– Я знала, что все будет хорошо! Д-дюк, – заикалась девушка. – Я зарплату получила, хочу весь долг отдать.
И вот тут я вздохнул полной грудью. Можно было отдохнуть денек и не помереть с голоду. Марго протянула две пятитысячных купюры повойнов, пока я пожимал руку Айзеку. Именно в этот момент меня и осенило:
– Айзек, ты же знаешь, кто примерно победит завтра в гонках?
– Я знаю точно… Там довольно очевидные ставки.
– Отлично. – Я протянул одну из купюр Айзеку, довольный, что додумался до этого.
Все было просто: как только он сказал мне об участии в них Марка, я понял, что Айзек следит за гонками. Точно не за Марком. Окончательно мне помог убедиться в этом конверт на комоде. На нем были нарисованы бегущие собаки – символика гонок. Ставки принимались лишь по номерам квартир, и утром деньги клали в дверной почтовый ящик – таким образом исключалось мошенничество.
– Поставь на победителя.
– Там еще двое новеньких, не считая Марка…
Рита остолбенела, что заставило Айзека проглотить недосказанные слова:
– Что? Марк? Почему я не в курсе?
– Он сказал мне… вчера, как только узнал. Это я попросил не говорить ничего тебе. Думал, сам решу с ним, – соврал я, предотвращая их первую ссору. Испуг Марго испарился так же быстро, как и мое желание продолжать этот разговор. – Марк ведь почти не хромает? Я присмотрю за ним, буду ночью на гонках. Не переживай, ладно?
– Я тебе по гроб жизни обязана, – прошептала девушка, прильнув ко мне. – А с Марком отдельный разговор будет.
Я попрощался с друзьями и направился к себе, мечтая немного поспать. Стоило мне убрать телефон под подушку, раздался короткий сигнал сообщения. Я возмущенно замычал, в очередной раз пообещал себе менять в таких ситуациях режим на беззвучный и, как ни сложно было оторвать голову от такой приятной, холодной подушки, все же взглянул на экран телефона.
«Шоколадный или ванильный? Я заеду сегодня». Сообщение от Киры и фото ярко украшенных кексов. «Шоколадный. Но не сегодня», – ответил я, расплылся в улыбке, радуясь ее заботе, и провалился в сон.
Раздражающий звук будильника раздавался по всей квартире. Выключив его, я краем глаза уловил сообщение от подруги: «Пойдешь спасать очередную принцессу?» – и какой‐то непонятный смайлик, показывающий язык. «Нет, моя Королева. Просто дела», – шутливо ответил я и, посмотрев в окно, заметил, что солнце уже ушло за стену купола и тусклое искусственное освещение – все, что осталось на улице. Пора было собираться на забег.
Я натянул толстовку и тут же ее снял. Неприятный запах сырости и пота резко шибанул в нос. Уже темнело, но я успел забежать в ближайший магазинчик одежды, находящийся в подвале одного из соседних домов. По традиции прикупил очередную серую толстовку и, пообещав, что в конце недели прибегу на разгрузку, получил небольшую скидку.
«На кого поставил?» – отправил я сообщение Айзеку, шагая по треснувшему под напором времени асфальту. Ответ пришел быстро: «Номер 5 – Соловейко Андрей. Коэффициент большой из-за хорошей рекламы новичков».
Я не понял, что он имеет в виду, и отправил в ответ три знака вопроса. «Если он выиграет, то ты получишь 25 тысяч повойнов». Я слегка пошатнулся от такой суммы и, мало надеясь на подобную удачу, побрел на крышу одного из трехэтажных домов, мимо которого проходил маршрут. Сверившись с картой, которую скинул мне Айзек, я убедился, что смогу видеть отсюда весь забег. Оставался еще час до мероприятия, а крыши домов уже были заполнены подростками, вчера еще жившими в сиротских приютах. Они о чем‐то спорили, громко кричали, и жители домов то и дело негодующе выражались нецензурной бранью из окон. Но ничего с подростками сделать не могли.
Маршрутов было четыре, а проходили гонки раз в неделю. Каждую неделю маршрут менялся без какой‐либо закономерности, поэтому поймать организаторов было сложно, не говоря уже о том, что они хорошо скрывались и сами. Да и таких героев было мало. Огромная толпа подростков, которых я бы с трудом отнес к числу нормальных людей, – и в любой момент могут выпустить собак. Смирились, кто‐то даже стал делать ставки. Этакая местная забава.
Ребята стояли в конце улицы, в пятистах метрах от бетонной стены купола. Я заметил Марка. Номер восемь. Он разминался перед забегом, кто‐то отвлек его, дружески похлопал по плечу и показал на винтовую лестницу. Один бегун на одну лестницу дома. Их задача – после третьего круга подняться наверх. Там их встречали младшие организаторы, закрывающие ограждение крыши за участниками и отгоняющие тех назойливых собак, что решат двинуться следом.
Я присутствовал при забеге всего один раз. Тогда младший организатор впервые отпугивал собаку палкой с примотанным к ней скотчем ножом, и собака, насаженная на нож, после сильного толчка полетела с пятого этажа. Тех собак, кто оставался жив после падения, добивали зрители. Как рассказывали, тогда были убиты все четыре бешеных зверя, а на следующем забеге их было уже восемь – гораздо злее прежних. С тех пор собак старались убивать лишь по необходимости.
Как только вытянутые морды животных показались у ржавых ограждений, все участники заняли свои места – на другой стороне улицы от клетки, возникшей в отворившихся воротах бетонного купола. Они всегда открывались автоматически, но в разное время.
Я сел так, чтобы видеть весь маршрут. Особой нужды в беге по пятам за Марком не было – за безопасностью ребят следили младшие организаторы. Поэтому я взял новайзер-колы в стеклянной бутылке со светодиодами, мерцающими ярко, как полицейская машина, уселся на край крыши, свесив ноги между прутьев забора, и стал ждать.
Сирена, предупреждающая о выпуске собак, завыла по всему куполу, и с характерным стуком разъехались прутья бетонированной клетки. Участники стартовали, а дикие звери ринулись за ними – на другой конец улицы. Именно звери, а не, как заверяли нас, собаки. Они были в разы выше, чем привычные для всех доберманы, и превосходили своих сородичей не только в размерах, но и в злобности. Красные глаза, непонятного цвета мутные слюни и… о господи! Только сейчас я заметил среди собак особенную: две ее пасти смотрели в разные стороны, поочередно клацая зубами. Сомнений не было: этих чудовищ вывели искусственно, с одной-единственной целью – убивать.
Я наблюдал, как, огибая огромный дом, необычные подростки, денег ради или же для забавы, а может, ради и того и другого, убегали от таких же необычных собак. Все они просто мчались вперед, никто даже не оглядывался – ни на рядом бегущих, ни на зверей. Марк бежал третьим. Приближаясь к концу второго круга, он уже заметно выдохся и стал стремительно уходить в конец. Его обогнал номер пять. Я начал искать, как можно быстро спуститься в чрезвычайной ситуации, но не находил способа. «Трибуны» довольно высоко, а единственную лестницу охраняли младшие организаторы с… шокерами? Откуда у них шокеры?
Я начал слегка паниковать, когда они пошли на последний круг. Как минимум четверо из десяти резко сдали позиции метров за триста до финиша. Марк уже взбирался по лестнице, он пришел пятым. Но собака с двумя головами, вырвавшаяся вперед в негласной гонке среди монстров, задорно щелкала пастью прямо за спиной участника номер девять. Парень заметно отстал и вот-вот мог стать ужином этого чудовища. Несомненно, оно без малейших колебаний разорвало бы его на кусочки. Я оглядел ближайших зрителей и понял, что ни один из них не собирается ничего предпринимать.
Меня внезапно охватило чувство беспомощности. Как я вообще собирался помочь Марку? На кой черт обещал Марго, что прослежу за ним? Идиот ты, Дюк.
Я замахнулся и отправил недопитую новайзер-колу в полет между собакой и несчастным. Бутылка с треском раскололась, зверь пробежал мощными лапами по осколкам стеклянной бутылки. Она еще какое‐то время раздражающе мигала, заляпанная каплями крови, а затем погасла. Животное, словно не чувствуя боли, прошло по осколкам, пытаясь что‐то вынюхать, и подняло свой взор точно на меня. Догнав ее, словно лидера, остальная стая послушно остановилась рядом.
Послышался звук мотора, и младшие организаторы на своих аэромопедах, приманивая собак мясом, направились прочь. Теперь до самого утра о них можно было не беспокоиться.
Крики и визги тут же наполнили улицу. Кто‐то небрежно похлопал меня по плечу и похвалил за бросок.
– Красиво бросил, – послышался знакомый голос со спины.
– Ужасный забег, Марк. Не хочу даже спрашивать, сколько ты на это потратил, – ответил я, развернувшись на голос.
– Не спрашивай, – поморщился он.
– Тебе не стыдно вот так Марго подводить?
– Слышь, папочка, ты мне сейчас нотации читать будешь?
– Да иди ты, о сестре бы подумал.
– Я и думаю, а она‐то теперь с новым хахалем, что ей до меня.
Я приподнял левую бровь и, широко открыв глаза, уставился на приятеля:
– Ты мне скажи, тебе справку с дурки как выписали? Что ты здоров?
Марк рассмеялся и, слегка замахнувшись, ударил меня в плечо.
– Нет, я серьезно. Отношения Марго тебе‐то чем помешали?
Все еще улыбаясь, он опустил глаза, рассматривая ямы, которые через пару часов наполнятся дождевой водой.
– Ну, она теперь живет у него, зачем ей я?
– Смотря на что ты рассчитывал, – тут уже рассмеялся я.
– Фу-у-у! Дюк! А еще меня дураком называешь!
– Марк, ты ей нужен. Ты был бы рад, если бы Марго перестала к тебе приходить, потому что у тебя появилась девушка? Ты бы не скучал по ней?
– Скучал бы… – прошептал он.
– И ты бы хотел, чтобы они подружились?
Он виновато кивнул.
– Ну, видишь, – по-доброму улыбнулся я. – Она очень скучает. Не обижай ее.
Он усмехнулся и с иронией произнес:
– Когда‐то я просил об этом тебя.
Я только молча кивнул и тут заметил, что мы уже подходим к дому.
Рише стояла на углу дома, нервно сжимая в ладонях рукава своего свитера. Две косы аккуратно спускались ей на грудь, и я подумал, какой же красивый у нее цвет волос.