своей очереди в крематорий.
Теплыми, нежными руками Ришель гладила меня по голове, пока я рассматривал хорошо знакомые трещины на потолке, время от времени переводя взгляд на подругу.
– Не спеши. Познакомься с Аней, не дави на нее. Расскажем ей все, заберем с собой и просто уйдем.
– Тебе не страшно, Рише? Не страшно, что все это может оказаться враньем и мы там погибнем?
– Дюк, я всю жизнь живу в страхе. За себя, за тебя, за остальных. Хуже точно не будет. Смерть за куполом вообще не кажется мне мучительным вариантом по сравнению с тем, что может ожидать нас здесь.
Глава 17
– Пуля в лоб – это довольно быстро.
– Сомневаюсь, что нас с тобой ждет пуля в лоб… – горько вздохнув, ответила девушка.
«Не спеши», – говорил голос подруги в моей голове, когда я смотрел, как Аня с Эриком возвращается домой. Я не знал, как начать наше знакомство, хотя уже несколько дней обивал пороги Аниных подъезда и школы, наблюдая за ней. Однажды наткнулся на девушек, поджидающих ее после школы явно не для душевного разговора, и, проведя «дисциплинарный разговор», почувствовал себя ее тайным ангелом-хранителем.
Не придумав ничего лучше, я решил обратиться к Айзеку. Не только потому, что доверял ему больше, чем остальным, но и потому, что из всех друзей он был единственным, кто все еще адекватно воспринимал меня и мои слова.
Я досконально изучил биографию Ани и обратил внимание на то, что ее привезли издалека. Покопавшись, узнал подробности: генерал Слот, позже удочеривший Аню, провел операцию по спасению людей из дальних районов бывшей России. Шел напрямик, словно именно за ней. Все спасенные в этой операции люди были размещены в первом и втором куполах.
Айзек поправил очки и уткнулся в клавиатуру. Спустя полминуты постукивания по клавишам на мониторе открылось другое окно: досье на Мишу Слота.
– Официально лишен звания Маршала страны, понижен в должности. После разбирательства заморожен в звании Генерала.
– Что это значит?
– То, что выше звания у него уже быть не может.
– А что он сделал‐то?
– Спас людей вопреки желанию Миры. Первый и второй купол были предназначены под снос. Слот заселил их.
– Да ты врешь! – Я наклонился к экрану, дрожь сотрясала мое тело от увиденного. – Черт! Ты хочешь сказать…
– Мы живы только благодаря ему.
– Быть того не может. Мира бы не оставила этого просто так.
– Он почетный военнослужащий. Никто бы не простил его убийство Мире. Человек не одну войну прошел. Посмотри, сколько у него званий и наград! Все логично. Убей его Мира, и никто из ее армии не чувствовал бы себя в безопасности и не поддержал бы ее. Да и говорить, что она не хотела их спасать… Репутация – дело такое… Ты знал, что она была «голосом народа»?
Я только отрицательно помотал головой. Осознавая все сказанное, произнес:
– Да-а-а, этот мужик мне уже нравится!
– Главное, чтобы ты ему понравился, – усмехнулся Айзек, потягивая энергетический напиток из банки.
Что еще я узнал об Ане? Проблемы с контролем гнева. Укусила преподавателя за руку – сделали прививку от бешенства, сломала нос однокласснице – отстранена от занятий, и на десерт: была попытка суицида, за что ее отправили на принудительное лечение. Вообще, судя по записям в досье, этот одуванчик – частый гость психиатров. Я был не на шутку удивлен, и знакомство с ней теперь казалось мне не самой лучшей идеей. Но выбора у меня не было.
– Одну тарелку никак не могу найти, – задумчиво протянула Рише, обводя взглядом квартиру.
– Я ее разбил случайно, – ответил я, лежа на столе и глядя, как ее топ приподнялся, когда подруга пыталась дотянуться до верхней полки. Все как раньше, словно не было никакой Киры, никакой смерти. Только теперь я здесь вне зависимости от настроения Рише, ведь квартиры у меня больше нет. И меня официально больше нет. Никакой работы, забот, долгов. Чистый лист. Человек-пустышка.
– Будешь бить мою посуду – откушу тебе ухо.
– Марго заходила, встала на колени и начала просить прощения. Я от неожиданности тарелку разбил, не со зла.
– О, так в чьих‐то головах еще остался здравый смысл?
– И зовут этого кого‐то Рише, да?
Она улыбнулась, понимая, что Марго упомянула ее в разговоре.
– Она и Айзек предложили помочь мне познакомиться с Аней, хотели обсудить пару идей. Но я пока не в состоянии, – сказал я. – Кстати, мы с Айзеком кое-что раскопали о ней.
– Мы? – приподняла бровь Рише.
– Вот обязательно тыкать меня в то, что я не во всем спец? Хорошо, Айзек раскопал, если тебе так хочется.
– Не кипятись. И что там с этой Аней?
– Она болеет. По-моему, у нее непорядок с головой.
– Насколько сильно?
– Если я правильно понял то, что прочитал, то абсолютная клиника.
– Она же такая же, как мы? – уточнила подруга, протягивая мне тарелку овощей. Горячий пар неприятно обжег лицо.
– Она проходит курсы лечения в психиатрической больнице. Две недели раз в полгода. Когда я виделся с ней еще… еще при Кире… Черт… – Я вспомнил, как Кира тогда говорила о семье, и в горле встал ком, такой большой, как никогда раньше. Вот она плачет в больнице, бьется в истерике, ее душераздирающий визг врезается в уши. Вдох, вдох, вдох… И я не могу выдохнуть!
– Дюк! – Рише схватила меня за лицо. – Смотри на меня, смотри на меня!
Я оттолкнул ее, упал на пол. Чертовы панические атаки, они вернулись. Выдох. Ришель бросилась ко мне и обняла. Но тут все в глазах поплыло. Я не мог сказать ни слова, затем белая пелена перед глазами – и пустота.
– Ничего, слышишь? Ничего, все будет хорошо, – повторяла Рише, гладя меня по волосам.
Все давно изменилось. Раньше, когда разница в росте и весе не была такой большой, она успокаивала меня, не беспокоясь, что я могу ей случайно навредить. А теперь? Эти теплые руки не раз доставали меня со дна. Сколько раз еще ты готова это сделать, Рише? Будешь ли ты рядом в следующий раз?
Крики и визги Киры заполнили всю больничную палату. Она кусает себя, бьется в истерике. Кричит, чтобы я не уходил.
Проснулся я опять ранним утром. Сердце стучало, будто в него влили ведро адреналина, я с трудом перевел дыхание. И хотя я привык к тому, что такие эмоциональные сны снятся мне почти каждую ночь, в этот раз было особенно тяжело.
Тетя объясняла все повреждением мозга, заставляла пить таблетки, которые принесла непонятно откуда, и обещала, что скоро это закончится.
Трещины на потолке сливались в один узор ровно до того момента, как стрелки часов дошли до цифры восемь. К этому времени я должен был выспаться и быть готовым к важному дню. Сегодня я шел устраиваться на работу – туда, где работал Эрик, сводный брат Ани.
– Ну, Дюк Арон, теперь у тебя есть диплом о среднем образовании и специальность автослесаря, – торжественно объявил Айзек. Сейчас только шампанского не хватало, чтобы толпа, теснившаяся в комнате, отпраздновала мой новый диплом.
– Э-э-э… Зачем? – удивился я, ведь Айзек с огромным энтузиазмом взялся за работу, так и не объяснив, что они задумали.
– Сводный брат Ани работает механиком в сервисе. Он немного младше тебя и тоже Скорпион! – усмехнулся Айзек.
– Какая прелесть, – я не разделял его радости, лишь внимательно вчитывался в биографию этого парня, который тоже, видите ли, Скорпион. Ничего интересного, пай-мальчик. Ну еще бы. Сын военного, да еще такого. – Я ни черта не понимаю в машинах, меня даже не возьмут. А если и возьмут, то через час раскусят и вышвырнут.
– Мы поднатаскаем тебя немного по машинам, на всякий случай, хотя ремонтировать тебе их не придется.
– Ага, а держать меня там будут за красивые глазки?
– Ты будешь отвечать за ПОА.
– ПОА? – переспросил я. – Это на каком языке?
– ПОА – это программное обеспечение автомобиля, или, как его называют в простонародье, «Аврора».
– Ты уверен, что я справлюсь?
– О, да брось, это не сложнее, чем переустановить ее на ПК.
– ПК? – опять переспросил я. Компьютером я пользовался крайне редко, а мое желание понять в нем хоть что‐то осталось далеко позади, на развилке выбора образования.
– Понятно. Работы с тобой много… Но не волнуйся, я все объясню. Сможешь выдать им такое, что даже у бывалых программеров глаза вылезут из орбит.
И Айзек не соврал. Работы действительно было много. Он очень старался вдолбить в мою не слишком здоровую голову элементарные знания по пользованию компьютерными технологиями, обучая до глубокой ночи, пока символы на мониторе не начали сливаться в большие черные пятна.
Сектор, где жила Аня, с гордостью можно было назвать «золотой серединой». Тут не было такого пафоса, как в пятом, где на всем идеально белом и мраморном я чувствовал себя грязным пятном, но и торчащей арматуры на детских площадках я не видел. Он сохранил в себе все лучшее, что осталось у человечества: уют и природу. Вечно гниющие растения в моем куполе и идеально зеленые, выстриженные под фигуры животных деревья в пятом не шли ни в какое сравнение с естественными дубами, тополями и ивами в парке, раскинувшемся передо мной во всей красе. Аккуратные цветные трех- и пятиэтажные дома в спальном районе создавали впечатление, что дружат тут семьями. Вот о чем говорила Кира. Она хотела жить тут.
– Сегодня приедет военная машина, если сервис справится с ремонтом – они подпишут хороший договор, – звучал голос друга-хакера в моем bluetooth-наушнике.
– И на кой черт пятому сектору ремонтировать технику в третьем?
– Спроси у своей тети.
Я усмехнулся. Куда же без нее.
– Она сказала, что там работает лучший мастер по ИИ.
– Она, конечно, тебя имела в виду, да?
Он только посмеялся в наушник.
– Я на месте, друг.
– Тогда вперед. Удачного тебе собеседования! Машина будет через час.
– О! – шепотом воскликнул я. – Я вижу ее брата.