный филиал крематория, Горда не стал. Погасив фонарь, он спрятал его в нагрудной карман и осторожно выбрался из лаза, перебирая ладонями по холодному, шершавому полу. Стараясь держаться как можно дальше от схватки ящера с полтергейстом, сталкер прополз разделявшие его с наемником метры и похлопал друга по щекам. Ян застонал, но Горда тут же зажал ему рот ладонью и прошептал в самое ухо:
– Слышишь меня? Понимаешь, где мы находимся? – Дождавшись слабого кивка, продолжил: – Теперь не перебивай…
Кратко обрисовав ситуацию возвращающемуся к реальности Яну, сталкер медленно двинулся назад, к вентиляционной шахте. Дополз быстро и остановился у самого лаза, пропуская вперед наемника. Когда тот скрылся в туннеле, Горда протиснулся следом. Зажег фонарь и обернулся напоследок.
Ящер выглядел, мягко говоря, хреново. Злосчастный табурет, который монстр тщетно пытался лягнуть хвостом или схватить зубами, по-прежнему парил в воздухе, а полтергейст наносил им резкие и сильные удары по морде мутанта. Тот визжал во весь голос, метался от стенки к стенке, пытался увернуться, но делал это с куда как меньшей уверенностью, чем раньше. Отчаявшись, монстр рванул в сторону выхода, но полтергейст мигом раскусил его задумку и в секунду завалил проем мебелью, пробиться через которую ящер уже не смог. Силы покидали зверя, вытекали из его израненного тела вместе с сочащейся из пасти и множества ран кровью. Глаза мутанта, до того блиставшие кровожадным огнем злобы, потускнели, взгляд сделался бездумным и рассеянным. Монстр умирал. А палач, будто наслаждаясь своим могуществом, методично лупил жертву табуреткой по голове, развлекался.
Горда не стал больше задерживаться и на четвереньках пополз вслед за Яном, который, ругаясь, углубился в узкую шахту уже на добрый десяток метров. Сталкер лишь сейчас начал осознавать, насколько им с наемником повезло, что ящер учуял их и появился в самый последний момент, что полтергейст выбрал жертвой именно его. Если б не это случайное стечение обстоятельств, то лежать бы им обоим с проломленными табуретом черепами. Или только его другу… Сталкер прекрасно понимал, что Ян в самом деле готов был остаться там, у двери, чтобы дать ему шанс уйти. Пусть даже ценой собственной жизни.
Горда чертыхнулся, выдохнул. Попробовал распрямиться, но стукнулся затылком о металл. Выматерился про себя и, подтянув грохочущий автомат, пополз уже осторожнее.
Между тем туннель заметно накренился, опускаясь куда-то к нижним этажам. Сталкер, сверля взглядом грохочущий под ним шершавый пол, занервничал. Углубляться в недра неизвестного подземелья в его планы не входило. В первую очередь из-за мутантов: неясно было, кто еще мог водиться тут помимо полтергейста с ящером. О том, что будет, если группа заблудится в хитросплетении коридоров, он вовсе старался не думать. «Еды с водой осталось совсем чуть-чуть, да и те в рюкзаке у Стрелки, которая сейчас непонятно где. И Белов… нужно во что бы то ни стало отыскать их обоих. А потом – к выходу. Должен же он быть тут…»
– То-гхо-хы. – Ян обернулся и вытащил фонарик из рта. Сплюнул, сказал тихо и внятно: – Стой, блин. Приползли, конечная.
Он с трудом сдвинулся в сторону, а Горда протиснулся вперед, подсвечивая себе.
Наемник был прав: конечная. Дальше перед ними простиралась дыра метров пять длиной. Как будто кто-то взял и откусил огромный кусок вентиляционной шахты. О том, чтобы перебраться на ту сторону, нечего было и думать.
– Прыгай, – сказал Ян, кивком указывая вниз. Подтянул к себе автомат. – Тут невысоко, метра два с половиной: мы под потолком. Прикрою тебя.
– Тут безопасно, – послышался снизу девичий голос, а в следующий миг в луче света возникла Стрелка. Задрав голову, она смотрела на друзей, а когда они оба спрыгнули, набросилась на них, радостно щебеча: – Слава Богу, вы живы. Я очень переживала, правда. Боялась, что полтергейст убил вас, слишком долго вы не появлялись…
Не выдержав, девушка заплакала, уткнувшись лицом в грудь сталкера. Горда обнял ее и гладил по голове, пока подруга не успокоилась, про себя отметив, как все внутри переворачивается и скручивается в узел от нежности к ней.
– Простите, что вмешиваюсь, но… что дальше? – спросил Ян, которого Стрелка только что расцеловала в обе щеки.
– Выбираться надо, – ответила девушка, утирая глаза ладонями. – Я, пока вас ждала, прошлась тут с Седым. Ничего нового, сплошные коридоры. Видимо, мы в каком-то огромном бункере…
– А сам Седой где?
– Я, как вас услышала, сразу сюда убежала, а он остался: не хватало нам еще какую тварь не заметить.
– Толково, – кивнул наемник. – А теперь потопали дальше, я на волю хочу: меня тошнит уже от замкнутого пространства.
– Сам же надеялся забраться поглубже, – сказал ему сталкер.
– Блин, не настолько же. Еще чуть-чуть – и у меня голова прямоугольная станет, под стать лабиринтам всем этим.
Улыбнувшись, вышли.
Белов ждал их сразу за углом: тусклый луч его фонаря хаотично носился то по стенам, то по полу, цеплял потолок, желтым отточенным лезвием разрезая мрак. Ученый нервничал: по нему было видно, что оставаться в одиночестве он крайне не желал и скорому возвращению товарищей несказанно обрадовался.
– Как там? – спросил он, с облегчением занимая место в центре группы.
– Отлично все, яйцеголовая твоя башка, – хохотнул Ян и хлопнул Белова по плечу. – Не обижайся, я по-дружески.
Тот лишь кисло улыбнулся.
На этой веселой ноте тихо выдвинулись вперед, освещая путь перед собой и позади, внимательно вглядываясь в густую тьму, дабы любой оказавшийся на пути монстр не стал неожиданностью. Но опасались, как потом понял сталкер, напрасно: за долгие часы пути им не встретился никто. Совершенно. Даже крысы под ногами не шныряли. Одни только двери-двери-двери, в большинстве своем наглухо запертые, да неприступный бетон со всех сторон. А еще запахи – затхлости, старья, плесени. Казалось, что воздух состоит из одной только этой вони, и они четверо ею уже пропитались, принюхались к ней настолько, что не обращали внимания.
– Вы так и не поняли, где мы? – спросил Горда, когда отряд остановился отдохнуть.
– Я долго думал над этим, – ответил ему Ян, вглядываясь в глубину коридора. – Ну нет в Зоне таких подземелий, хоть убей.
– А как же лаборатории под Санаторием и у Озера, где бункер ученых когда-то был? – ухмыльнулась Стрелка. – Его волна зомбированных потом смела…
– Сказки, – отмахнулся Ян.
– Хозяева – тоже сказка?
– Тоже, – ничуть не смутился наемник. – И Камень в Центре, который желания исполняет, и Черный сталкер, и прочее-прочее… ерунда все. Нет в Зоне никакой тайны, никакой романтики, как это принято считать среди тех, кто знает о ней лишь из телевизора или из Интернета. Только реальность, потому что, когда вокруг ад кромешный, не до загадок как-то. Вдумайтесь сами: горы трупов, бродячее зверье, разрушенные семьи и искалеченные судьбы. Живешь тут, как таракан, в страхе постоянном, что тапком кто-то прихлопнет. Вечно грязный и вонючий, уставший, голодный, замерзший или вспотевший, тянешь за собой рюкзак этот сраный, чтобы хабар найти, вернуться живым, продать артефакты за пару тысяч зелени, накупить снаряги втридорога, а потом – снова в ходку. И так – по кругу, вся жизнь – сплошной «день сурка». И это зовется романтикой? Извращенцы, блин…